Опалённый. Том 1 (СИ) - "Xengokou"

— Всё будет нормально, пап. Всё будет.

Отец молчал. Боялся сказать хоть что-то, лишь бы не разрушить хрупкую надежду на то, что матерью всё и ограничилось. Но реальность была беспощадна к нам обоим.

Командир пожарных отвёл отца в сторону, но я пошёл следом. Я обязан всё знать. Как это случилось поминутно. И мужик, смирившись с моим присутствием, рассказал всё. Что огонь вспыхнул во всём доме сразу. Соседи рассказали ему, что слышали крики, но вызывать полицию побоялись. Их запугал молодой человек с огромным демоном. И не оказалось ни одного смельчака, что решился бы позвонить куда надо. Со сна многие вообще ничего не понимали. Только то, что сперва вскрикнула женщина. Потом молодой парень. И наконец, долго и протяжно визжала маленькая девочка.

Сучий потрох, не соврал мне нисколько! Пришлось придерживать отца, когда из обуглившихся развалин выносили два сгоревших тела. Высокое и худое Павла, всё переломанное. И маленькое хрупкое Ульяны. Меня всего трясло и тошнило, но я продолжал смотреть на них. Пока их не накрыли белыми простынями. И пока не приехала полиция.

Отец разбирался с ними. А я закурил в стороне, не привлекая внимания своим перемазанным кровью внешним видом. Пытаясь хоть как-то переварить случившееся. Как такое вообще можно совершить? Насколько нужно мало иметь человеческого в душе для такого? Имеющий сострадание хоть на ноготь мизинца никогда бы такого не сделал.

Когда всё закончилось, и машины служб уехали, батя подошёл ко мне, усевшемуся на капот «Коррадо».

— Я не понимаю… Ничего не понимаю… — всхлипывал он, прикрывая лицо руками и давая наконец волю чувствам. Обнял его и дал выплакаться. Иначе с этим никак не справиться.

— Я знаю, почему так вышло. И кое-кто за это ответит, — я встал и постучал по багажнику. Оттуда донеслись сдавленные стоны.

— Кто это там?..

— Тот, кто всё это сделал. Егор Фролов, — я открыл багажник, и отец увидел виновного в смерти жены и детей.

— Точно он? — с лица бати сдуло все прочие эмоции, кроме ненависти.

— Точно.

Отец тяжело вздохнул и плюнул на ублюдка, дав тому по морде за попытку поднять голову.

— Тогда поехали на старый карьер. Расскажешь мне всё по пути. А потом у этого гондона будет худший день в жизни.

Глава 22

Пока мы ехали по трассе, отец пытался дозвониться Ленке. Когда та наконец продрала глаза и ответила, что у бати, что у меня отлегло от сердца. Фролов, к нашему счастью, не знал адреса её парня.

— Доча, всё хорошо?.. А, нет, не надо тебе домой. Оставайся у Максима. Я потом позвоню и всё объясню… Нет, не звони матери, — похоже, ему всё-таки придётся рассказать сейчас, в чём дело. Лицо его застыло, словно маска: — Она… она не ответит… Дом сожгли. И она, и Паша, и Улька…

Моего старика начало трясти. Не хватало только, чтобы ему стало с сердцем плохо. Этого Лена точно не выдержит. А я… я уже знаю, что на том свете свидимся. Не все, кто-то отправится в Рай, но всё-таки какое-то утешение.

— … Ладно, я тебе потом перезвоню… — повесил отец трубку и утёр выступившую влагу с уголков глаз. Он молодец. Держится изо всех сил, хотя такой удар в его возрасте не у всех выходит пережить. Даже меня это задевает, со всеми моими страшными воспоминаниями и круто изменившимся отношением к жизни за последние сутки.

— Как она там? — спросил я, и отец ответил, тяжело прокашлявшись:

— Плачет.

Не удивительно, в общем-то. Любой бы лил слёзы на её месте. Один я сухарь, но не без причины. Я испытывал вещи и более страшные. Непонятно как сумел их перенести, но наверняка и на этот вопрос рано или поздно отыщется ответ. Оставалось лишь понимающе вздохнуть.

Но взгляд отца продолжал сверлить меня, так что в итоге я, не выдержав, спросил:

— Что-то хочешь узнать?

— Да, блять, хочу. Почему какой-то пидорас вообще к нам приехал? Это же не просто какой-то слетевший с катушек долбоёб. Ты его знаешь. Что произошло?

