Кристин Каст - Призванный

Тревога и беспокойство, обуревавшие меня с нашей первой встречи, начали утихать.

— Ну, я рада, что ты успел! — Я говорила спокойно, держа эмоции в руках. Только Старка мне сейчас не хватало. — Можешь опустить руки. Я не стану тебя кусать и все прочее.

Он опустил руки и засунул их в карманы джинсов.

— Я не собирался сбивать тебя с ног. Не хотел причинять тебе вред, — сказал он.

— Ветка причинила бы мне больше вреда. А бросок был классный. Хит бы точно одобрил. — Я быстро прикусила язык. Какого черта я вообще говорю с ним о Хите?

Аурокс выглядел совершенно сбитым с толку.

Я вздохнула:

— Короче, спасибо, что спас меня.

Он моргнул:

— Пожалуйста.

Я начала вставать, и он протянул руку, чтобы помочь мне. Я посмотрела на его ладонь. Совершенно обыкновенная. Никакого подобия копыт. Я взяла ее. Когда наши руки соприкоснулись, я поняла, что дело не в моем воображении. От Аурокса исходил тот же жар, что и от Камня Провидца.

Поднявшись на ноги, я сразу же выпустила его руку и повторила:

— Еще раз спасибо.

— Еще раз пожалуйста, — почти улыбнулся Аурокс.

— Мне лучше вернуться на шестой урок, — нарушила я повисшую тишину. — Нужно вычистить лошадь.

— А я пойду патрулировать дальше.

— Значит, ты ходишь только на первый урок?

— Да, как мне приказала Неферет, — ответил он.

Мне показалось, что его голос звучит странно. Не то чтобы грустно, но смиренно и несколько сковано.

— Ладно. Увидимся завтра на первом уроке.

Я не знала, что еще сказать. Он кивнул. Мы отвернулись друг от друга и разошлись в разные стороны, но меня одолевала мысль, которую я все никак не могла отпустить, и я остановилась и окликнула его.

— Аурокс, подожди. То вопрос, который ты написал — ты и вправду хочешь узнать ответ?

— Ответ?

— Ну да. Ты что, действительно не знаешь, кто ты?

Прежде чем ответить, он довольно долго колебался. Было видно, что он думает и, возможно, взвешивает, что может мне сказать, а что не должен. Я уже собиралась соврать, ляпнув какую-нибудь банальность вроде «не волнуйся, я никому не скажу», когда он, наконец, заговорил:

— Я знаю, кем мне полагается быть. Но не знаю, заключается ли в этом смысл моего существования.

Мы встретились взглядом, и на этот раз я разглядела в его глазах печаль.

— Надеюсь, Танатос поможет тебе найти ответ.

— Я тоже, — кивнул он. А затем удивил меня, добавив: — У тебя не подлая душа, Зои.

— Ну, я не самая хорошая девочка в мире, но пытаюсь не вести себя подло, — смутилась я.

Он кивнул, словно понял смысл того, что я имела ввиду.

— Ладно, мне действительно пора. Удачи в патрулировании!

— Берегись, когда гуляешь под деревьями, — ответил он и помчался прочь.

Я задрала голову и посмотрела на дерево. Из сильного ветер превратился в ласковый и едва заметный. Старый дуб казался крепким и надежным.

По пути на шестой урок, я размышляла, как обманчива может быть внешность.

Глава 22

Я собиралась вернуться в класс. Прямиком на шестой урок. Серьезно. Несмотря на мои недавние закидоны, я редко пропускаю уроки. Ну, то есть, в этом нет смысла. Будто домашняя работа куда-то исчезнет, если я появлюсь на занятиях завтра. Нет, она по-прежнему будет, только к ней прибавится «приятный» бонус в виде неприятностей.

Просто позвольте мне высказать свое «фи!» по поводу доморощенных, странных и бесполезных систем наказания старших школьников, вроде распределения хороших ребят в классы, полные хулиганов и бандитов. Разве это не приводит к дополнительным проблемам?

Короче, я находилась на полдороге к конюшням, когда из теней на дорожке внезапно материализовалась Танатос. Я подскочила и положила руку на сердце, словно пытаясь удержать его в груди.

— Я не хотела напугать тебя, — сказала она.

— Да, но день сегодня полон неожиданностей, — ответила я, а затем, вспомнив о ветре, окружавшем ее, когда Танаос разозлилась на Далласа, добавила: — У вас есть власть над Воздухом?

Жрица вскинула бровь, и я подумала, какой страшной и могущественной она умеет быть.

— Если не секрет. Не хочу показаться грубой или невоспитанной.

— Спросить — не невоспитанность, и моя близость с Воздухом не секрет. Но это не власть над стихией. Я не могу призывать Воздух, хотя часто он приходит сам, когда мне нужен. Я думаю, что Воздух близок мне из-за моей настоящей способности.

