Владимир Холкин - Сточное время
Стресс хорошо бы снять народными средствами, но ведь и коньяк отобрали, и курево. Может, у попутчиков есть? Егор стрельнул у мужика в камуфляже сигарету и зажигалку, потом перебрался в тамбур. Табак был крепкий, и в голове слегка прояснилось. Егор вспомнил, что перчатка до сих пор на руке, и снял ее, превратив обратно в браслет. Потом вернулся на место и выпил соку. Ну вот, уже лучше, хотя спать все равно не хочется. Егор даже слегка позавидовал своей спутнице, которая тихо посапывала, откинувшись на сиденье.
Как она, интересно, отреагирует, если узнает, что ее попутчик — всего лишь безбилетный контрабандист? Да уж, профессия не их тех, о которых принято рассказывать с гордостью. Он где-то слышал, что по-немецки езда без билета называется Schwarzfahren. Ну, то есть дословно «езда по-черному». Это как у нас есть черные риэлторы и черные археологи. А он, значит, черный пассажир. Врожденная особенность организма, усиленная наркотой от Волхва, позволяет ему проникать туда, куда, вообще-то, посторонним вход воспрещен. И пропускают исключительно тех, кто отвечает каким-то непонятным критериям. Вот, Кристина, например. Впрочем, такой барышне я бы разрешил что угодно. А челноки из первых вагонов? Наверно, на бескрайнем базаре, с которого они родом, все выставляется на продажу — даже билеты на этот поезд. А с другой стороны — что я знаю об этих людях с клеенчатыми баулами? Может, они-то как раз выполняют некую благородную миссию. Может, их дорога залита светом, в то время как я, аки тать в ночи, пробираюсь на черную колею…
Проехали мембрану, и теперь за окном не было ни единого огонька — даже машины не попадались. Егор сидел, бездумно глядя перед собой, застряв между сном и явью. Мысли, не успевая толком оформиться, растворялись под стук вагонных колес. Минуты превращались в часы, и вот уже небо над горизонтом стало постепенно светлеть. Ночь отступала, и пейзаж за окном обретал привычные краски. Стала видна проселочная дорога среди пологих холмов. Егор рассмотрел телегу, которую тащила мелкая лошадь. Автомобилей не наблюдалось. И правда, дыра дырой…
Распаханных полей почти не было, вместо них тянулись унылые пустыри. Потом началась заброшенная промзона, и возникло полное ощущение, что поезд крадется по разоренному кладбищу. Штабеля полусгнивших шпал чернели, как обгорелые кости, а разбитые бетонные блоки были похожи на поваленные надгробья. Еще имелись проржавевшие трубы и цистерны, перепачканные мазутом. Бульдозер, бессильно уронив нож, издох в пересохшей луже, и сквозь него прорастал бурьян.
Поезд двигался по широкой дуге, и Егор немного опешил, когда увидел, во что превратился локомотив. Теперь это был натуральнейший паровоз, а из трубы поднимались жирные клубы дыма. На бортах вагонов красовались бронелисты — вроде бы даже со следами от попаданий снарядов. Не хватало только надписи вроде: «Даешь Москву!» Ну, или не Москву, а что-нибудь с оглядкой на местную топонимику.
Подъехали к станции. Одноэтажный домик, в котором некогда продавали билеты, зиял пустыми глазницами. Видно было, что по нему в свое время долго лупили из пулемета. Перрон был выщерблен, запасные пути давно заросли травой. У станции стояли подводы и «ГАЗ-53» с помятой кабиной. Судя по виду, грузовик готов был развалиться на части в любой момент. Рядом топтались несколько мужиков в кирзовых сапогах и длинных плащах неопределенного цвета. В руках у того, что стоял ближе всех к платформе, Егор заметил «калаш».
Егор вышел в тамбур и выглянул на перрон. Поезд организованно покидали все оставшиеся торговцы с базара. Натужно крякая, они тащили свои баулы. Мужик в камуфляжной куртке, у которого Егор стрелял сигарету, тоже вылез наружу. Он кивнул на прощание и, первым сойдя с платформы, поздоровался с автоматчиком. Аборигены оживились и подтянулись ближе. Солнце еще не взошло, и было совсем не жарко, поэтому Егор вернулся на свое место.
Кристина, видимо, только что открыла глаза и теперь испуганно озиралась. Увидев Егора, она вздохнула с выражением явного облегчения.
— А я думала, тебя опять на приключения потянуло, — сказала она. — Или сбежать решил, бросив бедную девушку.
— Да ну, кому я там нужен. Но вообще мы в поезде, по-моему, одни остались. Даже челноки смылись.
— Ага. — Кристина нисколько не удивилась. — Так всегда и бывает. До нашей станции мало кто доезжает.
— А почему, кстати?
— Ну, как тебе объяснить… Сам скоро все увидишь.
