Роберт Говард - Приключения Конана-варвара (сборник)
Какой-то гигант сдернул ее за ногу с седла, прямо в жаждущие руки толпы. С нее сорвали юбку, и кто-то стал размахивать ею над головой, тогда как толпа зашлась грубым хохотом. Какая-то женщина плюнула Тананде в лицо и сорвала с нее нагрудные пластины, оцарапав ей кожу грязными ногтями. В голову королеве угодил метко брошенный камень.
Тананда вдруг увидела, что к ней пытается протиснуться какой-то человек, сжимая в руке булыжник. В воздухе засверкали выхваченные из ножен кинжалы. Чернокожих собралось столько, что они мешали сами себе, иначе с ней давно было бы покончено. Раздался громкий рев:
– К храму Джуллы!
Ответом послужил нестройный гул голосов. Тананда почувствовала, как напирающая толпа волоком тащит ее куда-то. Удары, предназначавшиеся ей, к счастью, пропадали втуне из-за плотно окружавших ее тел.
А потом толпа вдруг остановилась и подалась в стороны – это в нее на полном скаку врезался незнакомый белый всадник. Мужчины с криками валились под копыта его коню. Тананда на мгновение увидела его рослую фигуру, возвышающуюся над толпой, загорелое, испещренное шрамами лицо под козырьком шлема и огромный меч, мерно взлетающий и вновь опускающийся в веере ярко-алых брызг. Но тут откуда-то из толпы прилетело копье и ударило коня в живот. Тот заржал от боли, прыгнул вперед и свалился наземь.
Всадник, однако, успел вовремя соскочить и устоял на ногах, раздавая направо и налево разящие удары. Брошенные наудачу копья отскакивали от гребня шлема и щита на левой руке, а его широкий меч без устали кромсал плоть и кости, крушил черепа и вспарывал животы, так что внутренности вываливались в смешанную с кровью пыль.
Натиск его был столь страшен, что толпа расступилась. Очистив вокруг себя свободное пространство, белый мужчина наклонился и подхватил с земли насмерть перепуганную девушку. Прижав ее к себе и прикрыв щитом, он стал отступать, безжалостно прорубая себе путь мечом, пока не уперся спиной в стену хижины. Загородив ее собой, он с удвоенной силой принялся орудовать клинком, отражая натиск беснующейся толпы.
А потом раздался грохот копыт. На площадь ворвался отряд стражников, тесня перед собой бунтовщиков. Кушиты, охваченные внезапной паникой, с криками разбегались по кривым улочкам и переулкам, оставляя после себя груду тел на грязной площади. Капитан стражи – чернокожий гигант в малиновом атласе и позолоченных доспехах – подскакал к ним и спешился.
– Долго же ты ехал сюда, – сказала ему Тананда.
Капитан посерел. Прежде чем он успел пошевелиться, Тананда подала знак стоящим позади него воинам. Один из них обеими руками с такой силой вонзил капитану копье между лопаток, что кончик его высунулся из груди несчастного. Офицер повалился на колени, и удары еще полудюжины копий добили его.
Тананда тряхнула длинными черными растрепавшимися волосами и в упор взглянула на своего спасителя. Из многочисленных царапин на ее теле текла кровь, и она была обнаженной, как новорожденный младенец, но при этом смотрела на мужчину перед собой без малейшего смущения. Он не отвел глаз и ответил ей восхищенным взглядом, любуясь ее зрелой смуглой фигуркой с полной, изумительной формы грудью, поражаясь ее самообладанию и невозмутимости в столь отчаянной ситуации.
– Кто ты такой? – требовательно спросила она.
– Я – Конан из Киммерии, – пробурчал он в ответ.
– Из Киммерии? – Она явно никогда не слыхала об этой дальней стороне, лежащей в сотнях лиг к северу. Королева нахмурилась. – У тебя стигийский шлем и щит. Ты что же, в некотором роде, тоже стигиец?
Он покачал головой, обнажая белые зубы в волчьей ухмылке.
– Я забрал доспехи у одного стигийца, но сначала мне пришлось убить этого придурка.
– И что же в таком случае ты делаешь в Мероэ?
– Я бродяга, – просто ответил он. – Предлагаю свой меч тем, кто готов нанять его. Я пришел сюда в поисках денег и счастья. – Он решил, что было бы неразумно с его стороны посвящать ее в историю своего пиратства на Черном побережье или рассказывать о том, что он успел побывать и вождем одного из племен в джунглях к югу отсюда.
Королева окинула оценивающим взором высоченную фигуру Конана, обратив внимание на ширину его плеч и груди.
– Я нанимаю твой меч, – сказала она. – Какова твоя цена?
– А какую цену ты предлагаешь? – осведомился он, метнув полный сожаления взгляд на труп своего коня. – Я бродяга, у которого нет ни гроша за душой, а теперь еще и спешенный.
