Юнга - Оченков Иван Валерьевич

– Максимум на памятник, – отмахнулся Вахрамеев и, чтобы не продолжать становящийся абсурдным разговор, пошел в сторону грузового отсека. Спасенные после недолгих колебаний потянулись за ним. Замыкающим стал Степан, как единственный из команды человек с оружием.

Увидев их целыми и невредимыми, Ким облегченно вздохнул и едва не бросился обнимать друга и четверых бывших пленников.

– Еще один заяц? – мрачно осведомился стармех.

– Ну что вы, – улыбнулся уголками губ Март. – Тигр!

– Я ж и вижу!

– Все, уходим. Если есть какая-нибудь одежда, роба, дождевик, – да что угодно. Берите. Погода за бортом отвратная! Быстрей, пока враг тревогу не поднял.

– Мы что, так и уйдем? – изумился Витька. – А груз что, японцам оставим?

– Тигр твой, я смотрю, дело толкует! – усмехнулся Степан. – Понимает, что к чему.

– Вот ведь, еще один Аника-воин! – взбеленился Вахрамеев. – Тут валить надо, пока ветер без сучков, а они из себя героев корчат!

– Ну давай его хотя бы подожжем, – растерянно предложил Ким, никак не ожидавший такой вспышки ярости от лучшего друга.

– А вот это разумно, – не смог не согласиться с ним Март и обернулся к уцелевшим членам экипажа. – Что скажете, господин стармех, получится подпалить «Аргунь» вместе с врагами?

Тот поначалу уставился на непонятного подростка тяжелым взглядом, но потом, видимо, сделав верные выводы, ответил:

– Если разлить по палубе керосин из баков, то запросто.

– Вы лучше знаете свой корабль, вам и карты в руки!

– Добро! – кивнул старый служака и повернулся к Степану: – Дугин, слышал, что делать нужно? Приступай!

– Но, Пал Никодимыч, – нервно сглотнул не ожидавший такой подлости техник.

– Я уж пятьдесят годов, как Пал Никодимыч! – вызверился тот на нерадивого подчиненного. – Мухой метнулся к бакам и сделал все по уму, не то ты у меня до трибунала не доживешь!

– Слушаюсь!

– А мы тем временем на стреме постоим, – постарался успокоить союзников Март. – Ну и прикроем в случае чего. Ким, ты у люка наружного, а я здесь, у трапа. Действуйте, господа, времени мало.

Примерно через пять минут напряженного ожидания Степан воровато выглянул из люка и присоединился к своим товарищам.

– Все сделал, – тяжело дыша, доложил он.

– Тогда уходим!

– Э-э, нет, – зло ухмыльнулся стармех, – а полюбоваться?

К несчастью для японцев, их часовые обнаружили, что происходит, только когда трюм и нижние палубы уже загорелись, и никакой дождь не мог потушить этот адский пламень. Выбравшиеся в тщетных попытках спастись на крышу рубки, преследуемые языками пламени японцы жалобно кричали, не зная, что предпринять. Не в силах выносить это зрелище, Ким вскинул винтовку, но в последний момент Никодимыч его остановил.

– Не надо, паря, – веско сказал он. – Они наших не пожалели, так и мы не станем!

В этот момент, как будто небо прислушалось к его словам, оглушительно грянул взрыв, и огромный факел, взметнувшись к небесам, разом прекратил мучения незадачливых захватчиков.

– Все, нет больше «Аргуни». И мужики наши погибшие в том огне сгинули, – с трудом выдавливая из себя слова, мрачно проговорил стармех и, стащив с перевязанной головы фуражку, немного неуклюже перекрестился. – Упокой, Господи, души усопших рабов твоих!

– Одно хорошо, корабль врагу не достался и с их убийцами мы рассчитались сполна, – нервно хохотнул последовавший его примеру Степан, а за ним и остальные выжившие, включая Витьку.

Единственным неприсоединившимся к импровизированной молитве был Март. Дождь уже успел смыть с лица подростка вражескую кровь, но его взгляд, освещаемый сполохами пожара, добрее от этого не стал. Но еще больший эффект произвел жесткий приказной тон его голоса:

– Всем слушать меня! Хватит разговоров. Пока не доберемся до наших, беру командование на себя. Кто не согласен, может засунуть возражения куда подальше. Я иду первым. Степан – замыкающий. Ким, ты сразу за мной, остальные не отставать!

