Евгений Щепетнов - Грифон
— При чем тут это? — не понял я. — Чего такого в морщинках? У всех есть морщинки, или будут… чего такого-то? Как будто я сказал, что у тебя проказа и тебя надо отправить в лепрозорий!
— Равносильно тому! Вот ты дундук не понимающий! Женщине такое не говорят! А что касается «будут морщинки» — ни фига они не будут. У меня муж — маг, великий лекарь и пластический хирург. Не будет никаких морщинок, нечего меня пугать.
— Давай ближе к теме. Какое лицо ты бы хотела иметь? Может, взять ноут, выйти в Инет? Там и посмотрим?
— Давай посмотрим.
Я встал, взял ноут, заглушил «ящик», и мы принялись рассматривать образы женщин.
Заняло все это около часа — Василисе никто не нравился — то скулы острые, то нос большой, то губы слишком искусственные. Когда мое терпение лопнуло, я взял руководство в свои руки и задал запрос: «Самые красивые женщины мира за последние семьдесят лет». Поисковик «Бубл» тут же выдал мне тысячи картинок, я выстроил их настоящей стеной, от потолка до пола, и Василиса снова начала поиски своей личности.
Незаметно стал засыпать, утомленный поисками, когда она неожиданно хлопнула мне по животу. Я взвился, как спугнутый тетерев и завопил дурным голосом:
— Обалдела?! Все кишки отбила своей ручищей! Медведица!
— Тихо ты — нашла! Вот как я хочу выглядеть!
Я посмотрел на картинку и прочитал подпись: «Джессика Альба, актриса, родилась 28 апреля 1981 года, умерла 5 мая 2080 года». Девица была красивая, и чем-то напоминала Василису, вот только глаза у нее были не голубые и волос на голове побольше.
— Хорошо пожила старушка. Всего год до ста лет не дожила. Ну что же — если хочешь — пусть будет и так. Распечатай, мне надо запомнить.
— И фигуру мне сделай как у нее!
— Чего тебе фигура-то далась? Отличная фигура у тебя. Очень даже замечательная. Ничего менять не нужно — все на месте, все в пропорциях. Не фиг выдумывать. Великолепная у тебя фигура. Лучше, чем у этой древней актрисы.
— Не врешь? — Василиса недоверчиво заглянула мне в глаза. — Точно лучше? А мне кажется, попа большая, и грудь слишком маленькая…
— У тебя великолепная фигура, и мне она ужасно нравится. Все. Обсуждению не подлежит.
— Ладно, — легко согласилась Василиса, — дай я тебя поцелую! Вот так… А теперь скажи — а на кого ТЫ решил быть похожим? Ты выбрал?
— Честно — даже как-то и забыл… давай выберем. Вообще-то мне наплевать, лишь бы не совсем урод.
— Нет уж — сделаем тебя красавцем, чтобы все бабы мне завидовали. Сейчас-сейчас…
Это «сейчас-сейчас» затянулось еще на час, и я ушел на кухню, где соорудил себе громадный бутерброд и запил его бутылкой пива. Мои протесты по поводу потери времени были решительно пресечены — дело, мол, тонкое — ей сто лет жить со мной, и она не желает терпеть рядом с собой какую-нибудь страшную рожу. Так что мне следует заткнуться и терпеть, пока она выбирает лицо своему мужу. Я и заткнулся.
Наконец, были выбраны три кандидатуры, из которых две сразу мной забракованы за слащавость и гламурность. Оставшийся был так ничего — какой-то там манекенщик или как они теперь называются — хрен их знает. По крайней мере, от него так не перло гомиком, и это радовало.
Фото распечатали, и я долго всматривался в эти лица, впитывал, запоминал — лица, которые должны теперь стать нашими на десятки лет. Запоминал все черты, расположение глаз.
Наконец, через полчаса всматривания, если бы я был художником, смог бы нарисовать эти лица по памяти. Кстати сказать, заметил, что память моя стала лучше и голова работала как-то яснее, что ли. Результат «прочистки» «мозговых каналов» и упорядочивания информации в моей голове? После работы в ней грифона. Вероятно. Может быть.
Весь день мы провели в постели — болтали, обсуждали нашу жизнь, занимались любовью — ну, чем еще могут заниматься мужчина и женщина, молодые и любящие друг друга? Вероятно, не обсуждать метод бесконечного спуска! Хммм… это совсем не то, о чем вы могли подумать, хотя и то, о чем вы подумали в своей извращенной фантазии, тоже неплохо бы.
