Девин Грейсон - Доктор Стрэндж. Участь снов
– Шаранья, если ты рассчитываешь хоть когда-нибудь выйти замуж, то должна пробовать что-то новое. Уж ради главного нейрохирурга городской больницы можно потратить несколько часов пятничного вечера.
– Это не… То есть я забыла сказать, что он там уже не работает, так что это неважно, – Шаранья сделала глоток приготовленного Вонгом чая и поморщилась. Вместо улуна он налил ей какой-то лечебный отвар, способствующий засыпанию и обостряющий сновидения. На вкус тот был как заплесневелая земля, без малейшего травяного привкуса.
– Как неважно? Это характеризует его личность и заработный потенциал. К тому же люди ему доверяют, так?
Шаранья взглянула на Доктора Стрэнджа. Стоя у западной стены напротив необычного окна, он шептал непонятные слова и совершал пассы руками, сохраняя при этом абсолютно спокойное и рациональное выражение лица, обычно присущее ученым. Его манера говорить тоже была свойственна ученым, а его слова, даже самые невероятные, звучали абсолютно здраво и осмысленно. Когда же его ясные голубые глаза смотрели на нее, Шаранье казалось, что она готова повиноваться почти любому его приказу.
Она хотела было поставить чашку на кофейный столик, но тот, как и все остальные столы в комнате, оказался завален книгами. Из любопытства она взяла первый попавшийся под руку том. Книга была о квантовом туннелировании. Под ней лежал трактат о простых числах, а под ним – сборник квадратных уравнений.
Шаранья снова посмотрела на Стрэнджа и прошептала:
– Мама, похоже, его хобби – математика. Он развлекается решением задач. У него есть книга о простых числах – нужно быть абсолютным ботаником, чтобы такое читать!
– Дочка, мне пора. Тут твой брат звонит. Иди и повеселись хорошенько. Позвони, когда вернешься домой.
– Хорошо. Спокойной ночи, мама. Я тебя люблю, – окончив разговор, Шаранья вынула из уха наушник. – Надеюсь, еще увидимся.
Она через силу глотнула еще чаю, хотя предпочла бы выпить вина. Стрэндж рисовал в воздухе какие-то перевернутые рога и бормотал что-то на неизвестном ей языке. Кошмар с интересом наблюдал за всем этим, и Шаранье стало любопытно, владеет ли демон магией – и если владеет, то похожа ли она на магию Стрэнджа? Помотав головой, она недоверчиво осмотрела дно чашки. Еще с утра она была уверена, что ни за что не станет пить странные отвары, приготовленные незнакомым мужчиной, живущем в странном доме, но день выдался долгим и богатым на невероятные события.
Когда она подняла голову, Стрэндж сидел на корточках рядом с ней и выглядел, если не считать красного плаща, абсолютно нормально.
– Обычно в Измерение Снов можно попасть по Переходам, но сейчас это невозможно, – спокойно объяснил он с предельно серьезным выражением лица. Вместо этого я открою портал в знакомое мне царство снов. Когда вы попадете туда, то будете во сне, и меня рядом, скорее всего, не окажется. Поначалу вам будет трудно понять, что нужно делать, но помните: в Измерении Снов сновидцы обладают особой силой. Царство наверняка отзовется на ваши мысли.
Стивен посмотрел Шаранье в глаза, и пусть его взгляд был дружелюбным, она все равно отвернулась. Он был чересчур пристальным, и ее уже понемногу валило с ног от чая.
– Я найду вас, как только смогу. Просто дышите и ждите. Вашу телесную оболочку будет охранять Вонг, вы будете в безопасности.
Шаранья моргнула, словно на нее снизошло озарение.
– Опасность будет грозить вам?
Стрэнджа это, по-видимому, не беспокоило. Судя по всему, он часто рисковал жизнью и не боялся этого. Одурманенная чаем, Шаранья не могла понять, насколько это хороший знак.
– Мы с Кошмаром отправимся туда в наших телесных оболочках, поэтому не будем защищены – как и Джейн, пока мы не доставим ее тело обратно на этот план существования. Но не волнуйтесь об этом.
Шаранья с удивлением поняла, что волноваться ей совершенно не хочется. Возможно, она устала постоянно брать на себя ответственность, а быть может, на нее так подействовал чай.
– А что если Кошмар доберется до меня раньше, чем вы? – зевая, спросила она.
Такая мысль пугала, но Шаранья уже готова была задремать и потому не поддалась панике.
– Ему понадобится время, чтобы восстановить силы, – ответил Стрэндж. – К тому же мы начнем не с его царства. Просто помните, что никакой кошмар не может вас убить.
