Опричник. Том 2 (СИ) - Демченко Антон Витальевич
Впрочем, меня же никто не торопит и не подгоняет. Простоял этот особняк с подвальной жутью полсотни лет нетронутым? Ну и ещё постоит, пару месяцев, так точно.
Часть 4
Будни, праздники и все что между ними
Глава 1
От родных осинок к чужим апельсинам…
Сдав фиксаторы и карту обнаруженных в вотчине аномалий Росту, я отправил Ольгу к ученикам готовиться к отъезду в Европу, а сам насел на печально вздыхающего Сергея Львовича с целью выудить из него как можно больше сведений об «охоте на тварей». Ну, интересно же! Тем более, что раньше я, можно сказать, ничего не знал об этой стороне жизни местных жителей. Нет, в памяти того прежнего Кирилла что-то такое мелькало, но смутно и без подробностей. Я вообще принял эти сведения за сказки, что неудивительно, учитывая тот факт, что информацию об эфирных аномалиях и их так называемых «воплощениях» Кирилл узнал в совсем детском возрасте, чуть ли не при жизни родителей, и вживую с ними никогда не сталкивался… Немудрено, что почерпнутые из «книжек для самых маленьких» сведения о всяких леших и кикиморах проходили у меня по разряду сказок. И тут такой поворот.
Ну и ментальные воздействия, как их обозвал Рост, тоже не стоит сбрасывать со счетов. Эти самые воздействия оказались весьма интересной штукой, густо замешанной на эмпатии и общей чувствительности. Чем-то продемонстрированные Ростом умения походили на тот фокус, что я проделывал с бывшим полковником Брюховым, а до него с незадачливым бояричем-ухажёром Ольги. Но были и отличия. Если я в своих эмпатических экзерсисах атаковал эмоциями, давя ими через эфир, буквально затапливая ими цель, то Сергей Львович, демонстрируя технику, присущую некоторым воплощениям аномалий, действовал иначе. Он настраивался на эфир самого реципиента и словно бы вливал в него схожим образом модулированный поток эфира, насыщенный транслируемой эмоцией. Таким образом, реципиент не ощущал воздействия и принимал атаку за собственный всплеск чувств. Тот нарастал, вызывая в памяти эмоционально связанные образы и… при должной чувствительности атакующего позволял творить с целью всё что угодно. Нужно завести несчастного в болото? В «трансляцию» добавляется позыв к движению, расшатанный эмоциональным взрывом, мозг, лишённый критичности мышления, вызывает в памяти соответствующий образ, и вот уже заворожённый бедолага послушно хлюпает по торфяным кочкам прямиком в трясину, где его поджидает голодная тварь…
И да, воплощения аномалий практически всегда голодны, по крайней мере, «в юности». Порождения эфирной бури, они страдают от малой концентрации эфира и готовы пополнять его всеми возможными способами. И самый простой из них, как легко догадаться — сожрать того, в ком этого эфира больше. Голод отступает, тварь на время успокаивается… пока вновь не почувствует недостаток энергии и не выйдет на очередную охоту. Да, со временем, периоды подобной охотничьей активности у воплощений аномалий снижаются. Они медленно, но верно приноравливаются к уже имеющемуся уровню эфирной насыщенности их места обитания, параллельно набираясь опыта и, как ни удивительно, знаний. Что, впрочем, не мешает им при случае схарчить бездумно сунувшегося в их владения идиота.
Со знаниями у воплощений аномалий, по словам Роста, вообще всё очень странно. Сами по себе, являясь порождениями эфирного ветра, они крайне чувствительны к информационной насыщенности окружающей среды и… пищи. Иными словами, чем более структурирован эфир сожранного аномалией существа, чем больше он несёт в себе информации, тем умнее и хитрее становится сама тварь, правда, процесс это небыстрый и до обретения того, что Сергей Львович назвал псевдоразумностью, аномалия должна как-то просуществовать не одну сотню лет, даже если будет питаться исключительно людьми.
— Псевдоразумность? — удивился я. — Это как?
— Способность вести осмысленный диалог, — ответил управляющий на мой вопрос.
— Именно осмысленный? — уточнил я. — Но это разве не признак настоящей разумности?
