Александр Светин - Anamnesis morbi. (История болезни)

— Я не шучу, меня правда так зовут! — завизжал он, прикрывая руками голову.

Поразмыслив секунду-другую, я пришел к выводу, что урка не врет. Надо же, и такое бывает!

— Ладно. Попандопулос так Попандопулос. Для краткости будем звать тебя «Попан». С ударением на «о». Понял, Попан?

Свеженареченный хулиган радостно закивал головой, клюя носом асфальт.

— Так вот, Попан: сейчас мы с тобой сядем в эту колымагу и ты довезешь нас туда, куда будет велено. Без фокусов и самой короткой дорогой. Задача ясна?

Попан вновь задолбил клювом дорогу. На всякий случай я уточнил перспективы:

— Учти, я буду сидеть рядом с тобой, а мой большой и ужасный друг сядет позади. Я буду щекотать тебе стволом печень, а он — затылок. И, если ты попытаешься произвести хотя бы одно ненужное движение, в твоем организме тут же появятся две лишние дырки. В вышеозначенных местах. Усвоил?

Урка опять изобразил дятла. Получалось очень достоверно.

— Вот и славно. А пока полежи, мне нужно поговорить с друзьями. — И перешел на русский: — Итак, перевожу. Этого урода зовут…

— Попандопулос! — в два голоса воскликнули мои спутники, и поселок опять содрогнулся от их хохота.

Терпеливо дождавшись окончания истерики, я продолжил:

— Для простоты будем звать его «Пóпан»…

Опять дружное ржание. Вернее, ржал Петрович, а Кларочка гармонично дополняла его мелодичным звонким смехом. В целом получалось очень похоже на спятившего, но радостного коня с бубенцами.

— Так вот, я предложил нашему новому другу подвезти нас на этом чудном лимузине! — я кивнул в сторону нещадно коптящего «мерса». — И Попан любезно согласился.

— Пашенька, ты — умница! — констатировала Кларочка и полезла целоваться.

Я сурово отстранился:

— Не время сейчас! Словом, коллеги, милости прошу в машину. Петрович, сядешь позади Попана и будешь тыкать ему в затылок стволом.

— А зачем? — поинтересовался Ванька.

— Я ему обещал. Расписал, какой ты свирепый. Будешь у нас за страшилку.

Кларочка опять прыснула.

Решив, что пора переходить к действиям, я слегка пнул лежащего Попана в бок:

— Вставай, животное. И медленно топай в машину!

Глава 6

10 августа, 03.34,

о. Крит, Агия Пелагия, дом Антониди

Колокол внутри дома успел пробить шесть раз, прежде чем дверь отворилась. Ненамного.

— Андре, это я, Павел. Мы были у вас днем, — пояснил я в образовавшуюся темную щель.

Дверь немедленно распахнулась полностью.

— Заходите. Вы очень кстати, у меня есть для вас сюрприз! — судя по голосу, лейтенант улыбнулся. — Сейчас включу свет.

— Я не один. Со мной друзья и один э-э… случайный попутчик, — предупредил я все еще невидимого в темноте Андре.

В прихожей вспыхнул свет. Я зажмурился.

— Заходите же! И спутников ваших пригласите.

Открыв глаза, я обнаружил лейтенанта с револьвером в руке. Весьма знакомым.

— Андре, вы всегда встречаете гостей с оружием в руках? Или только нас?

Он улыбнулся и засунул револьвер в кобуру.

— Ночь нынче выдалась неспокойная… — И тут он поднял брови, заметив мой арсенал: — Однако, как я погляжу, вы тоже не с голыми руками. Что-то произошло?

— К сожалению, очень многое.

— Так входите и рассказывайте. Заодно и поужинаем. Вернее, уже позавтракаем.

Я обернулся и махнул рукой:

— Заходите.

Из темноты вынырнула Кларочка и проскользнула в дом. Следом, конвоируемый мрачным Петровичем с револьвером в руке, понуро вошел Попан. Пропустив свою свиту внутрь, зашел и я.

Увидев нашего пленника, лейтенант поинтересовался:

— А это кто? Тоже русский?

— Нет, это ваш земляк. Его зовут Попандопулос. И он любезно согласился нас сюда подвезти.

Андре усмехнулся.

— Судя по всему, любезное согласие было получено с применением этого инструмента? — он кивнул на револьвер в Ванькиной руке.

— Ну… еще и при помощи моих аргументов, — я положил руки на рукоятки своих стволов.

— Проходите в кухню. У меня тоже есть кое-что интересненькое…

«Кое-что интересненькое» с мрачным видом сидело за кухонным столом, положив на него скованные наручниками руки. И представляло собой кудрявого очкарика в изрядно помятом костюме.

— Позвольте представить: это — наш эксперт Никас. И по совместительству — один из этих ваших Охотников! — торжественно провозгласил Андре.

