Нэнси Холдер - Антология «Дракула»
О том, каким образом я стал Носферату, мне самому ничего не известно. Знаю лишь, что я умер, а воскрес уже таким, каков я сейчас. Возможно, предшествующая жизнь стала причиной моей избранности, ибо я должен признать, что был жестоким и безжалостным тираном. Но мир в ту пору вовсе не походил на современный. Полагаю, я был ничем не лучше и не хуже прочих правителей пятнадцатого столетия. Единственное мое оправдание состоит в том, что я был человеком своего времени.
Побывав за пределами земного бытия, я обрел новые свойства и утратил прежние. Моя жизнь — это бесконечное тесное взаимодействие с теми, кто обладает знанием, а таковых ныне почти не осталось. О, знали бы вы, как я благодарен вам за ваш современный скептицизм.
Я обладаю сверхъестественной силой, и при этом могу просочиться — подобно бестелесному духу — в малейшую щелку в окне или двери. Я способен принимать обличья разных животных, превращаться в лунный свет и туман и в таком виде устремляться туда, куда сочту нужным. Благодаря присушим мне способностям к гипнозу и убеждению я могу подчинить себе волю самого несгибаемого человека и заставить любое животное служить себе. Правда, должен признать, что собаки, эти раболепные и подобострастные создания, внушают мне стойкое чувство отвращения. Стихиями природы я тоже волен распоряжаться по своему усмотрению. Мне ничего не стоит вызвать в той или иной местности грозу, туман или снежную бурю. К сожалению, время не в моей власти, и я не могу ни остановить, ни даже замедлить его ход.
Рассказывая о своих сверхъестественных способностях, я должен упомянуть тот факт, что они находятся в моем распоряжении лишь в темное время суток. После восхода солнца я сохраняю силу и проворство, но уже не могу по собственному желанию изменять обличье. Некоторые штуковины, которые в людских представлениях окружены ореолом святости, оказывают на меня чрезвычайно тягостное воздействие. К счастью, современное человечество, за исключением, может быть, горстки отсталых европейских крестьян, утратило веру в свои прежние святыни. В прохладные пасмурные дни я могу выходить из дома, но яркий солнечный свет — настоящее проклятие для меня. Это — результат столетий, проведенных по ту сторону бытия. Молодого Носферату, среди бела дня оказавшегося на солнце, ожидает мучительная смерть.
Вам читали роман Стокера? Отлично, а то я уже испугался, что благодаря изысканному образованию вы питаете пренебрежение к книгам столь сомнительных литературных достоинств. Знайте, все, о чем сообщает этот роман, соответствует истине.
Насколько мне известно, в литературных кругах бытует мнение, согласно которому источником вдохновения для Стокера послужили более ранние произведения о вампирах, например «Кармилла» Шеридана Лe Фаню. Якобы после длительных литературных изысканий он счел мой характер наиболее колоритным и решил сделать меня главным героем своей книги. На самом деле все было иначе. Работая над своим замыслом, Стокер познакомился со множеством людей, принадлежавших к разным слоям общества. Среди них он нашел прообраз персонажа, который в книге выступает под именем Артур Холмвуд, лорд Годалминг.
Подобно многим людям, пережившим душевное потрясение, лорд Годалминг (назовем его так, хотя настоящее имя благородного лорда совсем иное) нуждался в слушателе, с которым можно было бы поделиться своими переживаниями. В лице Стокера он обрел сочувствующего, хотя и не слишком доверчивого слушателя.
Благодаря Годалмингу Стокер вошел в круг, к которому принадлежал его новый знакомый. Скорее всего, он не принимал на веру истории, которые ему довелось услышать. Однако понял, что в его распоряжении оказался ценнейший материал для романа, следующего лучшим готическим образцам. После длительных переговоров он получил разрешение использовать этот материал с обязательным условием изменить имена героев. Все они вращались в высшем обществе и не желали себя компрометировать.
Стокер получил множество дневников и прочих документов, из которых, соблюдая величайшую осмотрительность, состряпал роман «Дракула». Чтобы избежать путаницы, я, говоря о его героях, буду называть их вымышленными именами, под которыми они предстают в книге.
