Поцелуй теней - Гамильтон Лорел Кей
Так почему же я все еще сидела на стуле с твердой спинкой напротив детектива, которого никогда раньше не видала? Во-первых: если бы я отсюда вышла без обвинений или сославшись на дипломатический иммунитет, они бы обратились к политикам – задницу-то прикрыть надо. Во-вторых: я хотела, чтобы детектив Алвера поверил мне насчет Слез Бранвэйн и проникся, насколько серьезен вопрос о том, не осталось ли там еще такого масла. Наверное, это был дар от того сидхе, который поставил заклинание-пиявку. Может быть, один флакон – это и все, что может быть у того, кто не принадлежит к Дворам. Наилучший сценарий. Но если есть хоть малейший шанс, что люди, с помощью сидхе или без нее, сообразили, как изготовить Слезы Бранвэйн, и выбросили их на рынок, то этому надо положить конец.
Разумеется, была и иная возможность. Тот сидхе, который устроил Нортону этот фокус с изнасилованием магией, вполне мог раздать Слезы Бранвэйн и куче другого народу. Это был наиболее вероятный из двух наихудших сценариев, но я не могла сказать полиции, что какой-то сидхе был в сговоре с Алистером Нортоном. О сидхейских делах в полицию людей не заявляют – если хотят сохранить на месте все части тела.
Копы отлично чуют ложь, или, быть может, они для экономии времени полагают, что врут все. Какова бы ни была причина, детективу Алвере мой рассказ не нравился. Он сидел напротив – высокий, темноволосый, худой, – руки у него казались слишком большими для таких узких плеч. Глаза темно-карие с бахромой темных ресниц, такие, что сразу обращаешь внимание, – а может, только для меня сегодня они такие. Джереми поставил надо мной охранное заклинание, чтобы помочь мне взять Слезы под контроль. Пальцем и силой он начертил у меня на лбу руны. Ничего такого, что полиция могла бы заметить, но если сосредоточиться, они ощущались как холодный огонь. Кабы не эти чары, Богиня только знает, что бы я сегодня могла учудить. Что-нибудь весьма неприличное. Даже под рунами я ощущала присутствие в комнате каждого мужчины.
Алвера смотрел на меня красивыми недоверчивыми глазами. Я видела, как его губы формируют слова – такие щедрые, зовущие к поцелуям губы.
– Вы слышали, что я сейчас сказал, мисс Ник-Эссус?
Я моргнула и поняла, что не слышала.
– Простите, детектив. Не могли бы вы повторить?
– Я думаю, допрос окончен, детектив Алвера, – сказала моя адвокатесса. – Очевидно, что моя клиентка устала и находится в состоянии шока.
Она – партнер фирмы Джеймс, Браунинг и Галан. Она и есть Галан. Обычно дела детективного агентства Грея ведет Браунинг. Наверное, Эйлин Галан оказалась сегодня здесь, поскольку Джереми сообщил насчет изнасилования. Женщина более подвержена сочувствию в таких случаях – по крайней мере так считается.
Она сидела возле меня в темном юбочном костюме, такая аккуратная и отглаженная, будто ее только что вынули из упаковки. Седеющие светлые волосы идеально уложены, косметика безупречна. И даже начищенные туфли сияют. Было два часа ночи, а у Эйлин такой вид, будто она только что позавтракала и с энтузиазмом приветствует рабочий день.
Алвера оглядел меня – от поддерживающего лифчика, выставлявшего мои груди на всеобщее обозрение, до глаз.
– Мне не кажется, что она в шоке, советник.
– Моя клиентка подверглась грубому изнасилованию, детектив Алвера. И при этом ее не доставили в больницу, ее не осмотрел врач. Единственная причина, по которой я этого не потребовала, – решимость моей клиентки ответить на ваши вопросы и помочь расследованию. Откровенно говоря, я склоняюсь к мысли, что моя клиентка не в состоянии сегодня защитить свои интересы. Я видела видеозапись того, чему она подверглась. И должна вступиться за права Мередит, даже если она этого не хочет.
Мы с Алверой переглянулись над столом. Следующие слова он произнес, не отрывая от меня пристального взгляда.
– Я тоже видел эту запись, советник. Создается впечатление, что вашей клиентке это весьма и весьма понравилось. Она говорила "нет", но тело ее постоянно требовало "да".
