Шимун Врочек - Зомби в Якутске
Переправу прошли обычно, как и сотни раз до этого. Нужное нам местечко оказалось деревенькой из трех домов в полусотне километрах от Нижнего Бестяха, в сторону от трассы, поэтому добирались довольно долго, около двух часов по лесной заросшей колее. Жили здесь всего с десяток человек, но вопреки ожиданиям, очень приветливые и хорошие люди. При виде моей пассии, крайне эффектно вышедшей из машины, местные затаили дыхание. Готов поспорить, здесь таких еще не видели, что ж, тем легче будет с ними договориться.
Правда, почему-то при упоминании имени старика реагировали странновато. Безошибочно выделив самую большую усадьбу, пошли знакомиться с местным начальством. Макар извлек канистру из багажника, вопросы начали предсказуемо решаться.
Жил Хара Хаан в тайге, еще километрах в десяти от деревеньки. Последнее время старика не видно было, уже месяца три как, поговаривали, что стоило бы сходить, проведать его, не помер ли часом, но смельчаков не находилось. Судя по всему, с характером старикан, вон как всех запугал. С другой стороны, так даже и лучше — значит, действительно умеет человек обращаться с неподвластными нам материями. Как раз мой случай.
Обильный обед с городскими деликатесами и сотня грамм спирта убедили хозяина, Нюргуна, стать нашим проводником. Нюргун объяснил общее нежелание ехать к старику очень доходчиво. Все-таки три месяца он на людях не появлялся, а для его возраста это срок. Хара Хаан и при жизни-то был не сахар, а если он вдруг решил умереть, то уж лучше подождать некоторое время, после смерти кут (душа) шамана еще рыщет по среднему миру, иногда вселяясь в разных зверей и птиц. Так душа шамана знает, как ведут себя люди после его ухода. Будучи человеком мстительным, Хара Хаан вполне мог пойти и на такое. Жена Нюргуна подтвердила, что в последнее время вокруг села крутятся собаки, доселе никому не знакомые. Приближаться не пытаются, при появлении человека уходят в лес.
Выходит, наш Хара Хаан питает слабость к собакам. Ну-ну.
Рыжая начала нервничать, но я ее успокоил, тем более об истинной причине приезда сюда она не догадывалась. Ничего еще не известно, почему бы не проверить, верно, Рыжик?
Нюргун ехать поздно отказался наотрез, поэтому пришлось изъять канистру, тормознуть праздник и ехать сразу, пока еще было светло.
Домик Хара Хаана оказался покосившимся строением с двумя подслеповатыми окошками, сразу за домом имелся пруд, на треть заросший камышом и затянутый ряской.
Вокруг стояли покосившиеся столбы с отверстиями для изгороди, на земле кое-где валялись жерди.
Дом выглядел нежилым, по всему двору были небрежно расставлены какие-то деревянные барабаны, кухонная утварь, сушились растянутые на деревянных рамках куски кожи. Немного в глубине стояло потемневшее от дождей и солнца подобие священного дерева аал-луук маас.
Оставив своих спутников у изгороди, я направился к дому, когда услышал характерный звук молока, струйкой бьющего в дно ведра.
Повернувшись влево, обнаружил приоткрытую дверь в хотон, приткнувшийся между деревьями. Подошел, позвал по-якутски:
— Есть кто-нибудь?
Никто не отвечал, звуки утихли. Помешкав, я повернулся обратно к дому, намереваясь все таки пройти по заросшей тропинке ко входной двери, и тут услышал позади шаги.
Из хотона вышел человек, но не тот, кого я тут ожидал увидеть — это была невысокая девушка, прятавшая лицо под светлой косынкой. Говорила она, глядя под ноги, поэтому разглядеть ее с высоты моего роста было невозможно.
— Завтра, после восхода солнца, приходите все. Какую цену ты готов заплатить?
Я просто стоял и молчал. Предлагать деньги выглядело совершенно неуместным.
— Я ждал тебя. Ты получишь все. Ты отдашь самое ценное, что у тебя есть сейчас. Моя цена — девушка с красными волосами и твой друг. В город вы приедете, но живым из них будешь ты один. Они будут служить мне службу. Теперь иди.
Вспоминая потом этот разговор, я понял, что мне показалось странным: в руках никакого ведра не было и в воздухе не чувствовалось коровьего запаха. Не пахло ни сеном, ни молоком, ни навозом.
Пахло паутиной, пылью и дряблой, умирающей человеческой кожей.
И еще чем-то, похожим на мой страх. Страх до ужаса, до одурения. Ощущение, что из тебя выдернули позвоночник, не озаботившись наркозом. А ведь у меня полсотни подчиненных, ничтожных, ни разу мне не нужных тараканов, почему не у них такие проблемы?!