Уверен, причиной, по которой эти люди позволили Стокеру сделать свои истории достоянием публики, стал глупейший оптимизм. Они рассчитывали, что мир, прочтя книгу, восстанет против нас, представителей высшей расы. Несмотря на то что Ван Хелсинг обладал чрезвычайно глубокими познаниями, он был достаточно наивен, чтобы ожидать именно такого результата. Стокер оказался мудрее и проницательнее. Он сознавал, что те, кто с наибольшей долей вероятности поверил бы в правдивость описанных в романе событий, — крестьяне и деревенские жители Балкан, прилегающих к ним земель — с наименьшей долей вероятности возьмут книгу в руки. Не сомневаюсь, взяться за перо Стокера сподвигло стремление к славе и богатству. И я ничуть его не упрекаю.
Я говорю так уверенно потому, что приложил немало усилий, выясняя все обстоятельства создания этой книги. При необходимости Носферату способен завязать полезные знакомства во всех кругах общества. После того как «Дракула» был опубликован и имел большой успех, я нанял частного агента, который провел самое тщательное расследование. Стокер был скрытен, это верно, и все же порой в его разговорах с приятелями из театральной среды проскальзывали крупицы правды. При помощи алкоголя моему агенту удавалось развязать языки этим самым приятелям и вытянуть из них все, что им было известно.
Естественно, у вас возникает вопрос: каким образом мне удалось избежать гибели в той смертельной схватке, которой завершается роман? Ответ прост. В ящике с землей лежал не я, а созданное мною собственное подобие. Говоря современным языком — клон.
Видите ли, в самом начале своего пребывания в Англии я понял, что совершил две роковые ошибки. Первая состояла в том, что я надеялся сохранить инкогнито. Мне казалось нелепым опасаться в эпоху рационализма быть раскрытым героем древней легенды.
То, что мерзкий зануда Джонатан Харкер сохранит свою человеческую природу, я не брал в расчет. И ничуть не сомневался: доведись мне когда-нибудь вернуться в родную Трансильванию, я увижу, как Харкер в окружении трех моих прекрасных супруг исполняет обязанности регента.
Со временем Харкер накопил бы достаточно сил для того, чтобы свести счеты с этим миром. Должен признать, сей молодой человек обладал умом и целеустремленностью, то есть имел все задатки будущего князя. Он мог бы привести в свое стадо еще очень многих. Но что толку сожалеть о возможностях, упущенных в далеком прошлом?
Мысленно возвращаясь в прошлое, я задаюсь вопросом: мог ли я предвидеть, что этот повелитель безумцев, Джон Сьюард, знаком с Ван Хелсингом, который, подобно старой бабе, обожал совать свой нос в чужие дела? Представьте себе, этот тип величал себя доктором. Смех, да и только! Что проку от доктора, который разбирается в древних преданиях лучше, чем в собственном ремесле! Простите, дорогая Розин, я слишком разволновался. Воспоминание об этих двух наглых шарлатанах до сих пор выводит меня из себя. На свое счастье, оба давно мертвы и недосягаемы для моего правосудия.
Вторая моя ошибка состояла в том, что я оказался во власти чувства, называемого любовью. Да, мы — дети ночи — способны по-своему любить. И как люди, полюбив, мы жаждем не разлучаться с предметом своей страсти. Люси Вестенра и ее подруга Мина Мюррей — позднее миссис Харкер — неодолимо влекли меня. Я решил, что они обе будут принадлежать мне в вечности. В мои намерения входило преподнести им обеим великий дар бессмертия. И я был уверен, что они, в свою очередь, обратят в вампиров своих любимых, тем самым увеличив число моих подданных.
Лишь после смерти Люси я осознал, что мне противостоит некий опасный и осведомленный противник. В качестве меры предосторожности я смешал немного собственной крови с землей своей родины и создал свое подобие. Да будет вам известно, что способность клонировать самих себя присуща всем Носферату. Похоже, она появляется и у человека, когда он обретает высшую природу. Ее можно сравнить с инстинктом самосохранения, который заставляет новорожденную антилопу вставать на ноги и бежать. Мой инстинкт самосохранения неизменно пересиливал любовь. У меня своя ценностная иерархия, которуюя никогда не нарушаю.
Итак, я создал клона, которого использовал для выполнения различных поручений. Разумеется, я неизменно сохраняю контроль над своими клонами, и они действуют в полном соответствии с моими планами и намерениями. Но когда возникает опасная ситуация, риску подвергается только клон. Мои враги видели, как я заставил Мину испить своей крови, но на самом деле то был клон: на свободу из дома на Пикадилли тоже вырвался клон.
