Джастин Хилл - Крадущийся тигр, затаившийся дракон. Меч судьбы
– А я тебя знаю, – расхохотался Адский Дай, закинув голову. – Твоим мастером была Нефритовая Лиса. Думаешь, ты можешь сражаться лучше её?
Говоря это, он вытащил из ножен свой палаш – на лезвии сверкнули голубые искорки.
– Я в этом уверена!
– Всё равно. Ты недостаточна хороша, чтобы меня победить, – насмешливо продолжал Адский Дай.
– Пусть наш спор разрешит Небо.
– Я убил твоего дружка, Тёмное Облако, – прищурился Дай. – Можешь поискать его череп вон в той куче. Впрочем, скоро ты к нему сама присоединишься.
С этими словами огромный воин прыгнул вперёд, его палаш вспыхнул жёлтым огнём. Однако Цзяолун уже не было на месте. Вэй-Фан даже не заметил, когда она успела выхватить меч, а на груди гиганта уже змеилась длинная кровоточащая рана.
– Ты лишь пощекотала меня, – рассмеялся тот и снова прыгнул. Его палаш гудел от пламени, словно он держал зажжённый факел.
Вэй-Фан даже представить себе не мог, чтобы женщина дралась так хорошо. Она была невысокой, красивой, суровой и абсолютно бесстрашной. Она вертелась перед Адским Даем, словно собака перед бешеным буйволом, и отказывалась отступать. Более того, как бы ни невероятно это звучало, она побеждала.
Воины Лотоса окружили сражавшихся. Никто не произносил ни слова. Как гласил закон их братства, один из двоих должен был умереть. Для побеждённого не было пощады. Вэй-Фан подумал, что скоро огромная голова Адского Дая украсит курган у подножья черного дерева.
Дыхание женщины сбилось, но бой определённо подходил к концу. На теле Адского Дая было уже не меньше дюжины кровоточаших ран. Он двигался всё медленнее, дышал хрипло, с присвистом. Вэй-Фан делал вид, что, подобно прочим, болеет за мастера, хотя на самом деле он жаждал победы отважной воительницы. «Быстрее!» – мысленно умолял он её. Она же кружилась и извивалась, словно змея, уворачиваясь от тяжёлого клинка Дая.
И тут ведьма что-то подбросила в костёр. В воздухе пополз густой едкий дым. Все закашляли. Кашлянула и Цзяолун. Её дыхание тут же стало прерывистым и сдавленным, движения явно замедлились, словно дым сжал её грудную клетку в кулаке. Она поднесла руку к губам – ладонь окрасилась кровью. Она остановилась, подняла свой меч, салютуя противнику, и посмотрела в глаза Вэй-Фану.
– А всё-таки я тебя нашла, – произнесла она. – И я счастлива. Не бойся, смирись со своей участью и добудь Зелёную судьбу.
Адский Дай с рёвом взмахнул палашом. Вэй-Фан зажмурился и отвернулся, не желая видеть того, что произойдёт. Когда голова Цзяолун упала на землю, послышался глухой звук. А потом ещё один – это рухнуло её тело. Воины Лотоса радостно завопили, лишь Вэй-Фан и Железный Ворон не издали ни звука. Когда Вэй-Фан открыл глаза, он увидел хохочушего Адского Дая, потрясающего головой женщины, держа её за длинные волосы.
– Цзяолун! – кричал он. – Тёмное Облако давно заждался тебя!
Глаза женщины закатились, рот был открыт, кровь капала из обрубка шеи. Адский Дай бросил голову, и она подкатилась к белому черепу. Тот был больше, шире, в челюстях ещё белели прекрасные зубы.
– Кем она была? – спросил Вэй-Фан, выругавшись про себя.
– Ты что, никогда не слышал о Цзяолун? Она была прекрасным воином. Великим воином, я бы даже сказал. Она пропала около двадцати лет назад, никто не знал, куда она делась. Я думал, она давно померла. Тёмное Облако тоже так считал.
– Кто это?
– Один разбойник. Просто смазливый разбойник.
– Они были любовниками? – Вэй-Фан посмотрел на их головы.
– По крайней мере так утверждал Тёмное Облако. Хотя он был известным хвастуном.
Вэй-Фан отвернулся.
– Пойдём, – позвал его Железный Ворон. – Пора тренироваться.
* * *
Через четырнадцать дней Адский Дай призвал к себе Вэй-Фана.
– Твоё время пришло, – сказал мастер и кивнул на полную луну, всходившую над горами. – Так говорит ведьма. А ещё она говорит, что ты должен заполучить меч до того, как луна снова сделается полной.
Вэй-Фан собрал свой мешок и теперь стоял поодаль от прочих воинов Лотоса. Они так и не приняли его, ведь он не смог победить их сестру в честном поединке, а следовательно, не был одним из них. Вэй-Фан опасался поворачиваться к ним спиной, он не чувствовал себя в безопасности рядом с ними, а в обществе Адского Дая – меньше всего.
