Райчел Мид - Серебряные тени
На краткое мгновение ее слова и буря чувств, нараставших во мне, грозили меня захлестнуть. Он действительно мог изувечить Сидни… и если я не способен помешать алхимикам, которые держат ее в плену, то приструнить Уэсли я точно сумею. Я заставлю его заплатить за все – и тогда он будет мучиться уже за то, что ему вздумалось нанести вред Сидни! Я позабочусь о том, чтобы он никогда не…
– Прости! – выпалил Уэсли, обращаясь к Нине. – И ты тоже, Ванесса.
Секунду я колебался, разрываясь между отчаянием, отразившимся на его лице, и понуканиями тети Татьяны, которые бушевали в какой-то части моего сознания. Мне хотелось поддаться, но решение было принято за меня. Я не выдержал бы дольше, даже если бы пожелал. Моя власть над духом дала сбой – и Уэсли рухнул на землю как подкошенный. Затем он умудрился вскочить и быстро попятился. Неизменные лизоблюды, Брент и Ларс, присоединились к нему.
– Это еще не конец, – предупредил меня Уэсли, расхрабрившись благодаря разделявшему нас расстоянию. – Ты считаешь себя неприкосновенным, но ты ошибаешься!
«Ты продемонстрировал ему свою слабость», – изрекла тетя Татьяна.
– Выметайся отсюда, – приказала Ванесса и кивнула двум рослым приятелям, которые с превеликой радостью взялись выставить Уэсли вон. – И не приходи на мои вечеринки!
Судя по тому, о чем переговаривались остальные, Уэсли с дружками теперь очень долго не смогут появляться в вампирском высшем обществе. А я? Неожиданно я превратился в настоящую звезду. Меня не только окутывала тайна, но я еще и применил магию, использовал не слишком хорошо изученные возможности духа и поставил на место претенциозного бабника. Здешних девчонок мои навыки восхитили, да и многих парней – тоже. Столько приглашений и друзей у меня в жизни не было, а я ведь и раньше на их отсутствие не жаловался.
Однако я был выжат как лимон. Близился рассвет, а я до сих пор жил по человеческому расписанию. Поэтому я принимал поздравления со всей возможной скромностью, а сам осторожно направлялся к выходу, обещая гостям Ванессы, что обязательно навещу их, только немного позже. Нина бросилась мне на помощь и стала помогать мне продираться сквозь толпу, как в начале вечера я это делал для нее.
Она даже успевала тараторить, что меня якобы ждут важные встречи.
– Единственное мое желание – кинуться на кровать и отключиться, – заявил я, зевая, когда мы, наконец, вырвались из особняка Жельски. – Я с ног валюсь от усталости.
– А ты крутой маг! – воскликнула она. – Я и не заметила, что ты прекратил пить. Удивительное самообладание.
– Будь моя воля, я бы не просыхал, – признался я. – Но я стараюсь протрезветь несколько раз в день. Мне трудно объяснить – и нельзя, по правде говоря, но мне нужно кое-что сделать… поэтому мне нужны нормальные мозги и дух. Какая удача, что Уэсли вовремя появился! Я бы не произвел такого впечатления, если бы дело дошло до кулачной драки.
Нина усмехнулась.
– Я в тебя верю. Готова спорить, что ты был бы великолепен.
– Спасибо. Мне жаль, что он тебе такое сказал.
– Ничего, – отозвалась она, пожимая плечами. – Я привыкла.
– Это не значит, что надо молча сносить оскорбления, – добавил я.
В ее взгляде мелькнула боль, и я понял, что попал в точку: Уэсли глубоко ее ранил.
– Угу… То есть мне не говорят такое открыто, но отношение моих работодателей я заметила. А насчет вечеринки ты оказался прав. Кое-кто оказался вполне нормальным. – Она вдруг смутилась. – И спасибо тебе, Адриан, за то, что вступился за меня.
Ее слова и моя скромная победа придали мне решимость, какой я давно не испытывал. Мое унылое настроение, исполненное отвращения к себе, резко повысилось. Я тоже чего-то стою. Пусть мне пока и не удалось найти Сидни, но я способен на решительные действия. Я не должен сдаваться. Кто знает?.. Может, сегодня мне повезет. Мне захотелось поскорее проводить Нину до дома, а потом продолжить поиски Сидни.
Но когда я добрался до своего гостевого номера, выяснилось, что на этом фронте изменений нет. Никаких следов Сидни. Мое радостное возбуждение испарилось, но хорошо хоть, что я был донельзя вымотан и не смог толком обругать себя за неудачу. Я почти мгновенно заснул и проспал до середины следующего вампирского дня: мой организм продолжал гадать, по какому расписанию я живу.
