Джозеф Финк - Добро пожаловать в Найт-Вэйл
Пытаясь вернуть заправочный пистолет на место, она все время его роняла, потому что у нее тряслись руки. Она вообще ничего не чувствовала, однако не могла унять дрожь в руках. Когда же подняла взгляд, Трой уже исчез. Он сел в свою машину (белый седан с разбитым задним фонарем) и уехал, ни разу не взглянув на нее. Диана заставила себя стоять смирно и дышать ровнее, пока ее руки не перестали трястись. Как только дрожь унялась, она водворила пистолет на место, нарочито медленно открыла дверь машины и отъехала, не превышая скорости. Все это время она чувствовала себя прекрасно.
Несколько недель спустя она заехала в банк, чтобы взять денег для сбора средств в пользу Ассоциации родителей. За одним из столов сидел Трой в темном костюме и с пластиковым именным бэджиком. Она попыталась незаметно прочитать имя на бэджике, чтобы убедиться, что это он, но ей не удалось этого сделать.
На этот раз руки у нее вообще не тряслись. На самом деле она чувствовала себя прекрасно, но ощущала во рту вкус крови. Сама того не заметив, она сильно прикусила нижнюю губу. Слизав кровь, Диана прошла мимо с квитанцией в руках, не глядя в его сторону. Поскольку она на него не смотрела, то и не заметила, глядел ли он на нее.
Всего через несколько дней после этого они с Джошем отправились в кино. Это был их ежемесячный ритуал, начавшийся в его седьмой день рождения. Тогда на него нашла хандра, он принимал липкие и вязкие формы, портившие мебель и ковер, и задавал массу вопросов о папе и о том, куда тот ушел. Диана пришла в ужас и раздражение от этого мрачного существа, занявшего место ее малыша, и объявила, что в качестве особого поощрения они пойдут в кино.
Тот вечер в кино стал для них их первым хорошим вечером за несколько недель. Она не очень себе представляла, что они станут смотреть, и просто спросила кассира, какой у них идет популярный детский фильм. Радость от того, что они вместе выбрались «в свет», и ощущение единой команды оттеснили на второй план старомодных смешных героев детского фильма («Старикам тут не место»), мелькавших на экране. Когда они вышли из кино, Джош шел прямо, на твердых ногах, держа ее за руку человеческой ладонью с пальцами. Об отце он не спрашивал несколько месяцев.
После этого начались их ежемесячные попытки воссоздать светлую атмосферу того вечера. По большей части им это почти удавалось. Иногда, особенно в последнее время, ей приходилось напоминать ему принимать скромные формы, без широких крыльев и дымовых труб, чтобы не мешать другим зрителям. Он всегда делал так, как она говорила, однако не без вздохов и закатывания глаз (он почти всегда принимал облик с глазами, когда шел в кино, однако был у него период, когда ему нравилось просто слушать вслепую).
В тот вечер в кино показывали продолжение популярной мультипликационной франшизы о деревьях, выглядевших как деревья, но с человеческими органами, пытающихся помешать девелоперам вырубить их лес. Вначале успех деревьям не сопутствовал, однако в конце бригада строителей получила хороший урок, увидев большое количество крови и услышав душераздирающие крики. Позднее их самих потрошили мстительные древесные духи. Диане показалось, что фильм не так хорош, как оригинал, но она обожала голос легенды кино Ли Марвина. Джош сказал, что это скукотища, но он говорил это почти обо всех фильмах, хотя смеялся надо всеми шутками и комическими сценами смерти.
Когда показывали рекламные ролики, Диана заметила, как вошел Трой. На нем была рубашка-поло, а в руках – щетка для чистки ковров. Он прошел от одного выхода к другому. Похоже, он проверял нижнюю подсветку в проходах. Одна полоса подсветки не горела.
Диана старалась не обращать внимания на Джоша, но безуспешно. Она повернулась и посмотрела на его серебристую чешуйчатую кожу, приплюснутый нос и выступающие глаза, прикованные к экрану. Джош не узнал Троя. Да и с чего бы? Он не видел его с младенчества. В Джоше она видела себя и иногда полагала, что он видит себя в ней. Но это было не так. Она это знала.
Диана обняла Джоша, якобы из нежности, но подсознательно пытаясь его защитить. Она взглянула на свою руку, свисавшую с его не-плеча. Он поглядел на нее, смутившись, но не расстроившись.
Диана смотрела на экран, стараясь не думать об отце Джоша. Ногой она отбивала ритм. Потом осторожно прекратила отбивку.
Вот как все было с Троем. У Дианы не всегда был муж. Когда-то он у нее был, но сейчас это не так. У нее всегда есть бывший муж. Они никогда не были женаты, однако муж и бывший муж – кратчайший способ описать их взаимоотношения с Троем.
