Школьные годы чудесные (СИ) - Рюмин Сергей
— Нельзя! — разъяснял вполголоса стоящий недалеко от меня мужчина ребенку 7–8 лет, видимо сыну, держа его за руку. — Вода святая. Вытирать её нельзя, должна сама высохнуть. Понял?
Ребенок закивал головой.
Maman вышла одной из первых, забрала у меня из рук канистры:
— Я пойду воды наберу!
Наконец из купальни вышли все женщины, наступила наша очередь.
Сама купальня представляла собой квадратный сруб 6×6 с квадратным же бассейном-купелью посередине, заполненной водой. Бассейн был огорожен высокими деревянными бортиками, вниз спускалась деревянная лестница, тоже с перилами.
Возле входа буквой «Г» стояли деревянные лавки, на стенах — прибиты крючки, на которые вешалась одежда.
Мужчины раздевались, подходили к бассейну, крестились, спускались в него по очереди, три раза окунались с головой, опять крестились, выходили, обходили бассейн по кругу, останавливаясь возле старенькой потемневшей иконы, крестились на неё и шли обратно в купель. Положено, оказывается три раза окунуться, три раза пройти вокруг бассейна.
Я посмотрел на воду магическим зрением. Кажется, я уже устал удивляться. В магическом зрении это выглядело, будто купель была заполнена не водой, а «живой» энергией. Она впитывалась в человека при погружении через кожу, сверкала зелеными искрами, когда он выходил из воды.
Очаги болезней либо исчезали, если были незначительными, либо существенно уменьшались в размерах.
Подошла и моя очередь. Я, как и все, задом аккуратно спустился по грудь в купель по скользким потемневшим ступеням в воду, держась за поручни. Тело обожгло невероятным холодом. Превозмогая желание немедленно выскочить, я всё-таки окунулся с головой раз, другой, третий, после чего практически вылетел из воды. Замер.
Странно, никто не смеялся, меня даже не торопили, чтобы отошел, терпеливо ожидая, когда я приду в себя. Я отшагнул и вместе со всеми пошел вдоль бассейна. Остановился возле потемневшей иконы. Креститься не стал, некрещеный я, да и в бога не верил, хотя рука, как мне показалось, дернулась… Посмотрел на потемневший от времени и влаги лик на доске, прошел дальше…
Я еще два раза окунулся в купель, одел на влажное тело, футболку, рубашку, натянул свои «Рилы» и вышел наружу.
Maman уже ждала с полными канистрами поодаль.
— Ну, как тебе? — весело поинтересовалась она.
— Еще разок, и внуков ты бы не дождалась! — пошутил я. — Отморозил всё, что можно!
Действительно, когда погружался в купель больше всего у меня пострадали «фаберже», которые съёжились, наверное, до размеров горошин.
— Здесь и зимой, и летом температура воды держится 4 градуса, — сообщила maman, не обращая внимания на мою шутку. — Постоянно.
Я поднял канистры. Не тяжёлые, всего по десять литров. Пошёл вперед. Maman засеменила за мной.
— Мэм, а ты Валере говорила насчёт покупки дачи? — поинтересовался я.
— Да, — ответила maman мне в спину. — Посоветовалась. Сказала, что ты сторонник приобретения дома в деревне, а не дачи. И он поддержал твою идею.
— А говорила, что мы деньги дома храним? — продолжал расспрашивать я на ходу.
— Конечно, — подтвердила maman. — Я их даже с ним пересчитала.
— Что? — я встал как вкопанный, поставил канистры на траву, повернулся. — Мэм, я, конечно, понимаю ваши чувства, но так нельзя… Ты его всего неделю знаешь! А так доверять…
— Две недели! — поправила меня maman возмущенным голосом. — И я чувствую, что у нас взаимные чувства! У него трехкомнатная квартира! Я с ним собираюсь даже пожить немного.
Она замолчала, сообразив, что сказала лишнее мне, как сыну. Покраснела.
— Ну, мы ж должны узнать друг друга поближе, прежде чем расписаться… — пробурчала она, пряча взгляд.
— За… Замечательно! — я глубоко вздохнул, поднял канистры. — Пошли!
Вот и всё! И что теперь делать? Чтобы и волки были сыты, и овцы целы, и пастуху вечная память?
Дальше, до самой вершины мы молчали.
