Прежде чем их повесят - Аберкромби Джо
— Там осталось несколько неясных моментов, с которыми нужно разобраться, — с трудом выговорил Глокта. — У ваших нанимателей нет никаких причин сердиться.
Мофис сделал шаг вперед. Его лоб блестел от пота, хотя в комнате не было жарко.
— Они не сердятся, наставник. Вы не могли знать, что они будут недовольны. Теперь вы знаете. Но если вы продолжите расследование теперь, когда вы знаете, что им это не нравится… тогда они рассердятся. — Склонившись к Глокте, он почти шепотом продолжил: — Позвольте мне сказать вам, наставник, как одна пешка другой пешке: нам не стоит их сердить.
В его голосе звучали странные нотки. «А ведь он не угрожает. Он просит!»
— Вы имеете в виду, — пробормотал Глокта, с трудом шевеля губами, — что они сообщат архилектору Сульту о своем маленьком пожертвовании на оборону Дагоски?
— Это самое малое, что они могут сделать.
Выражение лица Мофиса нельзя было спутать ни с чем.
«Страх».
Страх — на этом бесстрастном, как маска, лице. Глокта почувствовал привкус горечи на языке, холод пополз у него по спине, горло перехватило. Это ощущение он помнил с давних пор. Сейчас, впервые за долгое-долгое время, он сам готов был испугаться.
«Я у них в руках. Целиком и полностью. Я понимал это, когда подписывал ту бумагу. Такова была их цена, а у меня не было другого выбора».
Глокта сглотнул.
— Вы можете передать вашим нанимателям, что вопросов больше не будет.
Мофис на мгновение прикрыл глаза и вздохнул с явным облегчением.
— Я с радостью передам им ваши слова. Всего доброго.
Он повернулся и вышел, а Глокта остался в одиночестве в гостиной Арди. Он уставился на дверь и думал о том, что здесь сейчас произошло.
Обитель камней
Нос лодки с хрустом врезался в каменистый пляж, и валуны громко заскребли по днищу. Двое гребцов спрыгнули в набегающие волны и протащили посудину еще на несколько шагов. Как только лодка твердо встала на берегу, они тут же поспешили обратно, словно вода причиняла им нестерпимую боль. Джезаль не мог их осуждать: остров Шабульян на краю мира, конечная точка их путешествия, имел весьма непривлекательный вид.
Широкая россыпь голых бесплодных камней; холодные волны бьются об острые выступающие мысы, вгрызаются в лишенные растительности заливы. Дальше — отвесные зубчатые утесы и склоны с коварными осыпями, круто уходящие вверх, к зловещему пику, нависшему над островом черной тенью на фоне темного неба.
— Не хотите сойти на берег? — спросил Байяз у матросов.
Четверо гребцов не шелохнулись, а капитан медленно покачал головой.
— Об этом острове ходят дурные слухи, — буркнул он на союзном наречии с таким сильным акцентом, что его едва можно было понять. — Говорят, что оно проклято. Мы подождем вас здесь.
— Мы можем задержаться надолго.
— Ничего, мы подождем.
Байяз пожал плечами.
— Ну, как хотите.
Он выбрался из лодки и побрел к берегу по колено в волнах. Спутники мага медленно и не очень охотно спустились вслед за ним в ледяную воду и вышли на сушу.
Это было суровое и мрачное место — одни камни и холодная вода. Пенные волны жадно набегали на берег, и море ревниво всасывало их обратно сквозь гальку. Безжалостный ветер яростными порывами хлестал пустынный пляж, насквозь продувая мокрые штаны Джезаля, бросая волосы ему на глаза, пронизывая холодом до самых костей. Ветер сдувал все следы радостного возбуждения, которое возникало при мысли о том, что путешествие подходит к концу. Ветер отыскивал трещины и дыры в прибрежных валунах и заставлял их петь, вздыхать, стенать унылым хором.
Растительности почти не было. Какая-то бесцветная трава, чахлая от соли, какие-то колючие полумертвые кусты. Несколько кривых поникших деревьев немного выше, в стороне от моря, отчаянно цеплялись за неподатливые камни и так сгибались под ветром, словно в любой момент их могло вырвать с корнем. Джезаль буквально чувствовал их страдания.