Никас криво усмехнулся и с видимым интересом воззрился на меня:

— А вы, как я полагаю, тот самый господин Светин? Весьма рад знакомству.

— Не могу разделить вашу радость! — буркнул я и вопросительно взглянул на лейтенанта.

Тот, в свою очередь, с таким же немым вопросом уставился на меня. После минутной паузы мы оба рассмеялись.

— Ну-с, Андре, так кто же первым начнет рассказывать?

— Давайте вы. На правах гостя. Только сначала присядьте.

Уютно расположившись за огромным столом, вся наша компания стала напоминать мне большую дружную семейку, собравшуюся на ужин. Идиллию несколько нарушали наручники на запястьях Никаса и револьвер в руке Петровича, стволом которого тот время от времени тыкал запуганного Попана в бок.

Пока я рассказывал о наших приключениях, лейтенант неслышно перемещался по кухне, сооружая для нас ужин. Или завтрак. К концу моего повествования перед нами уже стояло несколько тарелок с разнообразными яствами. Петрович заметно оживился.

— Так вы говорите, нападавших было пятеро? И они вооружены автоматами? — уточнил Андре.

Я перевел вопрос на русский. В конце концов, я не видел тех, кто примчался на подмогу нашим недобрым ночным гостям.

— Пятеро или шестеро. Но это — только те, что прибежали на подмогу, — включился в беседу Ванька, не отрывая завороженных глаз от своей тарелки. — А в номере Палыч еще двоих уложил.

— Одного. Второй сбежал, — поправил его я и перевел ответ Андре.

— Павел, как выглядел тот толстяк с пистолетом? — спросил он после недолгой паузы.

— Да как… обыкновенный жирный субъект, лет так около пятидесяти… говорил по-английски, но с акцентом. Каким — не могу сказать. И очень гнусавил. Да, у него еще нашлепка какая-то на носу была. Что-то вроде пластыря.

— Мессанж! — непонятно воскликнул Андре.

— Простите?

— Мессанж. Люк Мессанж. Тот тип, который до вас искал тут амфору и чуть не убил Тину. Это она отстрелила ему нос. Жаль, что не что-нибудь другое, — недобро закончил лейтенант и выразительно посмотрел на Никаса.

Тот хмыкнул и отвернулся.

Андре достал сотовый телефон и набрал номер. Выслушав ответ, он коротко сообщил в трубку:

— Это лейтенант Сенаки. Мне только что сообщили, что в отеле «Капсис» произошло убийство. Двойное. Убиты охранники отеля. Нападавших было от шести до восьми человек, вооружены автоматическим оружием. Кроме того, в отеле находится разыскиваемый нами Люк Мессанж. Он в номере… — тут лейтенант оторвался от телефона и шепотом поинтересовался: — В каком номере все это происходило?

— В двести тридцать шестом.

Лейтенант повторил мои слова и прислушался к щебетанию трубки:

— Там уже работает следственная группа? Отлично. Мессанж задержан? — выслушав ответ, Андре поиграл желваками и дал отбой. Постоял несколько секунд, затем уселся за стол и с каким-то остервенением принялся рвать и поедать жареную тушку курицы.

— Лейтенант, теперь ваша очередь. Расскажите, как вы вычислили этого субъекта? — я обличающим жестом указал на притихшего Никаса.

Ответить Андре не успел…

Сидевший доселе смирно эксперт вдруг резко вскочил, перепрыгнул через колени оказавшегося рядом с ним Попана и рванул в холл. Мы с лейтенантом, не сговариваясь, метнулись за ним.

Никас ворвался в холл и прямиком устремился к камину, над которым висело большое прямоугольное зеркало. Зеркало, опять зеркало, черт возьми!

— Андре, остановите его! Он не должен добраться до зеркала! Я потом все объясню! — воскликнул я, почувствовав нарастающую, смутную пока тревогу.

Лейтенант понимающе кивнул и вырвал из кобуры револьвер.

Эксперт остановился перед зеркалом и занес для удара скованные руки.

А меня внезапно посетило озарение: с совершеннейшей ясностью я вспомнил слова Хруля в том лесном доме, где я сидел в подвале перед зеркалом в тоскливом ожидании появления Хозяина: «…Разбив зеркало, ты не закроешь дверь для Хозяев. Наоборот: у них появится возможность выйти в ваш мир…»

Дзынь! Металл наручников врезался в спокойную зеркальную поверхность, разом вздыбив ее десятками искрящихся осколков. Медленно, будто в кошмарном сне, они отделялись от рамы и ползли по воздуху, лениво кувыркаясь в неспешном полете. Штук пять блестящих стекляшек вонзились в руки Никаса, и в воздухе, кроме парящих осколков, появились еще и крупные алые капли.