Дело жены оборотня (СИ) - Елисеева Валентина

Здесь пахло кровью и форменным сукном полицейской униформы. Криминалисты фотографировали капли крови на полу и со всех поверхностей снимали отпечатки пальцев. Появление Вэл слуги закона восприняли неодобрительно, но прогнать не пытались, попросив лишь ничего не касаться. В ответ Вэл демонстративно натянула резиновые перчатки, хоть ничего и не планировала трогать – ей достаточно было изучить запахи в воздухе. В кухне на разделочной доске валялась наполовину распотрошённая куриная тушка, на обеденном столе лежал заготовленный для похода в магазин список продуктов. Здесь пахло едой и женщиной, явно поднявшейся спозаранку, чтобы успеть и завтрак приготовить, и обед сварить к приезду мужа. Словом, ничто в кухне не напоминало о разыгравшейся в доме трагедии.

А запахи в спальне заставили Вэл инстинктивно напрячься и оскалиться: сравнительно недавно тут побывал демон, да не абы какой, а высший демон немалой силы! Такого захочешь отыскать – обыщешься, а тут сам явился. Вэл внимательно рассмотрела большой фотографический портрет хозяйки дома, стоящий на комоде: женщина уже начала увядать, её миловидность уже стиралась мелкой сеточкой морщин, во взгляде проглядывала усталость. Чем она привлекла высшего демона? Отчего сама решилась на измену?

Пройдясь по комнатам, Вэл встретилась в гостиной со знакомой девушкой-полицейским, часто выезжавшей на осмотры мест преступления. Девушка-рысь была уже в человеческой ипостаси, а её напарника – тоже оборотня, крупного английского мастиффа – нигде не было видно.

– Удалось обнаружить на месте преступления чьи-то запахи, кроме хозяйских и полицейских? – спросила Вэл. – В отличие от тебя, я знакома не со всеми копами города, чтобы суметь отделить их от других.

– В прихожей улавливается запах соседа с этого этажа. Он услышал крики, постучал в дверь, заметил, что та не заперта и рискнул войти. Увидел на пороге прихожей окровавленное тело с ножом в груди, убийцу, застывшего рядом, и дал стрекача. Больше ничего не видел, никого не заметил. Полицию вызвали после того, как он вернул свой завтрак раковине в ванной и смог внятно разговаривать.

– Сосед человек?

– Ведьмак, но слабый и хлипкий почти как человек, – с оттенком пренебрежения ответила рысь.

– Насыщенные запахи в спальне принадлежат хозяйке квартиры и её любовнику. Арестованный оборотень был женат на человечке – довольно редкое явление.

– Угу. Выбрал бы пару из наших – не обзавёлся бы рогами, – зло процедила рысь. Для перевёртышей вопросы верности были священны, для них супружеская измена являлась аномалией поведения, заслуживающей лечения у психотерапевта, поскольку свидетельствовала о серьёзном конфликте между двумя ипостасями.

– Если бы можно было влюбляться и выбирать пару, полагаясь лишь на чистый разум, смешанные браки, безусловно, встречались бы намного реже, – сдержанно согласилась Вэл, старательно следя за тем, чтобы никакие глубоко запрятанные эмоции не проявились ни в её голосе, ни в запахе. Да, если бы чувства подчинялись контролю разума, её собственная жизнь тоже сложилась бы более предсказуемо и счастливо. – Личность любовника установили?

– Пока нет, но сама же наверняка разнюхала, что парень пришёл через окно и ушёл через него же, нигде кроме спальни не был. По интенсивности оставшегося в воздухе следа я сделала вывод, что он ушёл в период с четырёх до пяти утра.

– Согласна, – кивнула Вэл. – Что по времени убийства?

– Точного медицинского заключения ещё нет, но предварительно: от шести до восьми часов утра. То же подтверждают показания свидетелей и прибытие Хью Энсли в город на самолете из Чарльстона в шесть пятнадцать. В аэропорту он попал в область действия камер, на доме тоже камеры, так что доподлинно известно, что в парадную он вошёл в четверть восьмого. Никого другого в это время в квартире не было, только его жена, насквозь пропахшая запахом чужого мужчины. Представляешь, как этот запах подействовал на волка?