Я начал свой рассказ издалека. С кошмаров, что терзали меня с самого рождения каждую третью ночь этой жизни. Потом дошёл до ритуала призыва фамильяра, который словно бы вытянул пробку из трубы. Что просачивающиеся во снах воспоминания хлынули на меня сплошным потоком. И далее, случайность за случайностью, событие за событием, я пришёл к сегодняшнему рассвету.

— … Этот, в багажнике, сказал, что я завалил его брата. И поэтому он приехал к нам. Похоже, что всё это случилось по моей вине, — пожал я плечами и удостоился крепкой оплеухи: — Ай! Ты чего, я ж за рулём!

— Потому что ты, долбоёб малолетний, привёл эту гниду к нам на порог. Знай, хера с два я это забуду или прощу, — голос отца звучал самым худшим образом из всех возможных. Он был наполнен укоризной и разочарованием во мне. Хотя откуда я вообще мог знать, что мои поступки могут привести к такому?

Мог. Именно поэтому ты и попросил гарантии насчёт семьи у Булычева, Ваня. Просто сделал это слишком поздно. Ты знал, что первым делом враг нацелиться на твою семью, ударит по самому слабому и больному месту. Так что, сколько не пытайся придумать себе оправданий — никуда от вины теперь не денешься. Но, наверное, я смогу жить с этим грузом. Не впервой из-за меня проливается кровь.

— Но что сделано — то сделано. Сворачивай, — напомнил мне батя о съезде к старому карьеру. Я послушно повернул руль направо и выехал на грунтовку. Почти заброшенную, поросшую густой травой. Лучшее место, чтобы прикопать Фролова. Его тут даже искать никто не станет.

Припарковавшись у края карьера, который от проливных дождей превратился в озеро мы с отцом вышли из автомобиля и открыли багажник.

— Что, приехали? — а этот всё зубоскалит. Думает, что мы с ним играем в игрушки, не иначе. Или просто напросто не верит в то, что ему вот-вот придёт конец.

— Ага, твоя последняя остановочка, — я взял Фролова за руки, отец за ноги. Стоило начать демонологу брыкаться, как он тут же получил по голове ещё разок. После чего мы бросили его на мокрый и холодный песок.

— Ай… сволочи! Думаете, вам всё это сойдёт с рук?

Батя решил не церемониться с подонком, дав ему своим армейским сапогом по рёбрам. Похоже, что сломал. Если судить по сдавленному, хрипящему вздоху. Судя по глазам Егора, до него начало доходить, что шутки кончились. Сейчас его будут долго мучать, а потом убьют. Точно так же, как он это сделал с моими родными. Но всё ещё пытался нас запугать.

— Мой отец вас найдёт… и убьёт. Как бешеных собак пристрелит!

Отец его не слушал. Достал свой нож с пояса и сел напротив попытавшегося встать Фролова. За попытку подняться и дёрнуться в нашу сторону он получал подошвой в лицо.

— Лежать! Нам на твоего папашку насрать. Он такой же покойник, как и ты. Ведь по его приказу же ты напал на наш дом, да?! — кости одной из стоп Фролова затрещали. Он взвыл от боли, чуть не потеряв сознание. Батя надавал пощёчин, приводя в чувство эту сволочь.

— Вань, подержи ему руки немного.

— Хорошо, пап.

Егор зашёлся в воплях, переходящих в истеричный визг.

— Да что вы делаете! Сукины дети, я вам приказываю, как дворянин — отпустите меня!

Старый военный невесело посмеялся ему в лицо:

— Или что? Дорогобуж, кстати, не ваша вотчина, сосунок. А графа Булычева.

Вот это поворот, однако. Жил себе восемнадцать лет, жил — и тут оказывается, что всё это время был под защитой Николая Александровича. То-то с ним никто не спорил в зале, кроме Анастасии Николаевны.

Фролов, как только понял, что запугать нас никак не выйдет, принялся истошно звать на помощь. Пришлось доставать тряпку из «Коррадо» и затыкать ему рот. После чего отец принялся вымещать всю свою ненависть. Что он творил с лицом Егора — знать не хочу. Видел только то, что крови налилась целая лужа. Но даже через кляп ор стоял такой… Страшно, в общем. Даже представить себе не могу, чем занимался отец в горячих точках, раз у него ни разу не дрогнула рука вытворять подобные ужасы с молодым парнем.