Она покачала головой.
– Нет, клянусь Сетом! Ты более не нищий бродяга, а капитан королевской стражи. Достаточно ли ста золотых монет в месяц, чтобы купить твою верность?
Он искоса посмотрел на труп прежнего капитана, лежащий в шелках и дорогих доспехах в луже крови. Но его улыбка от такого зрелища не потускнела.
– Полагаю, да, – ответил Конан.
4. Золотоволосая рабыня
Шли дни, и луна то прибывала, то вновь убывала. Конан железной рукой подавил недолгое и неорганизованное восстание низших каст. Шубба, слуга Тутмеса, возвратился в Мероэ. Войдя в комнату Тутмеса, мраморный пол которой застилали львиные шкуры, он сказал:
– Я нашел женщину, которая вам нужна, хозяин. Это – немедийская девушка, захваченная в плен с торгового корабля Аргоса. Я заплатил за нее целый кошель золотых монет шемитскому работорговцу.
– Я хочу посмотреть на нее, – распорядился Тутмес.
Шубба вышел из комнаты и вернулся через мгновение, держа за руку девушку. Она была гибкой и стройной, и ее белая кожа восхитительно контрастировала с черными и коричневыми телами, к которым привык Тутмес. Ее вьющиеся волосы золотистым водопадом ниспадали на белые плечи. Из одежды на ней была только рваная накидка. Шубба снял ее, и девушка предстала перед ним во всей своей роскошной наготе.
Тутмес безразлично кивнул:
– Да, она стоит потраченных на нее денег. Если бы я не стремился занять трон, то, пожалуй, оставил бы ее себе. Ты научил ее кушитскому, как я тебе приказывал?
– Да. Мы упражнялись в городе стигийцев и после, каждый день, пока были в пути. По шемитскому обычаю за недостаточное прилежание я лупил ее комнатной туфлей. Ее зовут Диана.
Тутмес опустился на кушетку и жестом показал девушке, чтобы она села на пол рядом с ним, поджав под себя ноги. Она повиновалась.
– Я намерен подарить тебя королеве Куша, – сказал он. – Формально ты будешь считаться ее рабыней, но на самом деле принадлежать будешь мне. Ты станешь регулярно получать от меня распоряжения и неукоснительно выполнять их. Королева жестока и вспыльчива, так что постарайся не злить ее. Ты ничего не скажешь, даже под пытками, о твоей связи со мной. Имей в виду: если ты, оказавшись в королевском дворце вне пределов моей досягаемости, решишь ослушаться, я продемонстрирую тебе свою силу.
Взяв девушку за руку, он повел ее по коридору. Затем они спустились по каменной лестнице и вошли в длинную, тускло освещенную комнату. Помещение было разделено на две равные половины хрустальной стеной, прозрачной и чистой, как вода, но при этом достаточно толстой и прочной, чтобы выдержать таранный удар слона. Тутмес подвел Диану к этой стене и велел ей стать к ней лицом, а сам отступил на шаг. Внезапно в комнате погас свет.
Девушка застыла в темноте, и по телу ее пробежала волна непонятного ужаса. На другой половине начал медленно разгораться свет. Она смотрела, как из темноты возникает жуткая бесформенная голова чудовища. Девушка увидела звериную морду, острые, как лезвия бритвы, клыки и грубую щетину. Когда этот ужас приблизился к ней, она вскрикнула и повернулась, чтобы убежать, в панике забыв о том, что от монстра ее отделяет стена из хрусталя. В темноте она налетела на Тутмеса. Тот прошипел:
– Ты видела моего слугу. Не подведи меня, иначе он найдет тебя, где бы ты ни была. От него тебе не спрятаться. – Когда он прошептал ей на ухо кое-что еще, она лишилась чувств.
Тутмес на руках отнес ее вверх по лестнице и передал чернокожей женщине с наказом привести в чувство, а потом накормить, напоить, выкупать, причесать и умаслить благовониями. Словом, подготовить для завтрашнего представления королеве.
5. Плеть Тананды
На следующий день Шубба подвел Диану из Немедии к колеснице Тутмеса, подсадил ее наверх и взял вожжи. Рядом с ним стояла совсем другая Диана, чисто вымытая и надушенная, и скромный макияж лишь подчеркивал ее красоту. На ней была настолько тонкая шелковая накидка, что сквозь нее просвечивал каждый изгиб ее тела. В ее золотистых волосах сверкала серебряная диадема.
Но девушка до сих пор пребывала в ужасе. Жизнь ее превратилась в кошмар с тех пор, как ее похитили работорговцы. В течение долгих последующих месяцев она пыталась утешиться мыслью о том, что ничто не длится вечно, и, раз уже все так плохо, значит, скоро непременно должны произойти перемены к лучшему. Но вместо этого положение ее только ухудшилось.
