Изгнанник на цепи (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

Заскучав, начинаю обходить другие комнаты. В одной из них замираю, рассматривая трех юных девушек, лежащих на восьмиспальной кровати. Что за…? Тут никого не должно быть, кроме хозяина! Юные тела с прекрасными формами, заставляющими меня нервно сглотнуть, лежат и мерно дышат. У двоих глаза закрыты, одна смотрит в пустоту остекленевшим взглядом. Хуже того, их волосы… разных цветов и оттенков, что не встречается в среде простолюдинов! Это ставит меня в очень сложное положение.

Пробую растормошить лежащих девушек, что приводит к еще более тревожащим результатам — все трое подчиняются каждой моей команде или просьбе с совершенно пустыми выражениями лиц, но на прикосновения не реагируют никак. Никаких эмоций. Что с ними делать? Убить рука не поднимется, я и так уже перевыполнил все нормы и перешел все границы. Оставить здесь, с тем, кто вот-вот очухается? Тоже самое, что и просто пристрелить, если не хуже. Забрать с собой? Огромные проблемы, как по доставке этих безвольных тел, так и по объяснению, где молодой гость Японии мог обнаружить трех юных дворянок с напрочь промытыми мозгами…

— Оставь их! — раздается сзади скрежещущий голос, на который я моментально оборачиваюсь, наводя заряженный очень интересными патронами «пугер». Держащийся за стенку азиат переводит взгляд на пистолет и приоткрывает рот, кажется, пытаясь улыбнуться, а затем вновь каркает, — Оставь! Искры нет! Плода нет! Огрызок Ядра! Разберусь!

— Имя? — не отвожу от него револьвер, — Назови своё имя!

— Кагион Эззи! — выплёвывает тело, с каждым мгновением выглядящее всё лучше и лучше, тут же спрашивая, — Ты! Эмберхарт-который-не-Эмберхарт?

— Да, — с облегчением прячу оружие, тут же выкатывая претензию, — Почему так долго?

— Он готовился, — объясняет мне вселившийся в тело демон, — Проглотил яд. Долго лечил. Долго тащил назад. Долго подавлял. Опытный!

— Ты справился? — интересуюсь я, глядя, как бывшее тело некоего Ямабучи Ханзо почёсывается в том районе спины, из которого пуля «пугера» вырвала особо большой кусок.

— Эмберхарт, я лучший Ловчий! Запомни это! — самодовольство так и прёт из собеседника, — Этот Ханзо теперь на всё согласен за свободу!

Значит, всё получилось.

Между Японией и цивилизованным миром два огромных препятствия. Чудовищный Индокитай, чуждый всем остальным расам и нациям и не менее ужасная Северная Америка с другой стороны, населенная демократами, не особо отличающаяся по чуждости от Поднебесной. Проще говоря, Япония — некий форпост разума, благородства и цивилизации, зажатый сразу с четырех сторон — Сибирь, Китай, Австралия и Америка. Но препятствий все-таки два, так как монстры Австралии и Сибири разумом не блещут, между собой не кооперируются и в создании цивилизаций не замечены.

На этом архипелаге все плотнее пересекаются интересы многих сил, фракций и союзов, в том числе и нелегальных. За нелегальными стоят еще более нелегальные, а если копнуть поглубже, то всплывет нечто такое, от чего у любого порядочного политика волосы встанут дыбом даже на его насквозь гнилом сердце. Откуда они там возьмутся? Вырастут! Ямабучи Ханзо был тем, кто занимался самой лютой «запрещенкой» на всем архипелаге. Вещами, чья цена в деньгах не меряется.

Внешне благопристойный скупщик краденого антиквариата, ростовщик, и просто приятный человек, у которого токийская преступность могла купить оптом наркотики и опасную химию, Ханзо промышлял куда более мерзким делами. Он торговал душами и информацией о них, получая за подобные услуги куда большее чем деньги. Его возраст, совершенно недостижимый для обычного человека, об этом говорил лучше всего.

Безбожные культы рано или поздно доходят до стадии, когда начинают использовать энергию запертых на смертном плане душ. Чаще всего они их культивируют из своих же верующих, обрабатывая человека так, что он начинает считать высшим благом посмертное попадание в хрустальный шар. Но… находятся и те, кто изучает эту душевную эксплуатацию на куда более глубоком уровне. Такие люди знают о том, что опытная душа, набравшаяся при жизни впечатлений, опыта и умений, может стоить в энергетическом эквиваленте под тысячу душонок безмозглых фанатиков.

