Маска из другого мира (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич
— Театр в том виде, в котором он есть сейчас, Миша, — строго сказал режиссер, — это изобретение наших предков. Тех самых, которым удалось скрыться на Земле и которые еще обладали достаточными знаниями и технологиями. И вот одним теплым летним вечером в Древней Греции… Впрочем, а скажи–ка мне для начала, как ты нашел свою маску и что потом делал?
— В общем, я разбирал завалы, — начал я, инстинктивно ощупывая приросший к лицу кусок маски. Он был все там же, под правым глазом… Раздражая и отвлекая от неожиданно сменившего тему разговора главрежа. — В куче мусора я и нашел эту маску. Надел ее на себя, начал дурачиться…
— Кусок маски, — поправив меня, медленно кивнул режиссер. — Что тебя в нем привлекло? Почему ты решил нацепить его на себя?
— Ну-у… — протянул я. — Вначале это была целая маска, а потом, когда я решил снять ее с себя, то она порвалась, и остался только вот этот кусок под глазом…
Я вновь машинально потрогал себя за щеку — изрядно затвердевшая пластина, которая наощупь уже меньше всего напоминала папье–маше, по–прежнему находилась все там же. Софокл меня разбери, неужели это и впрямь теперь на всю жизнь, как шрам?
— Видимо, кто–то таким образом пытался ее сохранить, — тем временем задумчиво рассуждал Артемий Викторович. — Спрятал фрагмент ценной маски в дешевой поделке. И как только нашелся обладатель, вся внешняя труха облетела, раскрыв истинную личину Труффальдино… Так что, говоришь, ты начал делать дальше?
— Цитировал отрывки из пьес, — я почувствовал, как краснею. — А первую главу «Онегина» целиком прочел, увлекся…
— Вот! — неожиданно громко отреагировал Артемий Викторович и даже указательный палец вверх назидательно поднял. — Вот!
— Что? — я беспомощно развел в стороны руки.
— Ты играл! — торжественно сказал режиссер, и в его глазах, как мне показалось, сверкнула искра безумия. — И это работает только здесь, в театре!
— Что работает? — я действительно не понимал, о чем он говорит, а потому был сбит с толку.
— Умение обращаться с энергией толпы, Миша, — улыбнулся Артемий Викторович, отвечая на мой вопрос. — Вот для чего наши предки создали театр.
— Так… — я не знал, как еще реагировать. — А можно подробнее?
— Та комната, Миша, — режиссер показал рукой примерно в сторону той самой костюмерной, — она не просто так копирует сцену. Пока перед зрителями идет действо, на антисцене… да–да, не морщись, она именно так и называется! Так вот, на антисцене открывается портал. И он тем сильнее, чем больше мы собираем эмоций зрителей. Звучит… эм-м, необычно, но это так. Портал держится дольше, он более стабильный, и связь между измерениями устойчива. Что же до того, что ты в одиночку открыл проход… Это вполне объяснимо: антисцена долго стояла без дела и впитала твои собственные эмоции, когда ты там декламировал «Онегина». И я так думаю, что повторить это теперь невозможно. А жаль, конечно…
— То есть проход в другой мир больше не откроется совсем? — я сам не заметил, как начал рассуждать об этих странных вещах, будто это самая что ни на есть обыденность. В принципе, все было логично — маски, театр как энергостанция для работающих порталов, актерская игра и эмоции зрителей в качестве топлива…
— Не так, — помотал головой Артемий Викторович, отвечая на мой вопрос. — Театр не использовался по назначению почти сотню лет, вот антисцена и сработала на минимальную нагрузку… При этом она, правда, показала тебе двух мощных хутхэнов, и это не очень понятно. Видимо, это тоже какой–то побочный эффект долгого простоя. Обычно нас не выбрасывает в те места, где обитают сильнейшие из хутхэнов, и мы сражаемся с рядовыми их армии, если использовать привычную терминологию… Или даже с простыми гражданскими, мы же не знаем, как у них происходит разделение общества, когда нет войны. Но это все не так важно — теперь, когда мы вернули себе театр с антисценой, будем ставить спектакли перед зрителями, открывать портал и сражаться.