Я очнулся от верещания телефона. Оказалось, что мне пришло эсэмэс от мамы с напоминанием о семейном обеде. Проверив голосовую почту в апартаментах, я обнаружил миллион сообщений от моих новых «друзей». Номер моего мобильника никто не знал, но гуляки быстро рассекретили, в каком из гостевых зданий я поселился, и засыпали меня ворохом посланий. Я мог бы наносить светские визиты в течение нескольких месяцев.
Однако сегодня меня интересовало лишь одно приглашение. От родителей. Я довольно холодно относился к отцу, но мама не поленилась приехать за мной в Палм-Спрингс. Вообще-то, она очень много чего для меня сделала, и я почувствовал себя обязанным не подвести маму в присутствии ее друзей. Я оставался трезвым и потратил день на всякие нудные дела, вроде стирки, так и не приняв ни одного из полученных мною приглашений, в том числе и от Нины. Она вызывала у меня симпатию, и мне с ней было весело, но внутренний голос говорил, что разумнее держаться от нее подальше.
Я заявился в родительский особняк за десять минут до назначенного времени, в выглаженном костюме и запонках тети Татьяны. Отец встретил меня по обыкновению ворчливо:
– Что ж, Адриан: как я понимаю, какое бы поручение королевы ни привело тебя обратно, оно наверняка важное.
Его реплика меня ошеломила, но в гостиную ворвалась моя мать, невероятно элегантная в изумрудно-зеленом шелке.
– Натан, милый, не пытайся выведывать у него государственный тайны! – Она положила ладонь мне на рукав и с негромким сдержанным смехом добавила: – Он не дает мне покоя с тех пор, как королева позволила мне сопроводить тебя во дворец. Я сказала Натану, что захотела с тобой повидаться, но он убежден в обратном. Дескать, мне известно нечто такое, чего не знает он!
Я разобрался в ситуации и, когда папа отвлекся, бросил на нее благодарный взгляд. Мать не сказала ему, что обнаружила меня в Калифорнии в пьяном отупении и спасла меня от стремительного скатывания под откос. Она позволила моему отцу считать, что поездка в Палм-Спрингс была обычным материнским порывом, и даже использовала все это как повод повысить мою репутацию. Кстати, я мог не скрывать от отца свое прискорбное поведение, но должен был признать, что жить мне гораздо легче, когда у него нет против меня никаких аргументов. Сказать, что он мной гордится, было бы преувеличением, но сейчас он выглядел приветливым и доброжелательным, и я надеялся, что вечер пройдет терпимо.
Вскоре дом заполонили персоны королевской крови, с которыми мне изредка приходилось встречаться. Похоже, моим родителям захотелось произвести на них впечатление. Мама, которая уж точно никогда в жизни ничего не готовила, проследила за всеми действиями повара и добилась, чтобы каждое блюдо было безупречным – и с точки зрения поданных к нему вин, и с точки зрения презентации. После краткого периода воздержания (и изматывающей попытки связаться с Сидни) я позволил себе немного расслабиться. Если честно, я был не в состоянии определить регион и тип почвы виноградника, зато отметил, что родители явно не поскупились.
Я сразу смекнул, в чем дело. Сегодняшний обед ознаменовывал первый официальный выход в свет моих родителей после того, как мать отбыла заключение. После ее возвращения никто никуда не приглашал моих предков, поэтому они сами приняли меры и продемонстрировали силу духа королевских мороев. Дескать, что ни говори, а Натан и Даниэлла Ивашковы – превосходное общество! Это негласное утверждение распространялось и на меня: родители постоянно напоминали о «важном поручении», которое я выполняю. Моя связь с Джилл и ее местопребывание являлись строжайшим секретом (его детали я хранил в тайне и от родителей), но про работу Сони над вакциной я мог говорить свободно – и каждому хотелось узнать подробности.
Я объяснял все, используя ненаучные формулировки и избегая некоторых моментов. По-моему, всех моя речь впечатлила, в особенности – маму и отца, но я почувствовал облегчение, когда внимание гостей переключилось на другие вопросы. Обед закончился политическими разговорами, которые меня заинтересовали, и светскими сплетнями, вызвавшими у меня зевоту. Я никогда не увлекался этой стороной жизни, даже до тех событий в Палм-Спрингсе, которые изменили мою жизнь. Меня не волновали ни результаты партий в гольф, ни повышение по службе, ни ближайшие даты дворцовых приемов. Не забывая про сыновние обязанности, я продолжал вежливо улыбаться и, чтобы утешиться, пил великолепное вино. К моменту ухода последнего гостя я не сомневался в том, что мы покорили здешнее общество и Даниэлла Ивашкова снова будет принята в высшем свете, куда она так рвется.
