Дмитрий Захаров - Летопись Чертополоха

Тишина. Дмитрий положил корону на краешек ямы, поднялся, стряхнул с колен золотистый песок. Одомиты бесцельно топтались на месте, барабаны стучали как то неохотно, словно не в канун кровопролитного сражения, а на местной дискотеке. Ветер стих, знамена поникли. Война отменяется. Рослов огляделся по сторонам, и зашагал на север, к пещерам бастардов. Вроде надо было праздновать победу, радоваться, но на душе у него сидела большая холодная жаба. Такая же, как в покоях короля Расстегая младшего…

…На полпути его догнала тележка запряженная псами. В ней сидел Марли.

– Ноги сотрешь, добрый путник! Садись.

Рослов забрался в коляску, бастард натянул вожжи, собаки уверенно повернули на восток.

– Куда мы едем?

– К Воротам Домны. Тебе пора назад. Ты действительно поменял ход истории, Странник. Прости, что я не верил…

– Бог простит… а вообще я и сам не верил, что все получится. – коляска подскочила на камне, и мужчина прикусил язык. – Странное ощущение… – он всматривался в густые заросли магнолий, пышно цветущие в живописной долине. – Вроде, все закончилось благополучно, но почему я не рад?

– Ничего не закончилось. – покачал головой Марли. – Мы получили отсрочку приговора. Все еще впереди.

– Валтасар ждет меня через год с Камнями Света.

– Так и будет! – торжественно провозгласил бастард, словно читал проповедь.

– Сытья кровь! Я – питерский мент, а меня используют как наемного контрабандиста! Вот и буду теперь шастать между двумя мирами, с антикварными камушками за пазухой!

– Ты – Странник! Это твой долг. Приехали. – собаки остановились возле высоких каменных ворот, украшенных дивной резьбой по орнаменту. Люди вылезли из коляски.

– Дальше я не пойду. За воротами прямая дорожка ведет в замок, заплутать невозможно. Проходишь большой зал, там зачастую пируют знатные доны, не обращай на них внимания, это выжившие из ума индюки. Держись правой стороны. Между серебряным барельефом и тумбой есть проход, за ним – лесенка в подземелье. Идешь по тоннелю до конца, справа на уровне глаз имеется каменный выступ. Нажмешь на него, открываются Ворота Домны. И не мешкай. Второй раз Ворота могу открыться через несколько часов. И возьми с собой меч. Не исключено, что одомиты увяжутся за тобой в погоню, только серебряное оружие можно пронести через ворота. У тебя на родине оно через пару часов превратиться в порошок. Хотя если поставить на оружие оберег, оно сохраняется в целости. Ратибор всегда оберегает свой кинжал, также делают некоторые рыцари. Но у нас с тобой нет времени. Так, что сувениров ты домой не привезешь, извини, – бастард крепко обнял человека. – Спасибо тебе за все, Дмитрий! Год пролетит незаметно. Помни, что у тебя здесь остались друзья. Прощай!

– Слово в радость! – севшим голосом прошептал Рослов, прицепил ножны к поясу, и ударил кулаком в дубовую дверь…

БИТВА.

– Вы будете держать в дверях усталого путника! В добрых семьях так не поступают! – Громмель укоризненно покачал пальцем. Мол, старый дядюшка приехал погостить из провинции, а его даже чаем не угощают!

– Невоспитанные фены… – ворчливо заметил мопс. Он бегал по квартире, деловито обнюхивая углы. Тщательно обследовал тела людей в прихожей, и восхищенно тявкнул. – Ну и чудеса! Гальфрида прикончил старый фен!

– Туда ему и дорога, – спокойно ответил колдун. – Нет хуже персонажа, нежели падший одомит. Так позволишь войти, хозяюшка?

– Уже вошел! – неприязненно ответила Надя. Она исподлобья смотрела на странную парочку.

– У вас и дверей нет! – добродушно ул ыбнулся Громмель.

– Твои подельники сломали!

– Ни в коем случае! Между мной и наймитами нет ничего общего! Жалкие пройдохи, тень их топтать! Как я рад видеть своего племянника! – колдун скорчил умильную гримасу, и протянул длинные руки, намереваясь заключить Ратибора в объятия. То, что случилось в дальнейшем, иначе как оптической иллюзией было не назвать. Только-что мальчик стоял в двух метрах от странного визитера, прислонясь спиной к вешалке. Он закусил губу, настороженно взирал на мужчину. Точно – стеснительный подросток! Дядюшка Громмель ван Остаде источал миазмы родственной любви. Он шагнул вперед, но прежде чем крючковатые пальцы коснулись плеч ребенка, тот исчез. Надя несколько раз моргнула, подбежала к вешалке, и даже потрогала летнее пальто. Вдруг мальчишка спрятался в складках одежды?! Никого… Она обернулась, Ратибор сидел возле кухонного стола и преспокойно уплетал ложкой сгущенку из банки.

