Закон охоты (СИ) - Васильев Андрей Александрович
— Я сначала было не поверила, что этот мой старый знакомец к нам ни с того ни с сего в гости пожаловал, — продолжала тем временем вещать работодательница. — Лет сто его видно не было, не меньше. Но оно и неудивительно, в последнюю нашу встречу я крепко его потрепала за то, что он стал много лишнего себе позволять. В старые времена, когда он в самой силе пребывал, мне случалось и промолчать, глядя на те бесчинства, что творились в моих чертогах, и даже откупаться пару раз пришлось. Но тогда — не теперь, нынче мое время пришло и спрос с этого лиходея другой.
— Так зачем вам мы? — удивился я. — Ваши владения, ваша власть, прихватите поганца за горло и давите до той поры, пока он долг не вернет, как того мыша — с удовольствием и не спеша.
— А то я бы сама не догадалась, как поступить! — язвительно бросила Хозяйка. — Он-то не дурак, в мои владения не лезет. По самому краешку бродит, не заступая за те границы, где моя власть начинается, будто дразнится. Хотя, может, так оно и есть, может, специально так делает, мол, смотри, дура каменная, каков я хитрец-удалец. Он всегда таков был, сколько помню.
— Матушка, да зачем ты так про себя? — пробубнил из дальнего конца зала Пров, которого, признаться, я с самого начала не приметил. — Не след такие слова произносить, да еще при чужих!
— Не неси чушь! — осекла его Хозяйка. — Откуда тут чужим взяться? Здесь все свои.
— И все друг другу братья под сакурой в цвету, — печально пробормотала Марина. — Блин, вот чего я в Японию не полетела? Папа ведь предлагал. Сейчас бы ела сашими, пила сливовое вино и глядела на ночной Токио.
— Она о чем? — недовольно сдвинула брови подгорная госпожа.
— Заговаривается маленько после давешнего пира, — пояснил я. — Прямо скажу — не на пользу ей ваши угощения да развлечения пошли, она после них головой ослабла. Несет временами такое, что и не поймешь. Потому не хотел ее с собой сейчас брать, собирался в келье нашей оставить, да вон Глузд не дал.
— Велика печаль — чутка бока намяли, — снова влез в беседу Пров. — Слабыми нынешние людишки стали, чуть что, так с глузду съезжают. Меня, помню, оглоблей били, кнутами-пятихвостками пороли, в колодец бросали — а вот, живой. И на голову крепок!
— Редкий случай, дедуля, когда с тобой соглашусь, — кивнул я. — В старые времена народ покрепче был. Но и жил при том поменьше, потому как не всякий после оглобли и колодца долго протянет. Ладно, не суть. Ваше могущество, раз о том речь зашла: мне бы эту девку малую с собой туда, куда мы пойдем, не брать. Мало ли чего она дорогой выкинет? Да и на месте тоже. Ну как тишина понадобится, а она песню затянет. И все, пропало дело.
— И твоя голова тоже, — понимающе рассмеялась Хозяйка. — Ведь ее вины теперь твои, тебе за них отвечать.
— Это в меньшей мере меня беспокоит, — поморщился я. — Не станете же вы карать меня за то, что кто-то не ко времени песню затянул? Что здесь неправильного? Какой в том грех? А вот служба — все, ее по новой не справишь, времени не осталось. Я так мыслю, должник ваш тут до завтра не останется, верно? Одно дело кровавая луна, не дошедшая до пика формы и дарящая энергию тем, кто может ее зачерпнуть, и совсем другое — она же, вошедшая в полную силу. В этот момент она уже не отдает, а забирает, причем без жалости и сомнений.
На том, собственно, слуги Куль-Отыра свой ритуал и строят. Сила Рода из слезы уйдет к Луне, а та, в отдарок за такой королевский подгон, вернет жизнь тому, кто давным-давно ушел. Разумеется, при условии, что это все будет сделано в нужное время, в нужном месте и проведено надлежащим образом, то есть с чтением нужных слов и, скорее всего, человеческой жертвой. А то и не одной.
— Он только на одну ночь сюда и пожаловал, — подтвердила мои слова Хозяйка. — Заявился ближе к закату, его тамошний ворса приметил и моим слугам о том рассказал.
— Кто приметил, извините? — забыв о приказе Метельской, проявил свою обычную любознательность Аркаша.