Внезапно он вытянул руку и ткнул пальцем ей в лоб, прямо посередине, а потом, очертив овал, прижал к нему ладонь. Шаранья впервые обратила внимание на его руки. Они были покрыты жуткими шрамами и казались закостенелыми. Дотронувшись до нее и послав сквозь ее тело еле уловимый энергетический заряд, ладонь задрожала.
– Вонг сказал, что вы когда-то были нейрохирургом, – неожиданно выпалила Шаранья, желая узнать больше о человеке, на чьем чердаке собралась спать. – Это так?
– В прошлой жизни, – Стивен собрался было встать, но передумал и, сцепив пальцы, объяснил. – Не в прямом смысле, разумеется. Просто это было давно, и с тех пор я сильно изменился.
Шаранья внимательно смотрела на него, чувствуя, что Кошмар столь же внимательно разглядывает ее.
– Я вижу, что вам тяжело все это принять, – сказал Стрэндж. – Просто представьте, что магия – область науки. Если не останавливаться на молекулах и атомах, а пойти еще дальше, то вы увидите, что именно на магии держится все сущее. Она являет собой торжество взаимозависимости над классификационной разнородностью. Магия – это сама жизнь, стремящаяся существовать и процветать в нейтральной вселенной.
Стивен взял ладонь Шараньи, сжал ее в кулак и накрыл своей рукой. Шаранья пригляделась к его шрамам и решила, что они – результат операций. Множества операций.
– Вот реальность, – Стивен полностью накрыл ее кулак ладонью, а следом дотронулся до ее большого пальца. – Вот наука, – теперь он дотронулся до мизинца. – А вот – магия. Все это – компоненты единого целого, попросту олицетворяющие собой противоположные подходы к решению проблем.
Он говорил с непоколебимой верой, и когда поднялся, у Шараньи не нашлось слов, чтобы возразить, несмотря на всю невероятность такого объяснения. Она осторожно улеглась на подушки, стараясь не обращать внимания на отнимающиеся ноги и покалывание в голове.
Ощущая приятную сонливость, Шаранья видела, как сияющий поток энергии от заклинания Стрэнджа раскрасил потолок чердака яркими цветами и как открылся пространственно-временной портал. Слова заклинания стали для нее колыбельной – самой необычной из всех, что она когда-либо слышала:
– Поднимись, туман сернистый,Раствори грань измерений,Покажи край иллюзорный,Дверь открой в мир сновидений!
Глава 9
Ступив в мерцающий портал, Стивен тут же упал на мягкую, толстую, белую перину. Не желая противиться, он позволил ей окутать себя, и лишь улыбнулся этой иллюзии, сплетенной из его воспоминаний, но не им самим.
Если прохладу роскошных простыней еще можно было забыть, то люстру над головой и золоченую лепнину было трудно с чем-то спутать. В комнате было темно, лишь в камине едва теплились язычки пламени. Это был его любимый номер в отеле «Плаза» – или не совсем, учитывая непривычные новшества. Круглая постель, панорамные окна, изобилие орхидей – все это, вероятно, было заимствовано из других комнат и других мест, в результате чего получилась абсолютно новая комната, пусть и полная знакомых предметов. Номер в отеле, существующий лишь в голове Стивена.
И в Измерении Снов.
Стрэндж почувствовал теплое, мягкое прикосновение, и тут же вспомнил, почему не мог считать себя истинным последователем дзен-буддизма. Слишком многое в этой философии зиждилось на необходимости забывать, отказываться от стремлений, привязанностей, желаний по причинам, несомненно важным для мирского равновесия, но не имеющим ничего общего с самоотрицанием. Но у Стивена были желания. Всегда были. В молодости он, старший сын фермера из Небраски, жаждал славы, жаждал лучшей жизни, в которой никто не посмел бы взглянуть на него свысока. В годы учебы в мединституте даже потеря почти всех родных не сбила его с курса – так уверен он был в том, что конечный успех оправдывает любые жертвы. Логики в этом не было, зато был результат. Он стал знаменитым на весь мир нейрохирургом, возглавил отделение, стал лучшим в своем деле – но при этом превратился в замкнутого, высокомерного, черствого и самовлюбленного говнюка. Жажда большего никуда не делась, и он не знал, чем еще ее питать. Еще больше зарабатывать? Еще больше прославиться? Спасти больше людей? Он достиг вершин своей карьеры, но удовлетворения это не принесло.
Ничего бы не изменилось, если бы не авария. Его машина слетела с дороги и врезалась в опору моста. То, что он выжил, было настоящей удачей, говорили врачи, но то, что для них виделось чудом, для Стивена было злой иронией судьбы. После аварии от его рук почти ничего не осталось, локтевые и срединные нервы оказались изорваны в клочья. Карьере хирурга пришел конец – он даже скальпель больше не мог удержать.