— А если я не хочу? — с вызовом спросил я. — Вдруг мне не нужен этот ваш рай, мне и тут хорошо! Нет, вечная жизнь мне, конечно, не помешала бы… Но лучше я, пожалуй, умру в восемьдесят или девяносто, чем сдохну в первой же битве с хутхэном!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Артемий Викторович усмехнулся, а затем посмотрел на меня как–то по–отечески, будто на несмышленого ребенка, которому предлагают большущую железную дорогу в подарок, а он говорит, что лучше пойдет на улицу месить грязь под дождем… А ведь все так и есть, если уж рассудить здраво.
— Посмотри на это по–другому, — главреж явно не собирался оставлять все как есть и снова включил режим искусителя. — Я ведь знаю тебя, Миша, ты ждешь большего в этом театре. И ты этого действительно заслуживаешь. А для обладателя маски открыты все двери — власть, деньги, известность. И у тебя это будет. Никто не собирается гнать тебя на убой в одиночку против орды хутхэнов. Обладатели масок всегда сражаются в команде. И если мы все эти годы справлялись, значит, и ты справишься. Не бойся умереть — тебе просто не дадут это сделать твои боевые товарищи. Я трезво смотрю на вещи, Миша, и понимаю, что возвращение на родину может затянуться на десятилетия, а то и на века… Но богатство и широкие возможности ты получишь уже сейчас. Мы же не только маски приносим из того мира.
И он загадочно улыбнулся, подмигнув мне. А у меня при всей необычности ситуации все крутилась в голове мысль, что меня заманивают в корпоративную секту. Вступай, мол, в наши ряды и начни зарабатывать без вложений прямо сейчас… Вот только здесь вложения точно будут — это как минимум риск собственным здоровьем.
Впрочем, я еще точно узнал не все, что меня интересует. Взять ту же маску Труффальдино, которую я видел в портале — мой билет в долгую и полную вечной молодости жизнь!
Глава 3. Охота на монстра
— А портал всегда ведет в одно и то же место? — изобразив безмятежную улыбку, я решил проверить, получится ли у меня снова пробраться на ту самую равнину. Ведь если режиссер прав, и сражение с хутхэнами — это не обязательно верная смерть, я смогу достать ту самую почти целую маску, и тогда лично для меня вся эта заварушка обретает по–настоящему другой смысл. Бессмертие, неувядающая молодость — о, у меня на вечность большие планы!
— Увы, не всегда, — покачал головой режиссер, в одночасье разрушив мои расчеты на возвращение к тем самым развалинам. — Вращение этого мира и нашего не синхронизировано, поэтому попасть можно куда угодно. Впрочем, обычно собираемой нами силы зрительских эмоций хватает только на портал к окраинам нашего старого мира. Там, конечно, добыча победнее, но и демоны попроще. А ты, учитывая, какие большие хутхэны тебе попались, забрался куда–то поближе к центру. В ближайшее время мы туда еще точно не сунемся, так что, если ты опасался, будто тебе сразу придется иметь дело с подобными гигантами, можешь быть спокоен. Ну, так что ты решил?
Артемий Викторович явно хотел убедить меня в безопасности нашего будущего сотрудничества, а в итоге разрушил главную мотивацию во все это ввязываться. Впрочем, тот факт, что пока мы не можем добраться до этого места с моей тайной прелестью, вовсе не значит, что так будет всегда.
— Теперь все звучит намного более логично… — я начал издалека, по–прежнему так и не решившись ни на что конкретное.
— Хорошо, я теперь скажу по–другому, — в голосе Артемия Викторовича лязгнула сталь. — Не будешь ходить на ту сторону, тогда ты мне не нужен. И ни один другой театр просто так, не для сражений, тебя не возьмет. И тебе придется либо искать другое призвание, либо смириться… И учти, если попробуешь все забыть, это не значит, что однажды тебя не найдет другой обладатель маски Труффальдино и не захочет забрать твой кусок с твоего трупа… С живых куски маски не снять, ты же этого еще не знал, да?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})— Меня убьют? — просто спросил я, окончательно осознав, что избежать всех последствий сегодняшнего приключения мне не удастся. И как я действительно не подумал, что столь ценную вещь не попытается кто–то отнять!