Гремучий Коктейль 3 (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович
А еще она ждала мужа, который нагрянет сюда с полицией и агентами Тайного Приказа. Того, кто может презрительно бросить в лицо этой Сильверхейм, что запрещает своей жене участвовать в мероприятиях с разыскиваемой женщиной. Хотя… неважно, по какой причине. Сама Кристина не нарушит своего слова, но есть еще и его. Князя Дайхарда.
Так что она подождёт. Поиграет в гляделки с этой замечательной жабой.
Глава 23
— Вы, смертные, забавные мешки с мясом. Как иначе вас называть, если вы, имея бессмертные души, буквально поклоняетесь своему мешку? Живете ради него? Убиваете? Ублажаете свой мешок, отживающий своё с невероятной скоростью, не видите ничего кроме него? Посмотри на эти… куски мяса, Кейн. Они, ради нескольких бумажек, готовы навлечь на себя гнев волшебника. А зачем им эти бумажки? Чтобы отравить себя дешевым пойлом, а затем, поместив свой отросток в не менее дешевую блудницу, испытать пару сладостных судорог. Ну и как к вам относиться как к полноценным разумным?
— Не смеши меня, демон, — фыркнул я, наблюдая как тройка нанятых мной хулиганов совещается о том, как именно они будут бить стекла второго этажа музея и куда потом удирать, — Вы, то есть демоны, даймоны и прочие духи, вы все — энергетические сущности. Вам, чтобы существовать, ничего не надо делать, вообще. Даже думать. Чем вы менее активны, тем меньше тратите энергии, которой поклоняетесь не меньше, чем смертные своему мясу. Однако, вместо этого, вы все липните к нам. Всё, что у вас есть — разум, подобие цивилизации, языки, знания и интриги… вы всё берете у смертных. Даже даймоны, когда ими бывшие, откуда они получили свой разум? Правильно, из мяса. Так что касается «сладостных судорог» — мы все одинаковы, Амадей.
Лицо мелкого оборванца, стоящего около меня, дёрнулось в тике, он шмыгнул носом, но промолчал, начав нервно хрустеть суставами пальцев. Наверное, попытался сравнить Сатану с передёргивающим на моющуюся сестру жиртрестом-ботаником из Костромы, поймал клин мозга (обоих), и теперь думает, как с этим жить. Как-нибудь! Вон, Фелиция тоже шипит мне в уши что-то нелицеприятное…
— Ну что же, князь, я тогда откланиваюсь, — пробурчал одержимый, — Очень надеюсь, что не умрёте.
— Надежда — та еще сладостная судорога, демон, — поддел я собеседника, а затем, особо не заморачиваясь, потопал к единственному видимому входу в этот самый музей, надевая на руку только что купленный у нанятых мной юных хулиганов кастет.
Хотите убить себе немного женщин, дамы и господа? Будьте внезапны и решительны. Напор, как говорил Кутузов, уверенность и напор.
Вообще, по-хорошему, убивать женщин нельзя. Это, как я считаю, крайне отвратительное и низкое занятие. Тем более молодых и привлекательных. Только вот нюансы, господа, нюансы, куда же без них. Ренеева — недоубитый кусок рода, Сильвия — уже сделала и сказала слишком многое, чтобы иметь возможность её простить, ну а дорогая наша баронесса Ария фон Аркендорф…
…я спасал её жизнь. Сколько раз? Два? Три? Я учил её, поддерживал, принимал в своем доме. Да, не без выгоды, но всё, что я делал по отношению к этой девушке — было авансом. А она в ответ сожгла дом моих вассалов, в котором были они, моя жена и мой слуга.
Это тоже не убийство женщины, это услуга человечеству.
— Ах вы суки! — из главного входа, возле которого я и отирался, выскочила пара мужиков, явно горящих желанием отмудохать хулиганов, бросающих в окна камни. Еще бы, а если б стекла не были зачарованы на крепость?! Но и так страшно же!
Первый получил от меня вырубающий прямой в челюсть сбоку, а второй прямой, прямо в нос, оставивший его при этом в сознании, хоть и на полу. Хлынувшая в носоглотку кровь не позволила человеку закричать, а там уже дело завершил хороший, но несмертельный удар электричеством. Перевернув человека на спину, чтобы он не захлебнулся своей кровью, я пригласил себя внутрь. Оглядевшись и уважительно хмыкнув при виде каких-то доспехов, стоящих на страже внутреннего зала, я быстро затащил вырубленных мужиков внутрь.