Если Алвера думал, что я взорвусь под давлением его стального взгляда и оскорблений, он просто меня не знал. Даже в нормальном состоянии это бы на меня не подействовало, а сегодня я слишком отупела, чтобы клюнуть на такую хилую наживку.
– Это оскорбление не только моей клиентки, но и женщин вообще, детектив Алвера. Допрос окончен. Я ожидаю полицейского сопровождения в госпиталь для моей клиентки.
Он только глянул на нее прекрасными устало-пресыщенными глазами.
– Женщина может твердить "нет, прекрати", но если она при этом играет с членом мужчины, его трудно обвинить в том, что он неправильно ее понял.
Я улыбнулась, качая головой.
– Вам это кажется забавным, мисс Ник-Эссус? Пусть на ленте есть материал для обвинения в изнасиловании, но там также видно, как вы превратили Алистера Нортона в кусок мяса.
– Еще раз говорю: я не убивала Алистера Нортона. Что касается изнасилования, то вы либо нарочно пытаетесь оскорблениями вывести меня из себя, чтобы я что-нибудь сказала опрометчивое, либо вы – мужская шовинистическая свинья. В первом случае вы зря тратите свое время. Во втором случае – мое.
– Прошу прощения, если отвечать на вопросы о человеке, которого вы оставили истекать кровью на его собственной кровати в его собственном доме, – значит тратить ваше время.
– Что это за человек, у которого есть дом, и жена об этом не знает? – спросила я.
– Он обманывал жену, а потому заслужил смерти – вы это хотите сказать? Я знаю, что у вас, фейри, пунктик насчет брака и моногамии, но казнь выглядит несколько излишне суровой.
– Моя клиентка неоднократно уже заявляла, что это не она создала заклинание, вызвавшее взрыв зеркал.
– Но она жива, советник. Если не она создала заклинание, откуда она знала, что надо спрятаться в укрытие?
– Я уже сказала, что распознала это заклинание, детектив Алвера.
– Почему же его не распознал Нортон? У него репутация сильного мага. Он тоже должен был учуять, что происходит.
– Я вам сказала, что Слезы Бранвэйн на людей действуют сильнее, чем на сидхе. Он не так хорошо осознавал окружающую обстановку, как я.
– Откуда появились пауки?
– Этого я не знаю.
Я не стала говорить, что пауков наслал Джереми, потому что они бы тут же обвинили его во взрыве зеркал или нас обоих в сговоре.
Он покачал головой.
– Да скажите вы просто, что вы это сделали. Это же самозащита.
– Единственная причина, по которой я еще здесь, вот какая: я хочу, чтобы вы, сотрудники полиции, осознали, какую опасность может представлять заговоренное масло. Если где-то еще есть Слезы Бранвэйн, вы должны найти их и уничтожить.
– Заклинаний похоти не бывает, мисс Ник-Эссус. Афродизиаков не бывает. Магические зелья, заставляющие женщину снять трусы перед мужчиной, которого она не хочет, – чушь. Такого не бывает.
– Вы будете мечтать, чтобы ваши слова стали правдой, если это средство выйдет на поверхность. Может быть, у Нортона был единственный флакон, но на всякий случай, если где-то есть еще, поищите его друзей.
Он пролистал блокнот, который до того даже не трогал.
– Ага. Лиам, Дональд и Брендан, фамилий нет. У двоих фейрийские уши, у всех длинные волосы. Мы их без проблем найдем. Правда, их могут не очень тщательно искать, поскольку их не обвиняют в убийстве.
Эйлин снова встала.
– Пойдем, Мередит. Допрос окончен. Я говорю всерьез.
Она посмотрела на нас как учительница на расшалившихся первоклассников, самим взглядом пресекая возможность не послушаться. Я уже устала, а они все никак не хотят мне поверить насчет Слез Бранвэйн. Я встала.
Алвера тоже встал:
– Сядьте, Мередит!
– Мы перешли на имена, Алвера? Я вашего не знаю.
– Раймундо. Сядьте, пожалуйста.
– Если, – сказала я, – я сейчас заявлю о дипломатическом иммунитете, то выйду прямо из этой двери, и не важно будет, кто прав, кто виноват.
Я посмотрела на него – спасибо рунам Джереми, я могла просто смотреть ему в глаза. Если сосредоточиться, то можно почти не замечать контур верхней губы.