— Очаровательное местечко! — прокричал он. Слова уносило штормовыми порывами, едва они слетали с губ. — Для тех, кто очень любит скалы!
— Где мудрый станет прятать камень? — бросил в ответ Байяз. — Среди тысячи других камней! Среди миллиона!
И действительно, камней здесь было предостаточно: изобилие валунов, скал, гальки и гравия. Только камни, и больше ничего — именно это делало остров столь неприглядным. Джезаль оглянулся и ощутил внезапный приступ паники: четыре гребца сталкивали лодку обратно в море, оставляя их на берегу.
Однако ялик не уплыл, а по-прежнему тихо качался на взморье. Вдали, во вскипающем барашками океане, стоял на якоре корабль — ветхая лохань, которую дала им Конейль. Паруса были спущены, мачта черной линией вырисовывалась на штормовом небе, судно медленно качалось на беспокойных волнах.
— Надо найти место, где нет ветра! — проревел Логен.
— Ты думаешь, на этом чертовом острове есть такое место, где нет ветра? — крикнул ему Джезаль.
— Должно быть! Нам нужен огонь!
Длинноногий указал в сторону утесов:
— Возможно, там наверху мы найдем какую-нибудь пещеру или закрытую лощину. Пойдемте, я поведу вас!
Они стал взбираться вверх по берегу, вначале оскальзываясь на гальке, потом перепрыгивая с валуна на валун. Казалось, этот край мира не стоил усилий, затраченных на пути к нему. Холодные камни и холодная вода — ради них не стоило покидать Север. У Логена было плохое предчувствие, однако не было смысла говорить об этом вслух. Плохие предчувствия преследовали его все последние десять лет. Сейчас надо вызвать духа, найти Семя — и убираться отсюда, причем побыстрее. Ну а что потом? Обратно на Север? Или вернуться к Бетоду и его сыновьям, к старым распрям и рекам дурной крови? Логен поморщился. Ни то ни другое его не привлекало. Ладно, лучше сделать дело, чем жить в страхе перед ним, как сказал бы его отец. Хотя, с другой стороны, его отец немало наговорил, и многие его слова оказались бесполезны.
Логен оглянулся на Ферро и поймал ее ответный взгляд. Она не хмурилась и не улыбалась. Конечно, он никогда толком не понимал женщин — да и всех остальных людей, — но Ферро стала для него какой-то новой загадкой. Днем она оставалась по-прежнему холодной и яростной, но по ночам все чаще пробиралась к нему под одеяло. Логен не мог ее понять и не осмеливался спрашивать. Печальная правда состояла в том, что Ферро — это лучшее, что случилось в его жизни за долгие годы. Он вздохнул и почесал голову. Если подумать, это говорит не в пользу его жизни.
Они отыскали нечто вроде пещеры у подножия скал. На самом деле это была просто ямка, прикрытая двумя огромными валунами, куда ветер задувал не так сильно. Не лучшее место для беседы, но остров был пустым и голым, и Логен не надеялся отыскать что-то более уютное. Надо смотреть правде в глаза.
Ферро, прихватив свой меч, направилась к сухому деревцу неподалеку, и вскоре у них было достаточно веток, чтобы разжечь огонь. Логен сгорбился над растопкой и онемевшими пальцами взялся за огниво. Из-за камней долетали порывы ветра, дерево было отсыревшим, однако после долгих проклятий и возни с кремнем ему удалось разжечь костерок, необходимый для предстоящего дела. Все сгрудились вокруг.
— Давай сюда ящик, — велел Байяз.
Логен вытащил эту тяжеленную штуковину из своего мешка и, крякнув, поставил на землю рядом с Ферро. Байяз ощупал край кончиками пальцев, отыскал какую-то потайную защелку, и крышка беззвучно приподнялась. Под ней оказалось множество металлических спиралей, сходящихся к центру, оставляя посередине свободное место величиной с кулак Логена.
— Зачем здесь эти штуки? — спросил он.
— Чтобы закрепить содержимое и предохранять его от ударов.
— А его нужно предохранять от ударов?
— Канедиас считал, что нужно.
От такого ответа Логену легче не стало.
— Клади его внутрь сразу же, как только сможешь, — сказал маг, поворачиваясь к Ферро. — Нам не стоит находиться перед ним дольше, чем необходимо. Лучше всего вам немного отойти.