Возражений у выбитых последними событиями из колеи летчиков не нашлось, и они покорно потянулись вслед за своим странным спасителем.

Чем дальше они уходили от догоравшего транспорта, тем темнее становилось вокруг, но прекрасно видевший за счет дара в темноте Вахрамеев уверенно вел свой маленький отряд лесными тропами. Теперь он не только различал все детали окрестных мест на несколько сотен метров, но и мог строить маршрут далеко вперед с почти идеальной траекторией.

А вокруг не переставало бушевать ненастье. И не подумавший ослабевать дождь заливал все вокруг, и маленькие ручейки, стекая с крутых склонов гор, превращались в бушующие потоки, устремляясь вниз, бурля и стаскивая за собой кучи мусора от выдернутых с корнем кустов до поваленных деревьев.

«Отличная погода для разведчика. Лучшего и пожелать нельзя. Японцы наверняка сидят сейчас, попрятавшись под крыши и стараясь согреться чашечкой горячего саке, – размышлял, пробираясь вперед, Март. – Эх, вот бы прошвырнуться по их позициям, знатно можно скальпов поснимать… Хм-м… и откуда такая кровожадность вдруг? Свежей кровью надышался? Или зрелище порубленного в куски летуна на меня так повлияло? Мы ведь заживо этих десантников сожгли… Да и черт с ними».

Упорно пробиваясь все ближе и ближе к Сеулу, они стороной обошли редкие позиции японской пехоты, которые пока образовывали лишь цепь еще не до конца оборудованных инженерными сооружениями ротных опорных пунктов на господствующих высотах вокруг города. О сплошной же линии окопов и говорить пока не приходилось.

Ближе к рассвету ливень сменился противной моросью, которая с необычайным занудством все сыпала и сыпала водяную взвесь на и без того размокшую землю. Март старался идти, выбирая для следующего шага камни или выступающие из глинистой почвы узловатые корневища деревьев. Иначе нога моментально увязала в грязи, которая с удовольствием налипала на ребристые подошвы его ботинок. Этот простой прием давал и дополнительную защиту от мин, ну а возможные растяжки он старательно высматривал глазами. К счастью, пока на пути группы зловредных сюрпризов не попадалось.

И лишь, когда на востоке стало едва заметно светлеть, маленький отряд добрался наконец до передовых дозоров русской армии. Дело оставалось за малым: не попасть под дружественный огонь. Убедившись, что поблизости нет японцев, Вахрамеев громко окликнул сидящих в секрете солдат, сам оставаясь в укрытии:

– Эй, славяне, табачку не найдется?

– Стой, кто идет, стрелять буду! – невпопад крикнул часовой, вскидывая винтовку, с хорошо слышным металлическим лязгом передернув затвор.

– Свои, братан. Ты там не пальни ненароком!

– Какие еще свои?!

– Летчики сбитые, выходим из окружения. Слышь, боец, ты бы лучше не фигней маялся, а позвал разводящего!

Имперский устав гарнизонной и караульной службы Март, разумеется, не читал, но был уверен, что основные положения оставались неизменными на протяжении многих десятилетий.

Судя по всему, застигнутый врасплох часовой последовал его совету, потому что вскоре появились новые действующие лица. Унтер и два солдата.

– Что случилось? – негромко спросил он у подчиненного.

– Да вот люди какие-то. Говорят, что свои…

– Такие свои у меня в голодный год чуть мамку не съели! Сколько их?

– Не знаю, – испуганно признался солдат. – Я только одного слышал.

– Шестеро нас, – пояснил хорошо слышавший их Вахрамеев. – Двое раненых.

– Вот ушастый черт! – ругнулся про себя унтер, после чего четко приказал: – В таком разе выходите с поднятыми руками!

Вахрамеев все же первыми отправил уцелевших летунов, а сам пошел последним, старательно сканируя окрестности. Но все обошлось.

Оказавшись в окопе, на дне которого хлюпала вода, они получили новое распоряжение:

– Оружие сдать. Филимонов, забери у них, что найдется. – Дождавшись выполнения приказа, унтер скомандовал: – За мной.

Вскоре они дошли до полноценного блиндажа в три наката, с жарко натопленной буржуйкой и горячим медным чайником.