Попрощаться с юношей пришёл один Железный Ворон. Он подвёл Вэй-Фана к осёдланному коню и шепнул:
– Смотри не оплошай.
– А если я провалюсь?
– Не советую. Ещё никто не уходил от Адского Дая. Куда бы ты ни скрылся, он тебя найдёт и отомстит.
Вэй-Фан посмотрел в глаза учителю и коротко кивнул.
– Спасибо, я понял.
* * *
В ночь, когда юноша покинул лагерь, Адский Дай и Слепая Колдунья стояли перед жаровней с тлеющими углями.
– Избранный уехал, – нараспев произнесла ведьма. – Те, кто способен нам воспрепятствовать, должны издохнуть.
Она бросила горсть травы на уголья. Повалил едкий белый дым.
Одно за другим она называла имена воинов, которых следовало убить, чтобы помочь её мастеру достичь своей цели. Белый Горный Медведь. Золотой Феникс. Орёл Ху. Ли Богомол…
После каждого имени Адский Дай смотрел на своих воинов и говорил: «Найти и убить». Те кивали и бегом отправлялись за оружием и конями.
По мере оглашения списка становилось всё холоднее.
Назвав последнее имя, Слепая Колдунья выкрикнула:
– Подождите, духи! Я припасла ещё одну вам напоследок! – Старуха вернулась из мира духов и, казалось, обращалась теперь только к живым. – О, как она ко мне взывала!
– Кто? – спросил Адский Дай, но ведьма даже не взглянула на него.
– Ясными ночами её призрак вопил о мести, об одной только мести. – Старуха зажмурилась от удовольствия, её голос сделался низким, то ли от наслаждения, то ли от жалости. – Адский Дай, величайший из воинов, ты должен убить мечницу Шулень. Она идёт сейчас в столицу ущельем Орлиная скала. Найди и убей её.
Адский Дай задумчиво осмотрел своих воинов и выбрал пятерых лучших. Они вышли вперёд, преданно глядя на своего мастера. А тот рассматривал свои военные трофеи.
– Если сможете, привезите её живой. Я с удовольствием добавлю её череп в свою коллекцию, а из волос получится перевязь для моего меча.
Глава 9
Когда Шулень садилась в повозку, у неё возникло странное чувство, что за ней следят. Однако улица была почти пуста. Мимо проехали три всадника-монгола, в отдалении шесть носильщиков несли паланкин с одним из богатеев Шаньси, да старая нищая тибетка в тяжёлом шерстяном халате мерно вращала свой молитвенный барабанчик.
Шулень замерла. Вокруг не было ничего необычного, никто даже не посмотрел в её сторону. Разве что нищая, заметив её внимание, протянула свою деревянную чашу для подаяний. Шулень бросила медную монетку. Тибетка торопливо спрятала её в складках пояса и побрела дальше. Шулень проводила старуху взглядом.
– Что-то случилось, госпожа? – спросил Ван-Мул, запрягавший в повозку низкорослую лошадёнку. Был он тощ и болтлив. Впрочем, его разговорчивость была кстати: отвлекала Шулень от грустных мыслей. – Вы точно не хотите подождать большого каравана, госпожа?
– Нет. Они передвигаются слишком медленно, а я тороплюсь. Мне надо успеть в Пекин до следующей полной луны.
– Неужто?
– Да. Дело спешное, оно касается смерти.
– Кто-то умер?
– Мой покровитель и друг. Князь Тэ.
– Князь Тэ? – протянул возница. – Тот самый?
Шулень кивнула. Ей было немного странно слышать, с каким благоговением имя князя произносили чужие. Она знала Тэ с детства. Её отец служил в княжеской страже, и в бытность Тэ губернатором провинции она множество раз посещала его дом. Шулень помнила князя как доброго, обходительного человека, чуть располневшего к старости. Она как наяву видела его длинные тонкие усы и маленькую круглую черную шапочку.
… Шулень представили князю, когда ей было лет пять или шесть. Он угостил малышку кунжутным печеньем, сказав её отцу:
– Ваша дочь очень красива. Вы будете наставлять её в духе Железного Пути?
– Её мать хотела бы, чтобы девочка вышла замуж, – мягко улыбнулся отец.
Однако маленькая Шулень запрыгала от восторга:
– Батюшка! Ну, пожалуйста! Прошу вас, научите, научите меня!
– Посмотрим, – уклончиво ответил тот.
Отец охранял торговые караваны или путешествующих учёных, служа верой и правдой своему господину. И когда продажные чиновники начали копать под него, князь Тэ великодушно избавил его от участи быть побитым бамбуковыми палками. С тех пор связь между двумя родами ещё более укрепилась. В конце концов Шулень привыкла думать о князе как о втором отце. Он много раз беседовал с девочкой, в том числе и когда пришло время бинтовать ей ноги.
– Пожалуйста, господин, не дайте им изувечить мои ножки! – умоляла маленькая Шулень. – Я хочу быть воином, а не женой. Прошу вас, поговорите с моими родителями!
