Поцелуй черной вдовы (СИ) - Бергер Евгения Александровна
– Я хотел бы сказать... – начал он. – Давно думал... эм...
– Что-то насчет нынешней пьесы?
– Хм... э... вокруг Холла выставили посты, – выпалил он, раскрасневшись. – На пирсе, в Уайтфрайарс, в южном краю сада, три – вдоль Темпл-бара, Флит-стрит и Миддж-Темпл-лейн. И во дворце, ясное дело, у каждого окна и двери.
Соланж, будто что-то поняв, перекусила нитку зубами и проницательно на него посмотрела.
– Я знаю, Уилл, – сказала она. – Так обычно и поступают, когда куда-то приезжает королева Елизавета.
Уильям кивнул.
– Я просто подумал, что, если бы не лорд-канцлер, и ты, в самом деле, должна была бы... убить королеву... – прошептал он последнее едва слышно.
Соланж взяла его за руку.
– Но ведь не должна.
– И все-таки я опасаюсь коварства Эссекса. И боюсь... за тебя...
– Ты хороший друг, – кивнула Соланж. – И я всегда буду благодарна судьбе, что свела нас, но сейчас ты не должен бояться: Кайл с отцом позаботятся обо мне. А пьеса твоя, вот увидишь, понравится королеве! Это самое главное.
Уилл повторил:
– «Самое главное», – но так обреченно и мрачно, что девушка, лишь немного подавшись вперед и приложив к щеке друга тонкий платок, поцеловала Уилла через него.
– Тебя ждет успех, – уверила убежденно, а потом, отстранившись, распахнула двери чулана и вышла.
Уильям остался один, ощутив себя осчастливленным и брошенным одновременно. Поцелуй горел на щеке – так, должно быть, целует любимчиков муза – и пред глазами, казалось бы, совершенно некстати, мелькнул образ Анны, его любимой жены.
Он любил ее с первой минуты, как только увидел, и не значили ничего шепотки за спиной: «Задурила мальчишке буйную голову, старая дева!» – он и сейчас любил ее тоже.
Но романтический образ Соланж стал для него чем-то больше сердечной привязанности...
– Эй ты, парень, Бёрбедж всех собирает на сцене! Поторопись! – раздалось голосом Филдса. – Он как раз ищет весельчака Пэка.
Уилл подумал, что роль шалопая-эльфа не подходит ему в данный момент, как никогда. Уж лучше бы он играл Деметрия или Лизандра...
Но делать нечего, он невесело улыбнулся, прогоняя тоску, и направился к сцене.
Когда прибыла королева, зал, освещенный тысячей или больше свечей, по ощущениям молодого Уилла вспыхнул в два раза ярче. Он прятался за решетчатым деревянным экраном, заменявшим здесь занавес и отгораживающим публику от суеты за кулисами, и видел, как, разодетая в алое, золотое, зеленое и оранжевое, обвешанная всеми возможными украшениями, королева проследовала к своему месту в первом ряду. Немолодая уже, с сильно выбеленным лицом, подобно одной из актрис их собственной труппы, она тяжело опустилась на стул в сопровождении Сесила, облаченного в черное, и Роберта Деверё, графа Эссекского, разодетого в пух и прах и являвшего яркую противоположность мрачному лорду-казначею.
Фаворит королевы то и дело ей улыбался, о чем-то негромко переговариваясь, и, если бы не знать его тайны, мужчину вполне можно было бы счесть беззаботным прожигателем жизни и лучшим другом Ее величества.
А не коварным заговорщиком, мечтающим занять ее место.
– Чулки подтяни! – оторвала его от раздумий госпожа Люси, подскакивая к Уиллу с кисточками и белилами и окидывая его оценивающим, профессиональным взглядом. Она походила на рассерженную осу, преследующую актеров: подтягивала чулки, поправляла платья и парики, подкалывала камзолы. – Удачи, мальчик! – И унеслась прочь.
Поглядев снова на королеву, Уильям подумал, выпадет ли ему еще эта честь, писать для нее пьесу. Может быть, это первый и единственный раз... Но, по крайне мере, он донесет свою мысль: нет абсолютно хороших ни людей, ни «богов». И те, и другие одинаково совершают как добрые, так и плохие поступки. Все мы неидеальны...
Он посмотрел на Соланж, которой приделали полупрозрачные шелковые крылья. По настоятельному желанию Кайла ей все-таки дали роль феи в первой сцене пятого акта... Тогда-то все и случится.
