Глеб Исаев - Cvan-65
Ждать пришлось не менее часа. По ходу ожидания отвлекся и занялся медитацией. Переместить себя на жаркий пляж оказалось не так уж и трудно. Смог даже немного вздремнуть, разморенный легким тропическим ветерком.
В реальность вернул стук ключей и лязганье засова.
- Вставай, разлегся, - поторопил сержант, очевидно, дежурный.
- Начальник, оковы сними, - попросил арестант, не особенно надеясь на понимание.
- Не положено, - буркнул выводной и подтолкнул в коридор.
"Ну и рожа у тебя, Шарапов", - процитировал Сергей нетленку, глядя в мутное зеркало, висящее возле кабинета. Видок и впрямь оставлял желать лучшего. Кровь на опухшем лице высохла и встала коркой, а измазанные грязью куртка и джинсы сделали из задержанного форменное чучело.
- Вперед, - скомандовал сержант. Прокуренный кабинет оперов встретил неизменным плакатом сталинских времен, обшарпанными столами со следами зазубрин от неудачно открытых пивных бутылок и парой типично милицейских личностей.
- Ага, вот и долетался, голубь сизый. Говорили тебе, не наглей, а ты что, круче ветра? - приветствовал меня один из оперативников. - Думал, если менты крышуют, так и наглеть можно? А ведь предупреждали, что земля, она круглая. Вот и повернулась. Теперь наша очередь тебя на подставу крутить.
Оперативник затянулся сигаретой и выдохнул едкий дым в лицо арестованного.
- Эк тебя уделали, - одобрительно крякнул он, разглядывая следы побоев. - Ничего, это только начало, - заверил говорун.
- Чего ты с ним рассусоливаешь? - встрял второй. - Дай ему бумагу, и пусть пишет признанку. Вон, на той неделе два новых глухаря повисли. Сто пятая с углами и грабеж. Пусть кается, лиходей. Ну, а доверенность на машину, это уж само собой. Ты что, Бурый, думал? Нашего человека развести, с рук сойдет? Хрен ты угадал. Твое счастье, Миха сегодня выходной. Он бы, точно, сперва ливер отбил. Как вы ему.
"Вот это и называется: чужие непонятки хуже своих. Кто же знал, что покойный не дружил с местными опричниками? Теперь понятно, почему так жестко приняли. Корпоративная солидарность, как говорится", - вздохнул Сергей, готовясь к новой порции побоев.
- Чего ты молчишь, сволочь? - сорвался в крик опер.
- А чего говорить? - пробурчал задержанный. - Писать надо, а руки-то заняты. Как писать?
- Ха, соображает, - заржал хозяин кабинета. - Саня, расстегни его, - распорядился белобрысый.
Растирая затекшие кисти, осторожно просканировал помещение: "Не здорово. Уходить через дежурку сложно".
- На, - сунул ему ручку мститель. Пиши: - ...Я, Буров, как тебя там... - он повернулся к приятелю. - Подай мне ориентировку на "мокруху".
Ильин подобрался, готовый начать действовать, едва противник приблизится. И уже незаметно перенес вес тела на одну ногу, как заскрипела дверь, и в комнату просунулась физиономия сержанта.
- Атас. Проверяющий со штаба, - сообщил конвоир и скрылся.
- Ладно, - отложил папку опер. Повезло тебе, Бурый, а может, и нет.
- Чего ты скалишься? - навис щуплый опер над арестантом. - Сейчас мы тебя в камеру определим. А к разговору после вернемся. Только тогда ты еще сговорчивей будешь. Правда, после той камеры, протокол подписывать тебе, голубь, стоя придется, - скабрезно усмехнулся мент. И крикнул, обращаясь к выводному: - Вася, забери лиходея. В восьмую. И шепни там, что педофила приняли, - добавил он.
Сержант залился жизнерадостным смехом и повел задержанного вниз по лестнице.
Впихнул в камеру и, выполняя обещание, проинформировал обитателей: - Принимайте гостя, ребятки. Только осторожно, он детишек больно любит. Смотрите, чтобы не приставал.
Сергей остановился у порога, оценивая ситуацию: "Все ясно. Постояльцы с опытом. Видно, держат их в участке, как средство повышения раскрываемости".
Четверо здоровяков, сидящих вокруг узенького стола, недобро уставились на новичка.
- Ну? Чего стоишь? Кукарекать сразу будешь, или как? - лениво поинтересовался крайний. Чернявый, похожий на цыгана сиделец размял кулак и начал подниматься со скамьи.
Встать не успел. Удар сложенными пальцами опрокинул его на соседа. Захрипев, он схватился за горло и задергался, мешая тому дотянуться до обидчика. Сергей шагнул к нему сам. Еще одно движение, и тот сложился пополам, зажимая отбитые причиндалы. Справиться с остальными оказалось еще легче...
