Оборотень с границы (СИ) - Прядеев Евгений
— Да быть такого не может! — Мирон возбужденно развернул Макса на месте. — И здесь ничего. Теперь я понимаю, почему Мося дерет за эту дрянь столько денег.
— Блин, не видел бы своими глазами, как в меня Абдурашид целится, решил бы, что вы меня разыграли, — Мерзкий неверующе ощупывал свою грудь. — Так не бывает…
— Ну вот, — Мирон аж крякнул от возбуждения. — Круто же! А Винни каркал всю дорогу — «Сдохнет Максим, сдохнет!». Еще и прикидывал, как твой джип на себя переоформить.
И мои друзья расхохотались, как маленькие дети.
— Да ну вас обоих! –ахнул я рукой на этих балбесов. — Макс, вали в канцелярию. А я посплю пока. И утром мы, наверное, обратно собираться будем.
— Да-да-да, — засуетился Мироха. — Наташка там, наверное, с ума сходит без меня. Да и Андрюхе надо своих девчонок вызволять из лап госбезопасности!
На том и порешили. Мерзкий ушел, обещая быстро вернуться, а я завалился на диван. Видимо, поговорив, наконец, с Мерзким начистоту, я снял какой-то груз с души, потому что уснул практически мгновенно и без сновидений.
Но выспаться мне не дали.
— Вы совсем полоумные? — Проснулся я от рева товарища майора. — Святые небеса, зачем я только с вами связался?
— Что опять-то случилось? — Оторвал голову от подушки заспанный Мирон. Оказывается, он устроился на полу и тоже с самым честным видом давил на массу.
— Какого рожна вы сказали дежурному по заставе, что я в говно пьяный? — Разорялся Мерзкий. — Этот умник по любому догадался машину с фонариком осмотреть.
— Да и хрен с ним, — накрылся Мирон одеялом. — Ты начальник или кто? А машину помыть можно.
— А рот прапорщику зашить тоже можно? — не успокаивался Максим. — Он по любому особистам настучал уже. Я его давно подозреваю в этом, но никак за руку поймать не могу. Тем более, что он за ответственного оставался.
— Чего это вдруг? — я встал и начал натягивать джинсы, поспать, судя по всему, уже не получится. А заместители твои где?
— Один в госпитале, второй в отпуске по личным обстоятельствам, — нехотя объяснил Мерзкий. — Совпало так неудачно. А прапор этот все мечтает лейтенантские погоны получить, вот и выслуживается, где только может. Двести процентов, что уже весь Дагестан в курсе, что у меня двое гражданских на заставе.
— Да уж, — задумался я. — Тогда точно надо сваливать от греха подальше. Здесь мы тебе своим присутствием только проблемы создадим. А в столице пока нас еще твои особики найти смогут.
В этот момент у Макса затрезвонил служебный телефон, и он отвлекся на неизвестного нам собеседника.
— И вечный бой, покой нам только снится, — пробурчал Мирон. — Ну почему мне хочется напиться?
— Это твое нормальное состояние, — я в задумчивости осматривал свой рюкзак, прикидывая, что мы могли из него доставать. — Давай собираться.
— Вот что ты за человек, Андрей? — не сдавался мой напарник. — Приехали, втянули твоего друга непонятно во что, перевернули его представление о жизни и сваливаем. А шашлыка покушать? Коньяк попробовать? О жизни поговорить?
— Вот разгребем все проблемы и привезу сюда Светку с Алиской, — мечтательно пообещал я сам себе. — Они таких красот и не видели, наверное, никогда.
— Нет бы девушку на Мальдивы свозить или на Бали, — язвительно прокомментировал Мирон. — Он ее в Дагестан тащит. Романтик уровня Бог!
— Ну что, шутники, допрыгались? — Мерзкому, в отличие от нас похоже было совсем не до шуток. — За вами уже приехали.
— Кто? — Мирон в одной штанине поскакал к баулу, видимо, за своим чудо-арбалетом, а я почувствовал, как у меня похолодело под ложечкой. Неужели нас так быстро достали?
— Не знаю, — развел руками Максим. — И этот факт напрягает меня гораздо больше остальных. Но у ворот заставы стоят три женщины и два мужчины. И хотят встретиться с гостями начальника заставы.
— Очень интересное кино, — замер я с рюкзаком в руках.
— Не стоит нам туда ходить, — Мирон уже снаряжал готовый к использованию арбалет. — Ничего хорошего от этих гостей ждать не стоит.
— А что ты предлагаешь? — спросил я у него. — Сделать вид, что нас здесь нет?
— Да я спрячу вас, — предложил Мерзкий. — Не будут же они заставу штурмом брать.