А на вершине, точнее, на площадке уже было всё готово. На полянке расстелено покрывало, разложены тарелочки, миски: одна с зеленью вроде лука, укропа, петрушки или киндзы, другая с нарезанными свежими огурцами и помидорами (откуда, в сентябре?); хлеб. Была даже стеклянная бутылочка с кетчупом. Посередине покрывала красовалась бутылка какого-то вина в красивой глиняной бутылке и два гранёных стакана.
А рядом… Рядом стоял самодельный мангал, на котором поджаривались семь палочек, семь шампуров необычайно пахнущего мяса. Слюнки потекли автоматически.
И, видимо, не только у нас. Кто-то из приехавших мужиков набрался наглости или смелости, подошел и с улыбкой потребовал:
— Бог велел делиться! Угостили бы мясцом, уважаемые.
— Самим мало, — ответил Валерий. — Друзей ждём. Так что перебьетесь. Ясно?
Мужик хотел подойти поближе, но Валерий встал, расправив плечи, улыбнулся. К нему присоединился Степан, тоже, кстати, оказывается, неслабый мужичок. Он скинул с себя мешковатую «стройотрядовку» и остался в одной футболке, благо солнце пригревало.
Он, хотя и был пониже Валерия ростом, но в плечах оказался значительно шире. Эдакий квадратный человек. Да и бицепсы внушительно распирали рукава футболки.
Тут и maman голос подала:
— А вот и мы!
— Особенно я! — я поддержал её. Любитель бесплатного угощения пустил слюну и поспешно ретировался. Степан подошел ко мне, протянул мне ключи от машины.
— Поставишь воду сам? В багажник. Справишься?
Он улыбнулся.
— Поставлю, — я взял ключи, опять подхватил канистры и направился к машине. Багажник был практически пустой. Я поставил посудины в угол, припёр, чтобы не упали, портфелем с инструментами.
Валерий уже выложил куски мяса с одного шампура на большое блюдо:
— Угощайтесь! Пробуйте!
Он разлил вино по стаканам, оказавшееся красным, по полстакана в каждый. Один предложил maman, другой мне.
— А ты что?
— Да я вино не очень… — отмахнулся он. — Коньячку или водочки — другое дело.
— А я вообще еще маленький, — улыбнулся я. — До 21 года ни-ни.
Я взял и протянул ему свой стакан:
— Пей, Валер, за меня!
Он помялся, но стакан взял, чокнулся с maman, опрокинул вино в рот одним глотком, поморщился.
— Какая вкуснятина! — maman в отличие от него вино понравилось. — Что это?
— Каберне совиньон, — ответил за него Степан. — Мне друг из Грузии привёз. Я бы тоже пригубил, да…
Он развёл руками.
— За рулём, увы…
Я просветил вино потомком «живой» силы. Только бесполезно. Если там была бы какая-нибудь химия, в смысле, яд, магия его не определит. Только, когда он начнёт действовать, можно нейтрализовать его последствия.
Судя по всему, вино было «чистым».
Степан достал еще два стакана, бутылку минералки, разлил по стаканам, предложил мне.
— Давай мы тоже… Газировкой.
Я минералку не любил, но пить хотелось.
С первого шампура каждому досталось по кусочку. Мясо было вкусным, острым, пряным, сочным.
Валерий снял второй шампур, третий… Снова разлил вино, не обделив на этот раз и себя. Они снова чокнулись с maman, выпили до дна. Мы со Степаном их поддержали минералкой.
Аура у него стала светлеть… Я невольно хихикнул, вспомнив поговорку насчет некрасивых женщин и количества водки. Только вот насчет привлекательности эта поговорка совершенно не катила.
Под зелень мы слопали и второй, и третий, и половину четвертого шампура.
Степан, встал, похлопал по животику, довольно выдохнул:
— Налопался как Барсик!
— Да, здорово! — согласился я и тоже встал с покрывала.
Maman осталась сидеть с куском мяса в одной руке, со стаканом вина в другой.
— Пойдем, пройдемся? — вдруг предложил мне Степан.
— Только недалеко, — отреагировал я. — А то ходят тут всякие любители бесплатного угощения…
Мне показалось, что Степан едва заметно поморщился.
— Да я думаю, что у Валеры хватит сил отбиться! — усмехнулся он.
— Я не хочу рисковать, — ответил я совершенно серьезным тоном, да так, что Степан внимательно посмотрел на меня. И согласился, кивнув головой.