Почти в самом конце...
Уильям был рад, что не раньше...
Сюжет «Сна в летнюю ночь» пришел ему в голову совершенно спонтанно, под влиянием встречи с новой знакомой и постепенно оформился в замысловатый сюжет. Ему до страстного захотелось сказать, что люди и перевертыши не сильно отличаются друг от друга... Они также любят и также боятся, также борются за свое место под солнцем, как и простые смертные люди.
Поймет ли эту идею Елизавета?
– Кайл тоже здесь, – шепнула Соланж, оказавшись с ним рядом. – Теперь мне спокойней.
Он проследил ее взгляд и увидел среди прочих гостей Саутгемптона – тот улыбнулся в ответ.
– Вы действительно с ним уедете? – спросил он. – Почему бы вам не остаться?
– Нельзя. Только там, на Островах, мы будем свободны по-настоящему! Ты ведь понимаешь?
Уильям кивнул, хотя понятия не имел, как отпустит этих двоих. Он привязался к обоим, они подарили ему целый мир, неизведанный, новый, а теперь собирались отнять... Он не чувствовал, что готов с ним расстаться.
Одна была его музой, другой – неожиданным другом.
– «На радость и печаль, по воле рока, Два друга, две любви владеют мной...», – чуть слышно продекламировал он, и Соланж вскинула брови.
– Ты что-то сказал?
– Хотел спросить, как прошла твоя встреча с братом и мистером Дюбуа?
Его собеседница пожала плечами.
– Мы попрощались, – ответила скупо. – Произошедшее ничему их не научило: они не хотят уезжать. И это их дело!
– Думаешь, Эссекс не знает, что их увели из-под его носа?
– Отец уверяет, что все прошло хорошо, и я ему верю.
– Ты счастлива, что нашла его?
– Да. – Соланж коснулась своих завитых в колечки волос и напряженно ему улыбнулась. – И пусть он тоже остается в столице, я рада, что знаю теперь свои корни. Свои истоки, понимаешь, о чем я?
– Лучше, чем ты представляешь.
В этот момент на сцену потянулись музыканты: барабаны, трубы и тамбурины слились воедино, предвосхищая начало пьесы.
И вскоре началось действо...
Уильям декламирует строчку их своего сонета под номером 144: "На радость и печаль, по воле рока, Два друга, две любви владеют мной: Мужчина светлокудрый, светлоокий И женщина, в чьих взорах мрак ночной". Ученые-шекспироведы до сих пор гадают, кем являлась эта женщина с ночным мраком во взоре, а вот личность светлоокого мужчины вызывает меньше вопросов: им скорее всего являлся красавец граф Саутгемптон, посколько Шекспир в опредленный период времени весьма близко сошелся с этим вельможей.
Кстати, считается, что пьеса "Сон в лютнюю ночь" была создана в промежутке между 1594 и 1596 годами. Шекспир написал её специально к свадьбе некоего аристократа или к празднованию королевой Елизаветой I дня св. Иоанна Крестителя.
Глава 47
Через два часа пятьдесят семь минут после начала пьесы все свечи в зале погасли, погружая его в непроглядную тьму. Устройство Беллов, подручных Эссекса, сработало безупречно...
Именно в этот момент, по плану Роберта Деверё, Соланж и должна была торопливо спуститься со сцены и броситься к королеве... Прижаться ладонями к ее набеленным-напомаженным, словно маска, щекам – и уничтожить ее.
Но теперь план другой, пусть Эссекс этого и не знает, и Соланж, едва погасли все свечи, все так же спустилась со сцены, но направилась не к королеве, а, пройдя вдоль рядов, замерла у стены.
В этот момент вскрикнула женщина.
И застенала от боли... Мучительная агония умиравшего явственно слышалась в этом стоне.
В зале, и без того всполошенном неожиданной темнотой, поднялся испуганный гомон и причитания. Под аккомпанемент этих звуков чье-то тело рухнуло на пол...
Скорее всего «умерла» королева.
Вот теперь, оттолкнувшись от темной стены, с которой буквально слилась, Соланж, торопливо пройдя мимо Эссекса, направилась к створчатой двери в конце темного зала. На самом деле, темным для глаз перевертыша он отнюдь не был: видела девушка преотлично. А потому легко различила, как Эссекс поднялся со стула и направился за ней следом...
