Робин Хобб - Город Драконов
Следующие слова Татса ответили на ее вопрос и мысли.
– Я ей не раб, потому что делаю все это не так, как их делал бы раб. Поначалу казалось, будто она вроде как мой ребенок. Я гордился тем, что доставляю ей радость, и при виде того, какой красивой могу ее сделать. Было так приятно класть перед ней мясо или крупную рыбу и ощущать, как хорошо ей становится, когда она ест.
– Чары, – с горечью сказала Тимара. – Мы все знаем про драконье очарование. Синтара не раз их на меня накладывала. Я обнаруживаю, что делаю что-то, думая, будто мне действительно хочется это делать. А потом, закончив, я понимаю, что это было вовсе не мое желание. Это просто Синтара меня подталкивала, заставляя захотеть делать то, чего хочет она.
При одной мысли о том, как большая синяя драконица способна ею управлять, Тимаре хотелось скрежетать зубами.
– Я знаю, что Синтара так с тобой поступает. Я несколько раз это видел. Мы о чем-нибудь разговариваем – о чем-то важном – и ты вдруг перестаешь даже на меня смотреть и говоришь, что тебе немедленно надо идти охотиться.
Тимара виновато промолчала. Ей не хотелось говорить Татсу, что он ошибается, что охота служит для нее хорошим предлогом уйти от него тогда, когда их разговоры становятся слишком непростыми.
Похоже, Татс не заметил, что она не подтвердила его слова.
– Но Фенте такого со мной не делает. Ну… почти никогда не делает. По-моему, она меня любит, Тимара. Это видно по тому, как она меня изменяет – так бережно. А после того как я заканчиваю кормить ее и чистить, она порой просто хочет, чтобы я остался с ней, составил ей компанию. Потому что ей приятно мое общество. Такого у меня никогда прежде не было. Когда я был маленький, мама всегда просила соседей за мной присмотреть. А когда она убила того мужчину, то просто сбежала. Я по-прежнему считаю, что это получилось случайно, что она хотела просто его обокрасть. Может, она подумала, что ей надо ненадолго спрятаться. Может, она собиралась за мной вернуться. Она так и не вернулась. Когда она поняла, что попала в беду, то просто убежала и бросила меня на произвол судьбы. А вот Фенте хочет, чтобы я был с ней. Может, на самом деле это и не «любовь», но она определенно хочет, чтобы я был рядом. – Он чуть пожал плечами на ходу, чтобы Тимара не решила, будто он расчувствовался. – Единственный, кто хоть когда-то хорошо ко мне относился, был твой отец, но даже он сохранял между нами дистанцию. Я знаю, ему не хотелось, чтобы я проводил с тобой много времени.
– Он боялся, как бы соседи чего не подумали. Или моя мать. Правила были очень строгие, Татс. Мне нельзя было позволить кому-то за мной ухаживать. Потому что мне запрещено было выходить замуж. Или рожать ребенка. Или даже иметь любовника.
Татс изумленно указал на следы рогов, оставшиеся на стволе дерева, мимо которого они шли. Олень, оставивший их, должен был быть столь же громадным, как и тот, которого только что убила Хеби. Тимара прикоснулась к коре пальцем. Эти царапины оставили рога? Или же это – следы когтей? Нет, она не могла представить себе древесную кошку такого размера.
– Я знал, какие правила он для тебя установил. И я долго даже не думал о тебе в этом смысле. Тогда меня девушки не интересовали. Я просто завидовал тому, что у тебя было: дом, родители, постоянная работа и нормальная еда. Мне хотелось тоже это иметь.
Он остановился у развилки звериной тропы и бросил на нее вопросительный взгляд.
– Иди по левой. Она кажется более утоптанной. Татс, мой дом был не таким чудесным, как тебе казалось. Моя мать меня ненавидела. Я ее позорила.
– По-моему… Ну, я не уверен, что она тебя ненавидела. По-моему, из-за соседей она стыдилась того, что хочет тебя любить. Но даже если она действительно тебя ненавидела, она тебя не бросала. И не выгоняла.
Он упрямо настаивал на собственной правоте.
– Не считая того первого раза, когда она отдала меня повитухе, чтобы та оставила меня умирать, – с горечью напомнила Тимара. – Это отец принес меня обратно и сказал, что намерен дать мне шанс. Он меня ей навязал.
Татса это не убедило.
– И, по-моему, именно этого она и стыдилась. Не того, какая ты была, а того, что она не возразила повитухе и не сказала, что оставляет тебя, несмотря на все твои когти.
– Может быть, – ответила Тимара.
