Школьные годы чудесные (СИ) - Рюмин Сергей
Maman дверь оценила — окинула её восхищенным взглядом, но… Опять это «но»! Триумфом мне насладиться не дали. Затрещал ненавистный входной звонок.
Глава 7
Глава 7
Особенности агентурной работы
— Нормальный он парень! — Иннокентий развалился в кресле, сидя напротив Устинова. — Без заскоков.
— Ты давай, рассказывай, без эмоций! — строго в приказном тоне сказал офицер. — По пунктам. Сколько он у тебя купил, что, как себя вёл? Всё по порядку! И сядь нормально, шантрапа!
— Денис Владимирович! — взмолился Кеша. — Вы ж сами меня ему рекомендовали! Причём, как фарцовщика. В чём дело-то? Деньги у него есть. Много денег. Купил он себе куртку одну, духи бабам своим, косметику, сапоги матери, наверное… Кофемолку, кофе и турку.
— Почему бабам? Не одной? Обоснуй!
— Да он чуть одинаковые не купил. Но взял потом всё-таки разные. И как будто подсчитывал, что кому дарить.
Иннокентий, оперативный источник капитана Устинова, работал на органы безопасности больше года. Его взяли с поличным при перепродаже импортного магнитофона на «толчке» — местном радиорынке. От тюрьмы пацана, которому только исполнилось 16 лет, не спасло бы даже заступничество отца, работника обкома КПСС. У парня при личном досмотре обыске обнаружили в кармане куртки журнал «Плейбой» в целлофановой упаковке, и дежурный РОВД на всякий случай позвонил в Управление КГБ. Жизнь у Иннокентия пошла по другому руслу.
Сначала он послушно сдал всех своих поставщиков. Некоторых посадили, причем, даже надолго, потому как обнаружили валюту, а это статья была «тяжелой». Кое-кого оставили на свободе. И эти «кое-кто» стали исправно поставлять Кеше товар. А он продолжал заниматься фарцовкой, но только уже под контролем органов.
— Давай, давай, — Устинов поторопил парня. — Откуда у него деньги?
— А я знаю? — огрызнулся Кеша. — Вообще про это не спрашивают. Враз голова слетит! Я-то думал, что он ваш… Скидку ему сделал.
— И дальше делай! — приказал Устинов. — А сам присматривай за ним! Без контроля с вашим братом никак нельзя! Что еще?
— Ну, он… — Кеша замялся. — С Юлькой знаком!
— С кем?
— Девушка моя, в одном классе со мной учится. А он её знает. Я её спрашивал про него. Только она молчит, не хочет говорить.
Устинов кивнул.
— Да он нормальный пацан, — Кеша пожал плечами. — Не подлый, не говно. Но вот откуда у него бабки, я даже предположить не могу. Пришел ко мне, спрашивает всякую ерунду, ширпотреб, который в магазине свободно лежит. Из простых он, из работяг. Гегемон.
— Ты аккуратней словами бросайся! — обрезал его оперативник. Придвинул к нему лист бумаги, ручку.
— Теперь пиши!
— Что писать?
— Всё пиши! — Устинов усмехнулся. — Всё, что мне наговорил, всё пиши!
Он поднялся с кресла, подошел к Иннокентию, встал у него за спиной.
— Про свои коммерческие дела с ним писать, сам понимаешь, не стоит, — посоветовал он. — И про его финансовое положение тоже. Понял, да? В конце напиши: «Политически грамотен, морально устойчив. Политику партии и правительства СССР понимает правильно».
— Это тогда характеристика какая-то получается, — заметил Кеша, выводя буквы и высунув от усердия кончик языка, словно первоклассник.
— Аккуратней пиши и чтоб без ошибок! — потребовал Устинов и согласился. — Вот ты как раз и даёшь ему эту характеристику. Со своей точки зрения.
Глава 8
Глава 8
Айболит для оборотня.
Звонок звенел, не переставая. Кто-то за дверью нажал кнопку и упрямо не хотел её отпускать.
Я уже практически ненавидел этого гостя. Открыл дверь (новую!), хотел было высказать всё, что думаю про этого «звонилу», но смолчал. За порогом стоял лесник из деревни Василий Макарович. Колдун.
— Пошли! — бросил он мне. — Некогда.
Maman выскочила в прихожку, увидела лесника, оторопело поздоровалась.