— Саныч! Ну ты где пропал? Опоздали мы. Здесь он, любезный.
Шепот Макара вывел меня из состояния оцепенения. Макар махал рукой в направлении хлипкого лабаза на другой стороне пруда.
Я повернулся и пошел прочь, к машине, на тело мертвого шамана мне смотреть совершенно не хотелось.
Тем более, пообщавшись с призраком. Никому из нас эта девушка не явилась, кроме меня. Она знала, что Хара Хаан нужен только мне. Кем она была? О какой службе она говорила?
Хотелось посмотреть дурацкое ток-шоу по телевизору и забыть звук молока, бьющего в дно ведерка: дззз-зынь, дззз-зынь.
Мы приехали обратно к гостеприимной хозяйке. Макар с Рыжей начали прощаться, заметно повеселев. Нюргун сидел задумчиво, и пить не стал.
Так же, как и я.
Я привык получать все. Я победитель по жизни, приходилось ломать и обстоятельства, и не очень близких людей, куда же без этого. Цена победы неважна.
Но не Рыжая. На такие жертвы я не пойду.
Выкуси, старый хрен. Мы уезжаем, твоя оферта отклоняется. Мы уже сегодня будем дома. Поищу других чудотворцев, которые работают по старинке, за дензнаки — иначе мне эти дензнаки не понадобятся уже скоро.
Хотя, если за услуги назначают такую цену… Обычно тот, кто назначает, не сомневается в успехе.
* * *Отъехали мы всего версты на три.
— Смотрите, собака!
Закричала Рыжая с заднего сиденья, показывая на небольшого белого пса, внезапно материализовавшегося посреди лесной дороги метрах в ста от кенгурятника нашего Эскудо.
Мне снова послышался звук молочной струйки. Под капотом что-то взвыло, все лампочки на панели на мгновение одновременно вспыхнули, и двигатель встал. Наш маленький джипик прокатился по инерции по кочкам и корням лесной дороги еще немного. Не доехав до собаки двух шагов, машина застыла.
Пес поднялся, и медленно затрусил в лес.
Кажется, генератору хана. Заодно и аккумулятор выдал весь свой заряд. Приехали.
Не отпускает нас старик. Ну зачем, зачем я взял ее с собой…
А ведь пес смотрел именно на меня. Пришло понимание. Ладони взмокли, сердце принялось выскакивать из груди.
Бросил взгляд в зеркало на Рыжую. На секунду показалось, что над ее головой появилось темное облачко.
После нескольких бесплодных попыток завести машину, решили возвращаться в деревню, утром взять у местных какой-нибудь толкач и ползти до парома.
Встретили нас молча и спокойно, не говоря ни слова. Как будто ждали.
Макар удивился:
— Остались еще люди человечные, ты смотри-ка…
Постелили нам в большой комнате, на стареньких, но чистых и аккуратно заштопанных простынях.
Проснулся около шести утра на голых, изъеденных жуком-древоедом досках.
Обычно обожаю просыпаться в деревне. Встаешь рано, на столе стоит крынка с молочком, оладушки, сметана. Звук сепаратора по утрам любим с детства. В сенях запах волшебный.
Сегодня день не такой.
Через десять минут в этом убедились все трое — в деревне никого не было.
Дома были заброшены, очень давно. На столе, за которым мы вчера чаевничали, лежал трехмиллиметровый слой пыли.
Рыжая заплакала. Макар, бледный, как бумага, нервно крутил на пальце ключи от Эскудика.
Конец августа, но везде наступила осень, и в первую очередь, в моем сердце.
Лето умерло.
Еще пять лет — и умру я.
Нужно было выбираться отсюда. Почему же у нас не сломалась машина на пути сюда?
Сдается мне, ничто нас не остановило бы, просто потому, что старик нас ждал.
* * *План в голове сформировался. С осознания факта, что жителей нет и, возможно, никогда и не было, я уже знал свои действия наперед. Одна часть информации пришла после встречи белой собаки в лесу, сейчас еще один паззл встал на место.
Дед оказался крайне серьезным, мне с ним не тягаться. А главное, и мое согласие уже ничего не сыграет. Шаман свое уже не отдаст. Других чудотворцев не будет.
Что ж. Я все равно в итоге выиграю: не хочу умирать здесь и сейчас. Цена вопроса теперь действительно неважна. А вот потом, старый ты шарлатан, я тебе хоть что-нибудь подпорчу. Главное, об этом не думать.
Мы проходим мимо сарая с полуоткрытой дверью. Я чувствовал — один из них внутри.
Прости, милая. Поворачиваю голову — она же понимает! Молчит, просто смотрит огромными от ужаса глазами, в них все написано: «не надо, не надо, не надо»…