Ей не хотелось об этом думать. Бесполезно думать об этом теперь, когда от этих событий ее отделила глубокая пропасть времени и расстояния. Все равно она не может пойти и спросить у матери, что та чувствовала. Она знала, что отец ее любил, и лелеяла эту мысль. Но знала она и то, что он был согласен с правилами, запрещавшими ей иметь любовника или мужа или родить ребенка. Каждый раз, когда Тимара думала о том, чтобы нарушить эти границы, ей казалось, что она предает отца и все то, чему он ее учил. Он ее любил. Он дал ей правила для того, чтобы она была в безопасности. Неужели она в этом вопросе может оказаться мудрее, чем он?
Казалось бы, решать должна она. И на самом деле решение действительно оставалось за ней. Но если она решит, что ее отец ошибался, если решит, что имеет право выбрать себе спутника – не умалит ли это ее любви к отцу? Или его любви к ней? Она твердо знала, что он осудил бы даже то, что она о подобном думает.
И даже на таком расстоянии его осуждение ее ранило. Возможно, даже сильнее именно из-за того, что она оказалась так далеко от дома и осталась одна. Чего он ожидал бы от нее? Может, он разочаровался бы в ней, узнав, что она позволяет Татсу себя целовать и трогать?
Конечно, разочаровался бы! Она тряхнула головой, заставив Татса оглянуться на нее.
– Ты что?
– Ничего. Просто задумалась.
Едва успев договорить, она уловила ритмичный стук. Это был звук бега: что-то приближалось к ним по тропе, не пытаясь скрываться.
– Что это? – спросил Татс и тут же стал осматривать ближайшие деревья.
Тимара поняла, о чем он подумал. Если им понадобится спасаться, то, возможно, лучше всего будет вскарабкаться на какое-нибудь дерево.
– Две ноги, – коротко бросила она, сама удивившись тому, что поняла это на слух.
Спустя мгновение на тропе появился Рапскаль.
– А, вот и вы! – весело крикнул он. – Хеби сказала, что вы тут поблизости.
Он улыбался во весь рот, радуясь, что нашел их. Он наслаждался жизнью, как всегда. Тимаре редко удавалось смотреть на Рапскаля, не отвечая на его улыбку. Он сильно изменился с момента их отъезда из Трехога. Ребячливость его лица была обточена трудностями и приближающимся возмужанием. Он сильно вытянулся – в считаные месяцы вырос так, что стал гораздо выше нормальных людей. Как и она сама, он был отмечен Дождевыми чащобами. Но за время их экспедиции он стал стройным и гибким. Теперь его чешуя стала явно алой, в цвет шкуры Хеби. Глаза у него всегда были необычными, очень светло-голубыми, но сейчас в них возникло то постоянное искристое свечение, которое обычно появлялось с возрастом только у некоторых обитателей Дождевых чащоб, а в нежно-голубом цвете его радужки порой проглядывала жесткая серебристость стали. При этом черты лица не стали похожими на драконьи, а оказались сформированы в соответствии с классической человеческой красотой: у него был прямой нос и ровные щеки, да и подбородок за последние месяцы стал решительнее.
Он встретил ее взгляд, довольный ее вниманием. Она отвела глаза. Когда его лицо успело стать таким привлекательным?
– Мы пытались охотиться, – раздраженно ответил Татс на приветствие Рапскаля. – Но подозреваю, что ты и твой дракон вспугнули все съедобное в округе.
Улыбка Рапскаля чуть померкла.
– Извини, – откликнулся он с искренним раскаянием. – Я просто не подумал. Хеби была ужасно рада добыть так много еды, а мне хорошо, когда она довольна и сыта! Мне сразу захотелось оказаться со своими друзьями.
– Ну, а вот Фенте не такая везучая. И Синтара тоже. Нам надо охотиться, чтобы кормить наших драконов. И если бы Тимара завалила того оленя, а не Хеби на него рухнула, то нам бы хватило мяса, чтобы прилично накормить их обеих.
Рапскаль стиснул зубы и, оправдываясь, заявил:
– Хеби не знала, что вы рядом, пока не убила свою добычу. Она не пыталась ее у вас отнять.
– Знаю, – недовольно проворчал Татс. – Но все равно, из-за вас обоих мы потратили даром полдня.
– Мне очень жаль. – Голос Рапскаля стал напряженным. – И я это уже сказал.
– Ничего страшного, – поспешно сказала Тимара. Для Рапскаля такая обидчивость была нехарактерна. – Я знаю, что вы с Хеби не собирались испортить нам охоту.
Она укоризненно посмотрела на Татса. Фенте – такая же своенравная, как и Синтара. Он должен понимать, что Рапскаль никак не смог бы помешать Хеби убить того оленя, даже если бы знал, что они выслеживают одно и то же животное. И главной причиной раздражительности Татса было вовсе не то, что они лишились мяса.
– Ну, у тебя есть способ возместить нам неприятности, – заявил Татс. – Когда Хеби поест, она могла бы убить еще кого-то. Для наших драконов.
