Королевские милости - Лю Кен
Слуги показали Луингу его комнату на постоялом дворе, и он спросил, когда сможет поговорить с представителями короля Куни относительно вопроса, который прибыл обсудить, но ему ответили, что ничего об этом не знают.
На следующий день к Луингу пришел мелкий чиновник по имени Дако Нир. Вел он себя холодно и грубо, и переговоры закончились полной неудачей. Когда настало время ужина, Дако протянул Луингу несколько медных монет и предложил купить еду у уличного торговца.
– Не думаю, что нам удастся договориться до чего-то еще, не так ли? К тому же я буду сегодня занят до конца дня, так что не смогу проводить вас до пирса. Надеюсь, ваше путешествие обратно будет безопасным.
Луан Цзиа, леди Рисана и Дако Нир наблюдали из окна склада за маленькой лодкой посла гегемона, которая отплыла от причала.
– Ваше искусство поразительно, – сказал Луан Рисане. – Вчера он увидел именно то, что мы хотели ему показать.
Рисана поклонилась.
– Вы очень добры. Это обычный дешевый трюк. – Она повернулась к Рину Кода и улыбнулась. – Но ты сегодня был на высоте. Какое холодное выражение лица! Я могла бы поклясться, что слышу, как позвякивают льдинки в его чашке с чаем.
– У меня хорошая практика. Когда я нацепляю на лицо такое выражение, мне платят больше, как за возможность поговорить с королем.
Луан покачал головой, и все трое рассмеялись.
Луинг был несколько обескуражен таким обращением. Вчера Луан, ближайший советник Куни Гару, вел себя с ним, точно с почетным гостем, потому что считал посланцем Торулу Перинга, а сегодня этот чиновник говорил холодно и неприветливо, и произошло это после того, как люди Куни убедились, что он представляет гегемона, а не Торулу Перинга. Факты говорили сами за себя.
– Гегемон, неужели вы не понимаете, что это еще один трюк Куни Гару?
Мата холодно посмотрел на дрожащего Торулу Перинга, в очередной раз убеждаясь, что доверия он не достоин.
Этот человек не воин, а советник, и его, естественно, тянуло к Куни Гару, который привык постоянно обманывать. Торулу Перинг не мог оценить благородство и отвагу, доступные только тем, кто сам сражался на поле брани. И хотя Перинг иногда предлагал хорошие идеи, в целом был слишком назойлив и зачастую просто мешал. Гегемон вполне допускал, что Торулу Перинг тайно объединился с Куни Гару, а теперь готовит заговор против своего повелителя.
– Луан Цзиа ждал от тебя сообщения. Ты собирался передать ему план расположения моих войск перед сражением? Или предлагал подкупить офицеров? А может, хотел преподнести мою голову Куни на блюде?
Торулу Перинг дрожал, но вовсе не от страха – от гнева. Все эти годы он верно служил Мата Цзинду, пытался сделать его сражения более осмысленными и разгадать коварные трюки Куни Гару, однако гегемон поддался на примитивный обман, который сумел бы разглядеть даже пятилетний ребенок.
– Если вы мне не доверяете, – ответил Перинг, – то примите мою отставку. Я вернусь домой, в свое родовое поместье возле Чарузы, и буду сажать ямс, как прежде. Служить тому, кто не способен отличить друга от врага, мне не пристало.
– Я принимаю твою отставку. Возвращайся домой, старик.
Торулу шагал по дороге, кипел от печали и гнева, понимая, что потерпел поражение, но в голове у него царил хаос, а сердце наполняло смятение. Ему не удалось научить Мата Цзинду ценить пользу стратегии, не сумел он и объяснить ему, как опасен Куни Гару, превосходный манипулятор, не смог стать достойным советником, и за свою верную службу получил лишь насмешливое «старик».
Впрочем, Торулу и в самом деле был уже немолод, да и не привык к далеким одиноким прогулкам пешком, так как обычно путешествовал в удобном экипаже в сопровождении помощников. У бывшего советника болел живот, от жары кружилась голова, но его переполнял такой гнев, что он упрямо не желал останавливаться, чтобы отдохнуть и выпить воды, и продолжал шагать по дороге.