— По классификации профессора Бергена, Кирилл, — поправив серебряное пенсне, проговорил Рост, — к разумным относятся социальные существа, способные к коммуникации, саморазвитию и осознанному созиданию. Порождения же эфирного ветра абсолютно асоциальны, не развиваются без внешнего воздействия, читай, пожирания носителей информационно насыщенного эфира, и ни к какому труду не приспособлены вовсе, а потому полноценно разумными считаться не могут, как бы осмысленно они не болтали. Именно поэтому Берген отнёс их к псевдоразумным тварям.
— Понял… Сергей Львович, скажите, ментальное воздействие — это ведь не единственное умение тварей? — осознав ответ собеседника, я вернулся к началу нашего разговора.
— Разумеется, нет! — уверенно кивнул Рост и фыркнул. — Оптические иллюзии, контроль животных, низшие стихийные воздействия, метаморфизм… Умений и способностей не счесть, и вы, Кирилл Николаевич, знали бы это, если бы потрудились всё же прочесть присланные мною документы.
— Я читал! — возмутился я, но под насмешливым взглядом собеседника всё же смутился и поспешил объясниться. — Ну, просмотрел… бегло. Вы же целую библиотеку прислали, а меня, накануне поездки в вотчину, в первую очередь интересовали внешние признаки аномалий и способы их обнаружения.
— М-да, не подумал… — пришла очередь Сергея Львовича отводить глаза. — Нужно было ограничиться Большим бестиарием, а всё остальное прислать вам уже по возвращении из имения. Поспешил. Но, Кирилл Николаевич, я вам настоятельно рекомендую тщательно проштудировать все присланные мною материалы, прежде чем вы решитесь на очистку своей земли от аномалий. И да, предупреждая ваше любопытство, хочу заметить, там есть ответы на большинство возникших у вас вопросов. В том числе и о способностях воплощений аномалий, которые вас так заинтересовали.
— М-м, как бы поточнее выразиться, — протянул я. — Понимаете, вопрос их способностей меня интересует несколько с иной стороны… нет-нет, я ни на секунду не сомневаюсь в полезности предоставленных вами сведений, просто… А, да что я хожу вокруг да около?! Сергей Львович, одно только продемонстрированное вами ментальное воздействие воплощений аномалий дало мне как эфирнику огромное количество информации к размышлению! И я хотел бы знать, имеются ли в вашем распоряжении ещё какие-либо техники, им присущие?
— Э-э… Кхм, — Рост ошалело покачал головой, но быстро взял себя в руки. — Удивили вы меня, Кирилл Николаевич. Очень удивили. Но… впрочем, почему бы и нет? Я буду рад продемонстрировать вам те воздействия тварей, в принципах создания и действии которых я сумел разобраться. Но хочу предупредить: я больше преуспел в повторении стихийных умений воплощений аномалий, нежели в их эфирных воздействиях. Так что, боюсь, ожидать от моих демонстраций слишком многого вам не стоит. А кроме того, есть ещё большее количество воздействий тварей, разобрать и повторить которые мне попросту не удалось. Слишком они… не организованы, я бы даже сказал, хаотичны. И потому практически не поддаются какому-либо анализу.
— Знаете, Сергей Львович, — доверительным тоном проговорил я в ответ. — если в вашем арсенале найдётся хотя бы четыре-пять воздействий сродни продемонстрированному в кабинете боярина Бестужева, я буду счастлив, как пятилетка при виде Деда Мороза! И у меня для этого будут все основания, уж поверьте гранду.
— Верю, Кирилл Николаевич, — задумчиво покивал Рост. — Но, как мне кажется, нам придётся отложить демонстрацию…
— Именно так! До самого нашего возвращения! — раздавшийся из-за моей спины нарочито строгий голос Ольги заставил меня подпрыгнуть на месте. Закрылась, замаскировалась… и подкралась. Уч-ченица. — Кирилл, мы готовы к выезду и ждём только тебя.
— М-да, а счастье было так возможно, — со вздохом пробормотал я, поднимаясь с кресла.
— Ты что-то сказал, дорогой? — мягким вкрадчивым тоном спросила Оля.
— Я говорю, иду, дорогая, иду… — отозвался я под смеющимся взглядом управляющего. А когда мы скрылись от него за дверью, не удержался и хлопнул гордо вышагивающую рядом жену по упругой попе. — Не переигрывай, солнышко.