Не прошло и минуты, как на полу узенькой камеры стало тесно от разлегшихся отдыхать босяков. Оперативно выдернув серую простыню, в два рывка распустил ее на полосы и спеленал сидельцев. Хитрые узлы не позволяли сделать ни одного лишнего движения.
"Вот так. А то... - присел на еще теплое место у стола. - Что у вас тут? Чай? Ладно. Спрашивать не у кого". Плеснул кипятка в стакан и добавил заварки.
- Эй ты, сука. Развяжи, - прошипел один из уголовников. Он уже продышался и успел сообразить, что ситуация вышла из-под контроля.
- А то что? - поинтересовался новосел. - Лежи, паразит, молча, а то пасть заткну. Или кипяточком попотчую.
Через несколько минут очухались остальные.
"Не услежу я за вами за всеми-то, - понял разведчик. - Придется..." - закончить не успел.
Дверь камеры распахнулась. На пороге стоял офицер в форме полковника. Позади него переминался с ноги на ногу старлей с дворницкой бляхой дежурного.
- Это что такое? - сурово глянул на сопровождающего штабной.
- Кто? За что?
- Задержан по подозрению в совершении тяжких преступлений, - попытался вывернуться дежурный.
Ситуация была скользкая, опера, клятвенно обещавшие вытянуть признательные показания, испарились, оставив его расхлебывать ситуацию в одиночку.
- Задержанный? - полковник, начинавший службу с "земли", понял ситуацию без лишних слов. Исколотые обитатели камеры, обустроенный быт говорили сами за себя.
- Слушай, лейтенант, я в органах больше лет, чем ты на свете. И лапшу будешь другому вешать. Половина камер пустая, а ты всех в одну загнал. Судимых с задержанным? Пресс-хату, понимаешь, устроили. Короче, ЧП ты себе уже заработал. Если будешь темнить, обещаю, можешь и до НСС доболтаться.
- Фамилия? За что задержан? Почему эти связаны? - обратился он к арестанту.
- Буров, Валерий Семенович. Приехал из соседней области к товарищу. Выдернули из машины, доставили в отделение. Эти, в камере, пытались избить, пришлось успокоить.
- Как, говоришь, фамилия? - заинтересовался полковник. - Ага. Понятно.
"Бурый"? Тогда - все ясно. Ты, пожалуй, сам понимаешь, почему они тебя так встретили...
Повернулся к дежурному: - Однако по закону предъявить этому автожулику нечего. А вы, значит, его решили раскрутить? - начальник, усмехаясь, посмотрел на связанных в узел "расписных" помощников следствия.
- Недаром говорят, что ты в ВДВ служил. Вон как упаковал.
Полковник задумчиво помолчал. А затем, видимо, приняв решение, развернулся к дежурному.
- Все ясно. Факт нарушения налицо. Доставить арестованного в дежурку. Я сопровожу его в городское Управление. А ты, лейтенант, пиши объяснительную. Утром будет приказ по Городу. Так что думай, куда после увольнения работать пойдешь. И ты, и опера, которые тебя на это подбили. А может, и того хуже, как повернется...
- Выполнять, - добавил он металла в голос.
Дежурный потеряно кивнул сержанту и поплелся в свой зарешеченный скворечник дежурной части.
Изучив протокол задержания, полковник аккуратно убрал его в папку.
- Идиоты, сами в дерьме и омоновцев подставили, - резюмировал он.
- Задержанного в машину. Документы мне. Я распишусь.
Как и предполагал Ильин, барсетка с деньгами в процессе задержания испарилась.
Да и вообще, ситуация при всей благоприятности исхода, вовсе не радовала: "Разбирательство, которое собрался затеять службист, всяко покажет, что никакой он не Буров. А это совсем не здорово".
Полковник подвел задержанного к машине и кивнул на управленческую "Волгу": - Садись, Бурый. Вернее, присаживайся.
Водитель покосился на заляпанного в грязи гражданина, однако, смолчал.
Ночь в городе - время особое. Спящие дома, мигающие желтым огнем светофоры, однако, движение на дороге не прекращается. Жизнь идет.
"Волга" уже проскочила несколько кварталов от злополучного отделения, когда офицер вдруг тронул водителя за рукав.
- Притормози Володя, - попросил он. Рулевой послушно притер авто к тротуару.
- Погуляй, - вновь обратился полковник. - Мы тут поговорим немного...
Когда служивый вышел, повернулся к заднему сидению.
- Вот что, Валерий Семенович. Сразу скажу - ты такое обращение заслужил, это без вариантов. Но ребятишки заигрались. Повесить на тебя мокрое дело не срастается.
Он помолчал. И продолжил, уже понизив голос: - Да знаю я, кому ты платишь. Потому и вписался. Завтра тут уже три адвоката было бы и десяток покровителей твоих. Но это завтра. А пока ты простой подозреваемый. ...Ночь, она долгая. Короче, парень ты тертый, потому, рассусоливать не стану.