Диане интересна семантика брака, а не сам брак. Вот почему. У Дианы двое родителей. Когда-нибудь этих двух родителей не станет, но вот сейчас они у нее есть. Они – мать и отец Дианы и приходятся бабкой и дедом Джошу.
Ее родители никогда не были женаты. Они не хотят (не хотели) пожениться. Они хотят (хотели) быть вместе и оставаться влюбленными. Они почти всегда вместе и почти всегда влюблены. Они не хотят (не хотели) получать свидетельство, заполнять бумаги или получать одобрение улыбающегося бога на их любовь и союз.
Они, конечно же, ценят и уважают любовь других к улыбающемуся богу. (Но улыбка ли это?)
Они, конечно же, заполняют бумаги и получают свидетельства, когда это необходимо, чтобы, скажем, устроиться на работу, сделать водительские права или же зафиксировать рождение Дианы. Или в те времена, когда им необходимо играть в обязательную городскую лотерею, победителей которой скармливают голодным волкам в зоопарке Найт-Вэйла.
Но жениться они не хотят. Наша совместная жизнь – это наша совместная жизнь, вероятно, сказали бы они, если бы их попросили кратко, но убедительно обосновать свой выбор. Может, они так и скажут, а может, и нет. Они не ханжи и не трубят о себе на каждом углу. Они просто любят друг друга, и этого им достаточно для веры.
Диана тоже хотела быть с кем-то и любить кого-то. Она хотела делать все это, не выходя замуж. И хочет до сих пор. В родителях она видела себя. Видела, какой она может стать, какой может стать жизнь, какой может стать любовь.
Существует соотношение между ви́дением того, что может случиться, и тем, что испытываешь сейчас. Однако, как говорит один ученый с хорошо подвешенным языком, у которого часто берут интервью в новостях, «соотношение не есть причинно-следственное отношение» и «совершенное действие не есть указание на будущие результаты».
Кроме того, родители Дианы принадлежат к двум различным расам. Расы имеют значение, но только для Дианы, ее родителей, их семьи и друзей, а не для тех, кто их не знает. Не всем доводится узнать все обо всех.
Выросшая на юго-западе, Диана видела не много смешанных браков и мало детей от таких браков, и у нее не всегда была возможность или склонность подружиться с такими семьями. Когда она была ребенком, друзья все еще назначались распоряжением Городского совета, основанным на нумерологии имени каждого из детей, что считалось самым прочным фундаментом прочной дружбы.
Иногда другие дети дразнили ее и давали ей ужасные прозвища. Иногда такие дети расово отличались от одного из родителей. Соответственно, они часто были расово схожи с другим родителем.
Сделавшись подростком, Диана продолжала выслушивать всякое не только о своей расе, но и о своем теле.
Она была еще девушкой, не женщиной. Ей было всего пятнадцать.
Представьте себе пятнадцатилетнюю девочку от расово смешанного брака.
Вот так, хорошо. Почти в точку, возможно, сказала бы она кому-то, кто описал бы, как она выглядит. Диана не знала, как она выглядит. Да и не хотела знать. Все равно многие могли ей об этом рассказать.
Когда ее тело выиграло гонку за женственность у ее личности, Диана стала слышать, что она высокая, коротышка, толстая, костлявая, уродливая, сексуальная. Что слишком много улыбается, что улыбается слишком мало, что у нее плохие волосы, что у нее прекрасные волосы, что у нее что-то с зубами, что она прекрасно одевается, что она одевается безвкусно, что у нее жуткие ноги, что у нее красивые ноги. Что она слишком темная. Что она слишком бледная. Она слышала массу описаний себя и воспринимала их все как правду.
«Тебе вообще нельзя загорать, Диана», – мог сказать кто-то, весело (и завистливо) похлопывая ее по плечу затянутой в ткань по самую ладонь рукой. «Ты сама на себя не похожа, Диана», – мог сказать кто-то другой, весело (и лицемерно) похлопывая ее оголенной рукой.
По поводу расы ее дразнили все меньше и меньше. Или, скорее всего, прятали издевки за простыми оценками. «По телефону ты вполне нормальная», – мог сказать кто-то по телефону.
Она также наслушалась всякого о том, что ее родители не состояли в браке. «Формально ты незаконнорожденная, так ведь?» – иногда спрашивали ее, узнав, что ее родители не женаты.
«Ты результат случайного секса?» – могли спросить ее (иногда те же люди). «Они что, не любят друг друга?» – могли вполне серьезно спросить другие. «Ну, если что-то пойдет не так, им будет легко разбежаться», – мог пошутить кто-то еще. «Они свингеры?» – этот вопрос кто-то задал бы в шутку, а кто-то – всерьез.