– Лихо! – уважительно хрюкнул Лука – трудновато тебе придется, родное сердце!

– Это он от чрезмерной скромности, – озабоченно сказал маг. – С ранних лет был застенчивым ребенком. А чем это у вас так пахнет, хозяюшка? – он потянул длинным носом.

Надя подбежала к Ратибору, обняла его, словно пытаясь защитить от страшного родственника.

«Не бойся»! – в ее голове появился звонкий мальчишеский голос. – «Ты – ведьма, умеешь защищаться. Не забывай об этом! Злоба лучше, чем страх.»

Песик протянул влажный нос к холодильнику, и молящим собачьим взглядом одарил хозяйку. – Пахнет жратвой! – объявил он – Неплохо бы угостить усталых путников!

– Иди на двор, и поймай мышь! – грубо ответила девушка. – Проваливайте отсюда, гости дорогие! У нас тут не прибрано, трупы валяются, дверь выломана, сейчас полиция приедет…

– Псы?! – рассмеялся Громмель.

– Хотя бы и псы! – с вызовом сказала Надя.

– Я не стал бы это рассчитывать. Пахнет… – он сморщил длинный нос, втянул воздух. – Круп вам в дышло, но это аромат Летописи Чертополоха.

Надя прижала к груди папку.

– Хочешь узнать свое будущее, урод? Один добрый человек уже узнал… – она кивнула на неподвижное тело профессора. Штрудель лежал на полу, сквозь линзы очков глаза дерзко смотрели в потолок. Колдун равнодушно ткнул острым носком сапога его плечо.

– Любопытство – качество присущее исключительно фенам. Мне не нужна Летопись. Зачем угадывать свое предопределение, когда можно самому его изменить. Не так ли племянничек?

– Я не отдам тебе Камень! – мальчик сжал в кулаке шнурок.

– Точно не отдаст! – подтвердил Лука. Он уселся на попу, закинул ногу, пытался чесать шею, но мешал ортопедический ошейник. Мопс нервно скалил желтые зубы.

– Я не прошу этого! – быстро согласился колдун. – Я предлагаю тебе и твоим друзьям сделку. – он шагнул вперед, но Ратибор тихонько зарычал, как маленький леопард, обвел ладонями круг в воздухе, и скороговоркой прошептал заклинание.

– Жги, огонь, врагов пали!Стой на месте, иль сгори!

Надя вскрикнула, но не от страха, а скорее от восторга. Из пустоты вырвались голубые языки пламени, ровная стена огня, как раскаленная ширма возникла в коридоре, отрезая путь. Мопс отчаянно заскулил, отскочил в сторону, едко пахнуло опаленной шерстью. Громмель отшатнулся, с сухим треском занялась его шляпа. Он успел выставить перед собой ладони крестом, и огонь нехотя растекся по квартире, и вытек на лестницу как обычная жирная вода, было слышно, как там запылал с новой силой.

– Кажется у Ваших соседей пожар, Надежда Петровна! – сказал он светским тоном.

Девушка кинулась на лестницу, но Ратибор удержал ее.

– Стой! Он лжет. Этот огонь не может сжечь обычные предметы, иначе бы уже горели обои и стены.

– Браво! – колдун снял шляпу, обнажив редкие седые волосы, с сожалением отбросил ее в сторону. – Ты нанес ущерб своему единственному родственнику! Как не стыдно!

– Тень вашу топтать, подлые фены! – скулил мопс. – Без году неделя в Нижнем Мире, а уже сплошные увечья! – он старательно зализывал розовым языком ожоги на лапах.

– Нам здесь не рады, Лука! – скорбно вздохнул Громмель. – Какая не воспитанность! Мальчик, которого я вырастил, уплетает за обе щеки гнилую еду фенов, и близкому человеку не предложили стакан нектара с дороги! Вот она расплата за все, что я для него сделал!

– Отцы и дети! – поддакнул Лука. – Извечный конфликт.

– Но я не злопамятен и чадолюбив! И коли дружбы у нас не получается, хочу изложить тебе условия сделки, дорогой племянник.

– Может быть, выслушать его? – неуверенно спросила Надя. После огненного шоу, она чувствовала себя значительно спокойнее. Дядя Громмель уже не выглядел таким страшным чародеем, его шляпа горела по настоящему, и мопс оказался забавным песиком в дурацком ортопедическом воротнике на загривке.

– Избегай сочувствия, – жестко ответил Ратибор. – Он этого и ждет. Любая эмоция – ему на пользу. Дон Громмель стал величайшим колдуном во Вселенной, благодаря тому, что вытравил в себе все добрые чувства. Остались только злоба, жадность, зависть, властолюбие, и страх… Не так ли, дядя?! Мы ведь с тобой знаем, что ради титула и положение в Совете, ты живьем закопал в землю моего отца, и своего собственного братца?! – голос ребенка дрожал, за окном сгущались косматые тучи, на стеклах играли отсветы багряных зарниц.