— Здравствуйте, Нина Павловна, — сказал лесник. — Извините, времени нет. Антон!
Он снова позвал меня. Я забежал в комнату, подхватил на всякий случай кинжал. Лесник одобрительно кивнул, развернулся и направился на выход. Я побежал вслед за ним.
Прямо у подъезда, чуть ли не вплотную к двери стоял знакомый «уазик». Машина стояла на тротуаре, прямо на пешеходной дорожке, и никто на это не обращал внимания, обходя машину стороной, по клумбам и газону. Даже тётя Маша прошла мимо, не замечая этакой наглости. А ведь она была явным поборником справедливости.
Я вопросительно посмотрел на лесника. Он буркнул:
— Садись в машину!
И, усевшись за руль, пояснил:
— Здесь шишок сзади сидит, он всем глаза отводит.
Я обернулся — на заднем сиденье сидел тот самый то ли чёртенок, то ли медвежонок — слуга колдуна. Я кивнул ему, поздоровался и открыл форточку. В кабине жутко воняло псиной, навозом и еще чем-то неприятно затхлым, словно тухлятиной или, еще хуже, мертвечиной.
Двигатель взревел, машина словно подпрыгнула, рванулась вперед.
— Мы куда? — поинтересовался я, стараясь дышать пореже и неглубоко.
— Помощь нужна, — ответил лесник. — Сейчас поймешь, может, справишься. Я не смог.
Я замолчал. «Уазик» выехал на трассу, свернул в сторону от города. Через пару километров, не сбавляя скорости, мы миновали пост ГАИ. Гаишники нас словно не заметили, хотя до нас останавливали все машины подряд, благо транспортный поток был небольшой.
Миновали село. За ним лесник резко свернул на проселочную и въехал в небольшой лесок.
— Выходим!
Мы вышли из машины.
— Иди сюда! Скорей!
Колдун подвел меня к двери багажника, отвел в сторону кронштейн с запаской, откинул заднюю дверь.
— Смотри!
В багажнике лежала здоровая, с теленка, не меньше, черная собака со связанными лапами и в наморднике, плотно обхватывающим всю голову. Собака не двигалась, то ли спала, то ли была мертвой.
Лесник вздохнул, махнул на собаку рукой:
— Знакомься, оборотень Селифан.
— Это который в Кочарах живёт? — вспомнил я.
— Ага, — кивнул головой лесник. — Тут такое дело. На него кто-то проклятье наложил, когда он в обличье волка был. Селифан после этого обратно перекинуться не смог. Пока в нём звериное начало не победило, он успел добраться до меня, накарябал лапами, что не может обернуться.
Лесник с надеждой посмотрел на меня, показал на него:
— Если проклятье не снять, он озвереет совсем. Будет убивать без разбора всех подряд. Я его пока усыпил, укол сделал. У меня не получается ему помочь. Вся надежда на тебя.
Василий Макарович вздохнул, протянул руку, неожиданно погладил оборотня по голове:
— Селифан — неплохой в сущности мужик-то. Нормальный. Жалко его…
Пока лесник рассказывал мне про оборотня, я осматривал «собаку» или, точнее говоря, волка, магическим зрением.
— Может, тебе фонарь принести? — вдруг спросил лесник, заметив, что я разглядываю зверя.
— Не, не надо, — отозвался я. — Всё и так видно.
Уже стало смеркаться, темнеть. Но магическому зрению сумерки совсем не мешали. Лесник отошел от меня, чтоб не отвлекать.
Я обнаружил у оборотня магический узел силы — такой же, как у меня. Шар светился ярко-зеленым цветом, цветом магии Жизни. Только этот шар покрывала крупно-ячеистая сетка красного цвета — точно такая же, как я наложил конструктом-заклинанием на старуху-ведьму, блокируя доступ к её магии. Только моя сеть была мелкой, из тонких волокон. Здесь же ячейки были крупные, а волокна напоминали скорее жгуты.
Я осторожно коснулся «сетки» щупальцем магии Жизни. Оборотень вздрогнул, дернулся. Лесник тут же оказался рядом.
— Что? Он просыпается?
— Нет, — ответил я, не отвлекаясь и не прекращая попыток зацепить «сетку». — Я нашел, то есть вижу заклинание. Оно блокирует его магические способности. Если бы заклинание было бы наложено, когда Селифан был человеком, то он бы не смог бы перекинуться в оборотня. А тут наоборот…