Вдруг раздались крики:
– Спасайтесь, бегите! Там разбойники.
Мимо пробежали мужчины и женщины, но Торулу их даже не услышал, пытаясь понять, что сделал не так.
«Глупец Мата, я ведь мог привести тебя к победе!»
«Всадники ветра» неслись прямо на него, и один из них небрежно, словно нехотя, взмахнул клинком. Перинг мгновенно перестал себя жалеть, перестал думать, перестал дышать: голова его покатилась по дороге.
Луан и Куни подняли кубки, чтобы поздравить друг друга, – их замысел удался.
– Теперь у Мата не осталось надежных советников.
Куни выпил, охваченный сожалением: Торулу Перинг был одаренным стратегом, который в критический момент спас восстание, и заслужил большего. Вспоминая реки крови, которые приходилось проливать ради достижения победы, он спрашивал себя, всегда ли цель оправдывает средства, и очень хотел бы услышать от богов ясный ответ на свой вопрос.
– Таких ответов не существует, – сказал Луан Цзиа.
Куни осознал, что, застыв с кубком в руке, говорит сам с собой, невесело рассмеялся и осушил кубок.
– Знать будущее – значит не иметь выбора и верить словам, написанным на бумаге кем-то другим, – продолжил Луан. – Нам ничего не остается, кроме как делать то, что считаем нужным, в надежде, что получится.
– Я знаю, – вздохнул Куни. – Все думают, что я вижу, куда идти, но, как и они, я бреду в темноте.
– Быть может, то же самое происходит и с богами.
Глава 48
Гамбит маршала
Рима и Фача, третий месяц пятого года Принципата
Теперь, когда войска Кокру и Дасу стояли на разных берегах Лиру, Луан Цзиа и Джиа Мазоти предложили Куни Гару план, который должен был изменить соотношение сил.
На севере Фача и воссоединенная Рима – все считали, что Рима следует за Фачей – несколько раз переходили с одной стороны на другую, что позволяло им избежать вторжения обеих армий. Недавно оба королевства заявили о союзе с Мата – ведь в последнее время Куни Гару не мог похвастаться военными успехами, – и могли бы стать примером для других королевств.
Взяв с собой отряд из пяти тысяч человек, маршал Мазоти покинула Димуши и отправилась на побережье залива Затин, к Риме, где попрощалась с Луаном Цзиа, который изменил внешность и один поплыл на маленькой рыбачьей лодке в Боаму, столицу Фачи.
На территории окруженной лесами Римы Мата Цзинду создал шесть новых королевств Тиро. После года войны большинство исчезло, а их земли оказались в руках Дзато Рути, одного из наставников короля Джидзу, когда тот только появился в своем дворце в На-Тионе. Позднее он увековечил имя Джидзу, пожертвовавшего собой ради спасения На-Тиона от солдат армии Намена, в хвалебной речи, которую знал наизусть каждый ребенок Римы.
Возвышение Дзато Рути стало результатом стечения ряда обстоятельств, и едва ли нечто подобное могло повториться в будущем. Это был ученый до мозга костей, из тех, что предпочитает изящные ряды книг любым соблазнам реального мира.
В детстве Дзато, вместо того чтобы играть с другими детьми, запоминал афоризмы древнего автора эпиграмм на ано, Ра Оджи, а когда стал юношей, не болтался с друзьями по питейным заведениям, а оставался дома и читал комментарии к труду об идеальном обществе древнего философа ано Кона Фиджи. Он пренебрег экзаменами для поступления на государственную службу, потому что она противоречила чистому созерцанию идей, отказался от выгодного поста и отправился в древние леса Римы, чтобы отдаться любимым занятиям в полном одиночестве, в крошечной хижине, которую построил сам. К тому времени, когда ему исполнилось тридцать, Дзато стал одним из лучших знатоков древней философии на всех островах Дара, соперником Тана Фьюджи и Луго Крупо, хотя никогда не учился в знаменитых академиях Хаана.
Танно Намен пощадил Дзато, когда пал На-Тион, после чего ученый отправился в путешествия по столицам новых королевств Тиро, которые создал Мата Цзинду в столь любимой Дзато Риме, и в каждой Дзато находил учеников.