— А вот совсем не факт, — возразил я ему. — Если это тоже охотники за кольцом, то и такой вариант не исключен.
— Зубы обломают, — воинственно заявил Максим. — У меня полсотни рыл в наличии.
— Поверь мне, — покачал я головой со вздохом. — Даже одна взрослая ведьма вырежет всю заставу меньше, чем за пятнадцать минут. Ее можно убить только прямым попаданием из гранатомета. Автоматные пули для ведьм, что слону дробина — неприятно, конечно, но совсем не критично.
— Вспоминается один старый, но очень добрый анекдот, — почесал затылок Мерзкий. — Прекрасно, Андрей! Просто прекрасно!
— Поэтому мне придется выйти и поговорить, — пристегивая под штанину ножны, безапелляционно сказал я. — Это действительно только мои проблемы, и не дело, чтобы из-за них гибли твои ребята. Тем более, может они помощь предложить пришли.
— Ага, конечно, бегут — волосы назад! — сплюнул Мирон. — Такой большой, а все в сказки верить пытаешься.
Я не стал с ним спорить, а просто вышел на улицу. Встал на крыльце и с наслаждением закурил.
— Перед смертью не надышишься, — толкнул меня в бок Мерзкий. Рядом с ним Мирон сосредоточенно проверял что-то в своем чудо-оружии.
— Я на вышке сяду, — предупредил меня напарник. — Сейчас Макс команду даст, чтобы часовой спустился.
— Смотри меня не подстрели, — всерьез запереживал я.
— Не боись, — заулыбался Мирон. — Я ж белке в глаз попадаю.
— Вот-вот, я и нервничаю, как бы без глаза не остаться.
Мирон заливисто рассмеялся, а у меня на душе стало чуть-чуть полегче. Последние дни отучили меня верить в добрых гостей, особенно если визитеры мне незнакомы. Но и подставлять полсотни человек под верную гибель — это уже совсем свинство.
Я вышел за ворота и сразу увидел ждущих меня, спокойно стоявших и смотревших в сторону заставы метрах в ста от забора. Я еще раз глубоко вздохнул и неторопливо направился в их сторону.
Три женщины и два мужчины, все, как и говорил, Мерзкий. Непонятно только, кто это? Никогда не слышал, чтобы ведьмы ходили вместе с мужчинами. Их сила никогда не позволяет принять равенство мужчин, из-за чего чаще всего и случаются разные неприятные конфликты. Но это явно не простые прохожие, раз пришли так уверенно к заставе и не побоялись обозначить цель своего визита.
Ладно, сейчас все и так станет понятно.
Я не дошел до этой странной группы несколько шагов и остановился. Мы молча смотрели друг на друга.
Лидером группы, на мой взгляд, была невысокая женщина, возраст которой на первый взгляд определить было крайне сложно. Она была одета в длинное темно-синее платье, скрадывающее любые очертания фигуры. На голове был повязан платок такого же цвета, а загорелое лицо испещрено множеством морщин. Ей могло быть как около сорока лет, так и намного больше. Прямая спина и острый взгляд темных глаз могут быть у женщины в любом возрасте.
С двух сторон от нее стояли одинаковые, как будто сестры близняшки женщины гораздо моложе. Вот им явно было не более тридцати, а лица и фигуры одинаково ласкали мой взор. В памяти всплыла Светка, я даже задумался, как она будет выглядеть в подобном платье изумрудного цвета и традиционной шапочке с вуалью. Наверняка, очень и очень привлекательно.
Но гораздо больше мое внимание привлекли стоявшие позади женщин мужчины. На обоих были мягкие кожаные туфли, очень похожие на модные сейчас мокасины, темные шаровары и светлые тканные рубахи. Но если костюм первого этим и ограничивался, то на втором была так называемая «суровая» бурка. Подобные вещи шили из шерсти диких животных, и я отчетливо почувствовал медвежий дух в накинутой на плечи одежде. Возможно, какие-то из когтей, украшающих крылья одеяния, принадлежали моим сородичам. Условным сородичам…
Вообще-то, момент очень любопытный. Насколько я помню рассказы, такие бурки изначально шили охотники и только они. Пастухам и просто путникам такие иметь не рекомендовалось, потому что считалось, что они привлекают врагов и диких зверей. А вот потом оказалось, что клыки и когти можно пришивать не просто так, а определенным образом, и бурка превращалась в большой амулет, в первую очередь имеющий, конечно, защитные свойства. Очень интересный дядечка. Да и взгляд у него какой-то неприятный, оценивающий такой, как у мясника перед разделкой туши.