Стоянка продолжалась недолго, и бронепоезд тронулся, гулко стуча по рельсам. Мелькнул переезд без малейших признаков жизни — шлагбаум был выдран с корнем, а в кювете догнивал разбитый «Москвич».
— Знаешь, — сказала Кристина, — я, пожалуй, еще посплю. Никак не отойду после этой химии.
— Давай, конечно, — сказал Егор. — Время есть, два часа еще.
Она опять закрыла глаза. Несколько минут Егор рассматривал безрадостные ландшафты, потом тоже начал дремать и даже не ощутил, как поезд проскочил очередную — последнюю по счету — мембрану.
Егор проснулся, когда теплый солнечный луч коснулся его лица. Кристина жмурилась рядом, как довольная кошка. Она неуловимо переменилась, словно все недавние злоключения забылись, как страшный сон. «Вижу, настроение поднялось», — заметил Егор. «Ага!» — сказала она и неожиданно чмокнула его в щеку. «Приятно, — сообщил он, — откуда такая щедрость?» «Глупый, — засмеялась Кристина, — ты в окно посмотри».
И он посмотрел в окно. Перед ними была река, в которой, как в зеркале, отражалось синее небо, и через реку был перекинут изящный, почти невесомый мост, и белоснежный локомотив уже стремительно летел над водой. На том берегу высились хрустальные башни, сверкая в утреннем солнце. Над городом плыл воздушный корабль, похожий на большого кита, а вокруг, словно серебристые рыбки, сновали суда поменьше. Некоторые корабли поднимались выше, чтобы вырваться в стратосферу и перепрыгнуть на другой континент, а может, даже на другую планету. Потом они должны непременно вернуться в Солнечный город…
— Кристина, — неуверенно спросил он, — я так понял, ты здесь живешь?
— Ну а где же? — улыбнулась она. — Теперь я дома, а ты у меня в гостях. Я же обещала экскурсию. Ты, надеюсь, не передумал?
— Н-нет, — пробормотал он. — Но надо сначала дела закончить. Меня на вокзале встретить должны.
— Ну и замечательно. Меня тоже.
Вокзала, в строгом смысле этого слова, он не увидел. Поезд остановился прямо посреди парка. «Конечная, — объявил машинист, — просьба освободить вагоны».
— Ну что? — насмешливо спросила Кристина. — Так и будем сидеть?
— А, извини, — спохватился он, встал и подобрал свою сумку. Потом еще несколько секунд бессмысленно озирался.
— Пошли, пошли, — сказала Кристина и потянула его за руку к выходу.
На улице было градусов двадцать пять, и девушка сразу скинула плащик. Потом воскликнула: «Ой, а вот уже и встречают!» Егор оглянулся. Женщина в простом белом платье спешила к ним и приветственно махала рукой. Следом шагал высокий моложавый мужчина. Женщина обняла Кристину, заметив: «Ну надо же, еще больше похорошела!» Они перебросились еще какими-то фразами, смысла которых Егор без контекста не уловил. Потом Кристина сказала:
— Вера, познакомься, это Егор. Мы с ним ехали от самого Чернодольска. Ну и поездка была, расскажу — никто не поверит!.. Егор, это Вера, она курирует мою практику.
— Очень приятно.
— Взаимно, — сказала Вера с улыбкой, потом указала на своего спутника: — А это Дмитрий. И, поскольку на поезде больше никто не прибыл, могу поспорить, что Дмитрий встречает именно вас.
Мужик подошел и протянул руку.
— А у вас надолго дела? — спросила Кристина.
— Думаю, нет, — улыбнулся Дмитрий. — От силы на пять минут.
— Ой, отлично! Тогда мы вас на лавочке подождем.
Кристина и Вера, о чем-то оживленно беседуя, зацокали по перрону.
— Ну что, — спросил Дмитрий, — нормально доехали? Груз при вас?
— Нормально, — сказал Егор, показывая контейнер. — Мне сказали, что надо идентификацию провести.
— Конечно, — кивнул собеседник, потом приложил указательный палец к сенсору, который сразу мигнул зеленым. — Все в порядке?
— Ну, почти, — замялся Егор. Под этим ласковым небом не хотелось вслух говорить про деньги. Дмитрий недоуменно посмотрел на него, но потом наконец-то сообразил: — Ах да, простите. На какую сумму вы договаривались?
— Пятьдесят тысяч долларов, если я доберусь в воскресенье, — сказал Егор, чувствуя себя почему-то очень неловко.
— Ага, — сказал Дмитрий, оглядевшись по сторонам. — Подождите минутку, ладно?
Он отошел к небольшому полукруглому домику, который, по логике, являлся билетной кассой. Надписи не было, но что еще могло стоять у перрона? Дмитрий вернулся быстро, держа в руках пять аккуратных пачек. Никто не обратил на этот «трафик» никакого внимания. Местные, как показалось Егору, просто были не в курсе, что это за разрисованные бумажки.