…и вот тут эти амбициозные смертные в поисках высококачественных «батареек» начинают переходить дорогу Аду. Эдакая борьба зла и зла… за нефть. Сплошная чернуха, одним словом.

Его Сиятельство граф Роберт Эмберхарт, изгоняя меня из рода дипломатов и посланников наших рогато-хвостатых друзей из ближнего иномирья, позволил тем самым друзьям сделать мне чрезвычайно заманчивое предложение через некоего синекожего индивидуума…

…и теперь я стоял в прорезиненном костюме ниже уровня цивилизации и пах подсыхающими японскими какашками, слушая тело, в котором демон по имени Кагион Эззи поставил раком душу опытнейшего японского прохиндея, ловкача и мерзопакостника, торговавшего тем, чем человеку торговать не положено. Как не положено знать и догадываться.

— …после того, как я здесь закончу, тебе передадут ненужное, — болтал тот самый Кагион, наконец-то полностью обжившийся в теле, — Заведу новые счета, запишу допросы этого типа… В общем, всё, что тебя может заинтересовать. Насчет рухляди, что тут есть…

— Она меня не интересует, — мотнул головой я, — Мне не нужно то, у чего может быть след.

— Как хочешь, — вальяжно махнул рукой демон, — Смотри сам. У этого деятеля тут кроме всего прочего, около центнера неграненых алмазов попрятано…

За секунду внутри меня произошла борьба сущностей. Жаба и хомяк накинулись на змею, олицетворяющую мудрость, но той помог маленький пушистый песец, вовремя вцепившийся в хвост хомяка… Звериный ком целую секунду ворочался, дергался и разбрасывал в разные стороны клочья меха, кожи и чешуи, но победа все равно осталась за здравым смыслом. Приходить домой, под очень внимательные взгляды моих домашних шпионок, вовсю благоухая фекалиями и с мешком алмазов было бы… неразумно.

— Сделай тайник, — попросил я пересохшим горлом, — Что не потратишь, то спрячешь и мне сообщишь.

— Не обещаю, что успею, — скривился Ловчий Ада, — Это тело протянет в лучшем случае месяца три. Слишком серьезной дряни бывший хозяин нажрался перед тем, как ты позвал меня, её действие можно лишь придержать.

Ну и демон с ним. На халяве прокалываются чаще всего.

Я уже собирался было уходить, как скрипучий голос одержимого остановил меня:

— Ты воняешь, Эмберхарт, — с ухмылкой заявил Ловчий, — Хочешь выйти отсюда чистым?

Конечно же, я хотел! И у этого подземного долгожителя всё-таки был бассейн!

Домой я безнадежно опоздал, явившись под осуждающие взгляды всех и каждого в японской одежде с чужого плеча, совершенно безоружный. Костюм после недолгого рассуждения, я решил сжечь, пусть на сердце и скребли кошки, а вот оружием занялся Арк, перенесший мои железяки на чердак особняка. Потом буду долго топить их в керосине, а затем в масле.

— Представляете, случилось уже три дуэли из-за очередности по приглашению герцога Мура на приём! — с очень удивленным видом поделился я новостями из газеты с тремя очень хмурыми девушками.

— Дурак! — выпалила Рейко, пробкой выскакивая из столовой.

Следом ко мне вплотную подошла Момо, явно находящаяся в расстроенных чувствах. Я даже испытал укол вины, вспоминая, как лихорадочно импровизировал, пытаясь гарантированно вывести её из строя. Судя по слегка побитому состоянию как Момо, так и Эдны с Камиллой, у меня не особо получилось.

— Алистер — плохой, — вердикт был поставлен тихим и жалобным голосом. Следом было такое же несчастное «Ой», с которым телохранительница мелко и быстро просеменила вслед за Иеками.

— Ты мог просто сказать, — холодно заявила пурпурноволосая мечница, прислонившаяся плечом к косяку, — Просто. Сказать.

— Мог, — спокойно согласился я, глядя на Цуруму поверх газеты, — Но тогда бы мне пришлось убивать тех, кто пошёл бы по моим следам. Или, хочешь сказать, таких людей бы не было?

— Я хочу сказать… — сделав несколько шагов, Шино уперлась обеими руками в стол, за которым я сидел, — …что доверие к тебе, Алистер Эмберхарт, серьезно понизилось! Очень серьезно!