Так, что тут у нас?
Полутьма с двумя светильниками, горящими у входа, намекает, что никто кроме этих двоих по выставочным залам не гуляет, иначе бы шумели сейчас, обсуждая хулиганов с камнями. Отлично, можно идти дальше! Только кастет на револьвер заменить нужно, да гримуар в руку взять.
— «Фелиция, первый набор».
Иду быстро, но стараюсь обойтись без резких движений. Они в первую очередь выдают агрессивный характер визитёра, моментально сообщая увидевшему о том, что дело — табак и надо защищаться, может быть, даже орать. Деловито вышагивающий человек, даже если у него в руке ствол, моментальной реакции не вызывает.
Хорошие новости, проникновение удалось, плохие — я понятия не имею, куда тут идти. Ежу понятно, что на второй этаж, только вот, беда какая, раньше это здание было библиотекой, поэтому лестниц тут много. Бывшие читальные залы, у которых много пространства посередине, имеют узкие вторые этажи, идущие по периметру и огражденные перилами. Там, где раньше стояли шкафы с книгами, теперь установлены стеклянные ящики. И экспонаты, экспонаты, экспонаты…
Проклятые, мать его, экспонаты!
Идти было несложно. Просто перебирай ногами между стеллажей и выставочных шкафов. Очень простое занятие, даже ребенок справится. Только вот глаза, вместо того чтобы глядеть туда, куда надо, постоянно норовили зацепиться за то, что лежит в проклятых стеклянных ящиках!
Курительная трубка? Ага, только с руками и, пардон, жопой. Деревянными, но вполне живыми! Жопа внизу, руки вверху… начинают расти у мундштука, а сами тянутся вниз и гладят эту сраку. Постоянно!
Дверная ручка. Обычная, старенькая, прямо видно, как она расшатана, сколько рук её перетрогало. Только видно плохо, потому что здесь и сейчас, она выполнена из синего и, возможно, драгоценного камня. Сапфир? Сапфировая дверная ручка?!
Небольшой веер, которым наверняка обмахивала себя какая-нибудь модница. Задницы у него нет, материал не изменился, но теперь он постоянно источает дым! Табачный дым! То-то во всем зале так накурено, а я грешил на тех, кого убаюкал на входе…
Такие неестественные экспонаты отвлекали почище голых девок, если бы те плясали вокруг меня. Кстати, да, надо будет что-то сделать с воздержанием. Найти в Петербурге клуб для молодых и быстрых… лучше всего, чтобы в масках, да. А то князю как-то… Хотя, мне можно и так.
На втором этаже, где точно должна была быть дверь, ведущая к нужным мне (в разном состоянии) женщинам, я нашёл другую дверь, открывшуюся мне навстречу. Вела она в уборные, как можно было определить по запаху, но вот человек, вышедший из неё. Мы оба застыли в растерянности. Он явно не ожидал увидеть незнакомого парня со стволом наизготовку и с явно плохими намерениями, а сам парень, то есть я, опешил при виде толстогубого курчавого негра… достающего на ходу из кармана кипу. Еврейскую такую шапочку.
А еще у него были пейсы.
И, как оказалось, они росли не просто так.
— Я экспонат! — вытаращив от ужаса глаза тихим-тихим шепотом поведал мне странный негр. На чистейшем русском языке, конечно.
— Тогда иди туда и стой там! — таким же шепотом я выдал ему ценные указания, потыкав дулом пистолета направление, из которого сие чудо появилось. Негр пропал в клозете со скоростью, которую вполне можно было счесть опасной.
Эм…
Чувствуя вполне серьезные угрызения совести, я вломился в этот толчок вслед за евреистым негром, который, гад скоростной, уже умудрился закрыться в кабинке. Пришлось воспользоваться помощью крайне возмущенной видом этой помощи Фелицией, чтобы проникнуть в эту самую кабинку. Сидящий на толчке негр посерел и заплямкал губами, явно налаживаясь в обморок.
— Не ссы, я только спросить, — страшным шепотом пробормотал я, — Где тут у вас гости сидят? Говори, быстро! Количество, кто в какой комнате, где это все…
Направо, направо, дверь в торце, ведущая в небольшие жилые помещения над музеем. Четыре женщины, две очень молодых, еще одна в возрасте и одна со светящимися глазами. Прислуга? Нет никого, он за неё. Но с самого утра потребовали не беспокоить, так что он просто сидел неподалеку в ожидание, вдруг что-то понадобится. Надо же, простой башмачник…