— Смерти? — Теперь мне действительно стало любопытно. — Я бы предположила, что из-за вашей способности у вас связь с Духом.

— Это кажется логичным, но моя способность заключается только в помощи умирающим уйти, и иногда успокоить оставшихся жить дальше.

Во время разговора мы медленно шли, приноровившись к шагу друг друга.

— Мертвые движутся как ветер, ну или именно так показываются мне. Они бесплотны, прозрачны. Кажется, что они бестелесны, но, несомненно, духи реальны.

— Как ветер, — понимающе кивнула я. — Он настоящий. Может перемещать вещи. Но его не видно.

— Верно. Почему ты спросила о Воздухе?

— Ну, сегодня он вел себя ненормально. Я подумала, а не заметили ли этого вы.

— Будто им управляли?

— Определенно, — кивнула я.

— Нет, я бы не сказала, что почувствовала, будто им управляют. — Танатос посмотрела наверх, на ветки ближайшего дерева, которые ветерок лениво и размеренно покачивал в тишине. — Похоже, сейчас все спокойно.

— Так и есть. — И я задумалась, что возможно стихия Воздуха не несет никакой ответственности за то, что меня чуть не пришибло веткой.

«Хватит параноить», — твердо напомнила я себе. Но следующие слова Танатос изгнали из моих мыслей и странный ветер, и паранойю.

— Зои, мне нужно от тебя две вещи: задать тебе вопрос и попросить прощения.

— Вы можете спросить меня о чем угодно.

«Но с ответом я буду осторожна», — подумала я.

— И я не знаю, за что вы хотите извиниться.

— Сначала вопрос, а потом я объясню. Мне бы хотелось попросить, чтобы на завтрашнем уроке ты помогла мне вести дискуссию. — Танатос подняла руку, словно пытаясь остановить «да, без проблем!», готовое сорваться с моих губ. — Тебе следует знать, что обсуждать мы будем то, как пережить смерть родителя.

Внезапно у меня пересохло в горле. Я сглотнула и сказала:

— Мне будет сложно об этом говорить, потому что я еще не совсем пришла в себя после смерти мамы.

Танатос кивнула и спокойно сказала:

— Я понимаю. Но в нашем классе есть еще несколько учеников, не оправившихся после потери родителя, хотя ты одна потеряла близкого человека по причине его смерти.

— Правда?

— Тот же вопрос, что и ты, задали еще трое.

— Серьезно?

— Да. Тебе следует знать, что это универсальный опыт для тех, кто пережил Превращение. Мы не бессмертны, но переживем своих человеческих родителей. Многие из нас, едва лишь став вампирами, предпочитают разорвать узы, связывающие их со смертными из прежней, человеческой жизни. В этом случае неизбежная потеря ощущается менее болезненно. Некоторые поддерживают отношения с людьми из прошлого, и для них именно это облегчает боль.

— Но у меня совсем другой случай. Я не вампир, а мою маму убили — она умерла не от старости.

— Вы были очень близки?

Я моргнула, силясь не заплакать.

— Нет. В последние три года — нет.

— Значит, тебя больше всего беспокоит то, как она умерла?

Я тщательно обдумала вопрос, прежде чем ответить:

— Думаю, и это тоже. Наверное, если я буду точно знать, как это произошло, это облегчит мою боль. Но еще меня волнует, что теперь, когда она мертва, мы больше не сблизимся.

— Но шанс на вашу близость упущен лишь в этой жизни. Если она ждет тебя в Потустороннем мире, вы сможете воссоединиться там, — заметила Танатос. — Она знала Богиню?

Я улыбнулась, на этот раз сквозь слезы:

— Мама не знала Никс, но Никс ее знала. В ночь маминой смерти Богиня навеяла мне сон. Я видела, как мама входит в Потусторонний мир.

— Тогда это должно было хоть частично снять печаль с твоей души. А осталась лишь неопределенность, окружающая смерть твоей мамы.

— Ее убийство, — поправила я. — Маму убили.

Повисла напряженная тишина, а затем Танатос спросила:

— Как именно это произошло?

— В полиции сказали, что это сделали наркоманы, забравшиеся в бабушкин дом с целью ограбления. Мама была там и помешала им.

Мой голос звучал так же мрачно, как я себя чувствовала.

— Нет, я имею в виду, как именно ее убили? Где были раны?

Я вспомнила, как бабушка сказала, что убийство было жестоким, но мама не страдала. Также память подсказала мне, что во время рассказа об этом на лицо бабушки легла тень. Я с трудом сглотнула.

— Убийство было жестоким. Вот и все, что бабушка мне сказала.