Вэл представляла слишком хорошо. Она была бы рада представлять себе это чуточку хуже! В горле возник чертовски знакомый горячий комок. Чужой запах на паре подобен взрыву динамита, разрывающему сердце в клочья и причиняющему безумно сильную муку. Затем острая боль живёт в душе бесконечные дни, превращая её в рваные лохмотья, и оставляет по себе незаживающую рану, кровоточащую незаметно, но долго-долго-долго... Настолько долго, что ни годы, ни переезды, ни новые знакомства, ни уход с головой в работу не заглушают вечную тупую скорбь.

У оборотня был налицо мотив для убийства, однако адвокат не имеет права допускать мысли о виновности своего клиента, даже если тот прямо заявляет о ней и все улики подтверждают его заявление.

– Надо установить личность любовника, – упрямо повторила Вэл. – Всё-таки необычно, что к простой человечке наведался гость такого подвида, крайне редкого в наших краях.

– Да уж, высший демон – птица высоко полёта, в реестре представителей ИГР нашего города таких особей всего две. Мой напарник уже отправился к ним разнюхать что к чему, – усмехнулась рысь.

– Орудие убийства взято с кухни жертвы?

– Да, нож из набора, и пальчики на нём только Хью Энсли, – подтвердила рысь и прислушалась к голосам на улице: – К тебе пришли.

Вэл и сама услышала возмущенный голос Тони, которого копы отказывались пускать за ленты ограждения. После короткой перебранки её личный помощник всё-таки отстоял право находиться рядом со своим шефом – парень хоть и являлся человеком, но настойчивости, сообразительности и обострённого чувства справедливости ему было не занимать. Собственно, именно эти качества и побудили Вэл оставить его при себе, несмотря на убеждённость в том, что она и сама со всеми делами справится. За все годы их сотрудничества она ни разу не пожалела о своём решении. Когда обвешанный аппаратурой Тони возник перед ней, она указала на дверь, противоположную той, где сгрудились сотрудники правоохранительных органов.

.

Соседкой Энсли оказалась человеческая девушка, не подозревающая о том, что находится замужем за ведьмаком: судя по всему, тот решил не посвящать молодую супругу в тайну своего происхождения. Кислый запах, не до конца выветрившийся из квартиры, подтверждал, что мистер Янг плохо перенёс страшное зрелище убитой миссис Энсли, а показания его супруги полностью совпадали с теми, что записали с его слов полицейские. Миссис Янг никаких криков не слышала, она мирно спала, пока не услышала шум в ванной и не обнаружила в ней бледного, икающего от страха супруга. Именно об этом она строчила сейчас сообщения в соцсетях, разнося по всем знакомым животрепещущую новость, что убийство, о котором сообщалось по телевидению, произошло буквально у неё под носом. О соседях миссис Янг отзывалась холодно и язвительно.

– Всегда удивлялась, как клуши-домоседки, умеющие лишь вкусно поесть сварить, ловят на крючок богатых парней на добрых тридцать лет себя моложе, – шипела она, с силой гася в пепельнице окурок сигареты. – Смешнее всего, когда в итоге этих клуш ещё и ловят на измене!

– Вы находили Хью Энсли привлекательным?

– Ваш парень ведёт запись нашей беседы? – миссис Янг ткнула алым ноготком в сторону Тони.

– Да, но эта информация конфиденциальна и без вашего согласия не может быть доведена до сведения третьих лиц, в том числе – до вашего мужа.

– Хорошо. Что ж, если я скажу, что не считала Хью красавчиком, то безбожно совру. У Хью роскошное накачанное тело, не то что у моего хлюпика, да и по возрасту он мне ближе, чем муж.

«Ничего, лет через тридцать это изменится: ты состаришься куда раньше ведьмака», – подумала Вэл, подавляя чувство неприязни к свидетельнице. На самом деле миссис Энсли была на тридцать лет моложе мужа, но никакие ведьминские зелья не могли сохранить ей видимую молодость на пороге столетнего юбилея. Он по-прежнему выглядел на двадцать пять лет, а она – уже на пятьдесят. Оборотень был обречен пережить свою любимую женщину – в этом трагедия всех смешанных браков с людьми. К сожалению, эта трагедия не всегда остаётся единственной.