— Ворса, — повторила наша работодательница. — Он приглядывает за тем местом, о котором идет речь. Следит, чтобы охотники лишнюю дичь не били, рыбаки рыбу без меры из озера не вылавливали, чтобы деревья без счета не рубили. Он там главный.
Ясно. Аналог нашего лешего. Интересно, а если ему каравай хлеба да сахарку поднести со всем уважением, пойдет он на контакт? Наши лесные хозяева через два раза на третий сотрудничать соглашаются, но, если уж случилось такое, считай, повезло. Чтобы сильно помогать, так они не помогут, им до людских проблем дела нету, но по мелочам крепко жизнь могут облегчить. И короткие лесные пути откроют, и спрячут тебя от чужих глаз, случись в том нужда, и, в конце концов, совет путный дать могут. Лешакам многое ведомо, они не мы, они знания предков через поколения бережно несут, крупицу боятся потерять.
— Я с лесовиками косматыми дружбы особой не вожу, — с легкой ноткой презрения произнесла Хозяйка. — Разные у нас понятия о жизни. Но нам друг про друга многое ведомо, соседи все же. Вот этот ворса и рассказал о том, какого гостенька в наши края занесло, знал, что у меня к тому давний счет. Он ведь не меньше моего Полоза не жалует. А может, и поболе.
— Кого? — одновременно спросили мы с Метельской.
— Полоза, — повторила Хозяйка, а после недовольно добавила: — Его еще Великим с какого-то ляда некоторые из вас называют, но, как по мне, это уж лишнее. Нет там никакого величия, одна жадность непомерная да тщеславие. Только и знает, что «я» да «я», а толку с того никакого.
— Так и есть, — добавила Глаша, сидевшая у ее ног и вышивавшая на куске белого холста какие-то цветочные узоры. — Как есть пустомеля.
Врать не стану, накрыло в этот миг меня крепко. Ладно тени давно ушедших с земли людей, ладно ведьмы, оборотни, перевертыши, да хоть хоббиты, прости господи. Но Полоз? Мифическое создание, порождение древних богов, про которого только байки и ходят, причем иногда такие, которым захочешь — не поверишь. Явная же брехня. Даже Мирослав про него мало что рассказывал, ибо сам знал немного. Так, обрывки древних легенд, не более. Опять же не так давно Геннадий Митрофанович, который своим колдовским промыслом в этих краях давненько промышляет, с сильно большим уважением об этой сущности отзывался, а он дед лютый, такой ничего и никого не боится. Показатель? Еще бы!
Так что это Глаше хорошо Полоза честить, ей можно. А почему нет? Она тут, в горах останется, ей с ним не встречаться. А вот как мне с таким персонажем управиться? Убить? Нереально. Запугать? Тоже. Уболтать? Да он со мной просто говорить не станет, что ему какой-то смертный? Особенно с учетом того, что он на Урал прибыл халявной силы от кровавой луны почерпнуть, и любая помеха его наверняка выведет из себя.
Причем мне ведь с ним не лясы поточить надо, не о природе и погоде поговорить, а долг взыскать, да еще и по поручению особы, с которой он не сильно ладит.
Утопия, блин.
А самое обидное то, что наверняка ведь Хозяйка что-то другое нам планировала поручить, тоже непростое, но, возможно, выполнимое, и изменила планы в последний момент, когда сюда это порождение славянской хтони заявилось.
— Глянь-ка, матушка, как этот герой с лица сбледнул, — злорадно хохотнул из своего угла Пров. — Спужался! Что, девки, не подваниват еще от него? Не опростался ли ваш дружок в портки?
— Так и Полоз не скоморох ярмарочный, — раздался голос Мискува, который, оказывается, незаметно присоединился к нашей компании. — Хоть хватка у него давно не та, что прежде, но тягаться с ним силой мало кто отважится. Я вот даже и помыслить о таком не дерзну, потому как сразу знаю — дело это пустое. И то, что ты затеяла, госпожа, тоже зряшная забава. Погубишь людей, да и только. Они ведь даже до заветного камня не дойдут, раньше сгинут.
— Они просят у меня великую награду, значит, и спрос с них будет немалый, — резонно возразила ему Хозяйка. — За так я никогда никому ничего не давала. Хочешь добиться моей признательности — докажи, что достоин.