«Метод бесконечного спуска» используется в математике для доказательства того, что у некоего уравнения нет решения по определенной схеме. Кстати сказать, у нашего уравнения со многими неизвестными тоже нет решения по определенной схеме. Казалось бы, что проще — поехать, наказать убийц родителей Василисы, добиться справедливости и, торжествуя, вступить в права наследства. А дальше что? Дальше мы живем весело и счастливо — денег у моей жены куча, валяемся, как тюлени у бассейна, развлекаемся, рожаем детей и не думаем о будущем. Вот только одно но — деньги-то жены. А я, получается, в примаках? Все смотрят на меня как на удачливого жиголо, окрутившего бабенку, — да еще, по слухам, заклинанием. Гадко как-то на душе. Когда мы скитались, голые и босые — в буквальном и переносном смысле, я чувствовал себя защитником, победителем, Мужчиной. А живи я на деньги жены — как себя буду чувствовать? Не очень хорошо. И даже — совсем нехорошо. Не тот я человек, чтобы жить трутнем, хотя уверен, что Василиса никогда меня не попрекнет. Но роль принца-консорта меня не устраивает. Хочу быть королем, а не производителем принцев.
Задумался. Так что следует из моих размышлений — что наказывать убийц родителей Василисы не надо? Пусть живут и здравствуют? Это против моих убеждений. Фиг им, а не деньги ее отца. Противоречие? А нет никакого противоречия. Мне надо собственное дело, и все. Буду заниматься тем, чем хотел, — ловить, наказывать злодеев. Нет, не в полиции — теперь я там работать не смогу — таскаться в пропахший бомжами и хлоркой отдел за нищенскую зарплату, после того как стал обладателем миллионов, просто глупо. Ну не стал пока миллионером — но могу стать, да обязательно стану. Только вот монеты продам. Так что — детективное агентство? Да. Почему бы и нет? Забрать к себе тех же ментов — Семеныча, например, Сергея, сделать им отличную зарплату — они будут работать не за страх, а на совесть. Детективное агентство магов-оперативников — кто сможет нам противостоять? Держись, злодеи!
Улыбаясь своим мыслям, я задремал рядом с Василисой и проснулся лишь глубокой ночью, когда хлопнула дверь и с полочки в прихожей свалилось что-то увесистое, судя по звуку — коробка со щетками. Или двухпудовая гиря.
Встав с дивана, я пошел к входной двери и увидал Сергея, сидящего на полу и бессмысленно улыбавшегося всему миру:
— Пппривет! А я ннажрался!
— Чего вдруг? — настороженно поинтересовался я.
— Ррради дддела… сключительно радди дддела! Вишь — ссумки — все, что тты заказывал… вссе взял! Пришлось много пить! Такие дела посуху не делаются!
— Аруса на триураторан саруга тит увасон кларс маратака тругодар!
— Ай! Твою мать! Ай! Ну что за гадство! Оооой… Вась, ну ты и гад! Предупреждать же надо! Ой, пусти-пусти — в сортир! — Сергей мгновенно вскочил с пола и скрылся за дверями.
Его не было довольно долго, так что я сделал вывод — процесс вывода излишней жидкости и ядов из организма опера затянулся на неопределенное время. Подхватив сумки, я потащил их к столу и, включив свет, стал выкладывать на столешницу содержимое.
— Что? Что случилось? — С дивана вскочила слегка помятая Василиса, не понимая, что происходит, и лишь когда дверь туалета хлопнула и появился бледный Сергей, поняла, что стоит голышом. Схватив одеяло, она задрапировалась в него, как в тогу, и подсела к столу, разглядывая пузырьки и пакетики.
— Ух ты! Змеиная кожа! А это что такое?
— Тихо! Не трогай! — остановил я ее руку протянутую к пакету с перьями. — Не дай бог налипнет какая-нибудь пушинка, и станешь не восемнадцатилетней Джессикой Альбой, а ей же, но девяносто девяти лет от роду. Ты с этим делом не шути.
Василиса испуганно отдернула руку и недоверчиво покосилась на меня:
— Что, правда? Не может быть, чтобы так все опасно.
— Хочешь попробовать? Рискнешь?
— Нет уж! Не прикоснусь больше к этой пакости!
— Вот-вот…
— Прикинь, что творит твой муженек! — вмешался сердитый Сергей. — Я еле до сортира успел добежать — простите за мой французский — перло у меня со всех дыр! Предупреждать же надо!
— А чего он сделал? — не поняла Василиса. — Вась, чего ты там с Сергеем вытворил?
— Да ничего такого, — слегка смутился я, — он страдал от перепоя, ему пришлось из-за нас напиться в стельку. Пришел пьяный, аж стоять не мог. Непонятно — как и добрался-то… Вот я и помог.
— Нормально я добрался! Все под контролем. Я опер или не опер? Ну да, дома слегка расслабился. Но ведь я не просил глушить меня заклинанием, да так, чтобы я обделался?!
— Что, и вправду, это… — заинтересованно спросила Василиса.
— Нет, конечно, — слегка порозовел Сергей, — но почти. Еле успел.
— Я откуда знал, что заклинание так подействует… знаю, что оно снимает опьянение, а еще избавляет от ядов. Откуда мне знать, что все эти яды — алкоголь к ним причислен — выводятся наружу?
