Юлия Сергачева - Горелом
Волокна спускались все ниже, пока не стали укладываться невесомыми кольцами на измятый шиповник. Один, два, три витка… Шорох стих. Вид растрепанных клочковатых прядей, смахивающих на распущенные, выбеленные солнцем корабельные канаты, не внушал уверенности. На ощупь — тонкие, упругие корни… А насколько прочные?
Поразмыслив, Ян сильно потянул одну из прядей. Какой бы невесомой с виду не казалась эта кудель, но цеплялась вверху она крепко. Пожалуй, вполне способна выдержать и вес Яна. И захватывать удобно — пучки тонких нитей не скользили и не рвались, хотя и слегка кололись.
Что ж… Приглашение получено.
Сложенная из неровных камней стена башни давала надежный упор подошвам, зато больно била по коленям, стоило оскользнуться. Липы напряженно следили за скалолазом. Ян спиной чувствовал их молчаливое внимание. Разреженная золотом тусклая зелень оставалась внизу. Темная ямина казалась разверстой пастью. Зато стала видна река, блестящая чешуей белых искр по хребту. Нет, вниз лучше не смотреть…
Макушку пекло. Руки дрожали от напряжения, волокна заметно огрубели, свиваясь в жгуты и натирая ладони, подошвы все чаще бестолково скребли по выщербленной стенке. Невесть откуда взявшийся ветер принялся сильно толкать холодными лапами, норовя превратить в маятник. Черный зрачок окошка приближался неоправданно медленно…
— Мои соболезнования невезучему барду, — задыхаясь, бормотал вслух уставший Ян. — Ему руки беречь надо, а не лазать тут на каждом свидании… Видно, принцесса и впрямь сказочно хороша.
Нехорошо к ней вламываться, давясь ругательствами.
Ян вцепился в разбитый край оконного проема, из последних сил подтянулся на руках, перевалился через покрытый дождевыми потеками, скользкий выступ. И замер, тяжело дыша, в нише, привыкая к полутьме. Окно не трогали так давно, что стекла затянули грязные бельма, а медные переплеты пристыли к петлям. Ян задел левую створку, она глухо скрипнула, едва качнувшись.
И одновременно в глубине башни обозначилось движение.
В центре округлой комнаты, обшитой источенными жучками деревянными панелями, украшенной сгнившими гобеленами и разбитыми зеркалами, стояло кресло с высокой резной спинкой. Перед ним загадочный предмет, смутно наводивший на ассоциации с прялкой.
Как раз между прялкой и креслом шевельнулась неясная хрупкая фигура, окутанная с головы до ног белесым облаком волос. Светлые волокна лежали свалявшимися, косматыми косами повсюду в комнате. Они невесомо качнулись, когда из спутанной кудели выглянул краешек вышитого бисером платья.
Ян спустил ноги на пол, выпрямился и сделал шаг, вспоминая все подходящие случаю вежливые обороты. Первым его порывом было поздороваться.
— Д-добрый день, сударыня…
Вторым — сигануть обратно за окно.
Покрытые трещинами зеркала десятикратно отразили быстрое, но скованное движение того, что поднялось с кресла. Резко и сильно пахнуло прелой шерстью и гниющими розами. Существо, опутанное бесцветным волосяным облаком, обернулось на Янов голос.
И посмотрело.
Ян шарахнулся, налетев спиной на стену. Ледяной, мертвый взгляд прошивал насквозь. Спасло его то, что горелом в первую очередь чувствует проклятие, а уже затем человека. И «пряха» опоздала. Яна отбросило чудовищной силой магии, будто волной невыносимого смрада, от которого перехватывает дыхание и вышибает слезы. И оттого страшный взгляд прошелся лишь по касательной…
Застоявшееся заклятие, оседая само в себя, существовало так долго, что спрессовалось, переродилось, обросло панцирем. Ян не то, что не смог бы разбить его — оно раздавило бы горелома, как древний ледник, сминающий новорожденные горы.
Между тем, «пряха» шла к Яну… Звякнула валявшаяся на полу лютня. Целые и завившиеся кольцами струны тихо тренькнули, когда подол вышитого платья коснулся разбитого инструмента.
Не соображая, что делает, Ян оцепенело полз вдоль стены, пока не нащупал за спиной сквозящий проем и вывалился из окна, движимый лишь единственным желанием унести ноги. Ветер плеснул холодом. Голова пошла кругом, когда забытая высота с готовностью рванула навстречу. Мятое, зеленое с золотом покрывало парка расстелилось до горизонта.
В самый последний миг Ян судорожно вцепился в податливые волокна, все еще свисающие вдоль стены. Чуть не вывихнул суставы рук и с размаху ударился о бок башни. Взвыл от боли. Затем почувствовал, как колкая пряжа дрогнула и стала рывками уползать вверх. От неожиданности, в первый момент он опять разжал руки, провалившись еще на этаж. Вцепился снова, с трудом дыша. Пальцы свело судорогой.
Еще рывок!
Ян заскользил вниз, пытаясь опередить ту, что тянула спасительную пряжу на себя. Да полно, какая там пряжа! Нити резали ладони не хуже лески… Снова рывок, укравший у Яна целый отвоеванный этаж. Он ругнулся. Концы волокон зацепились внизу за шиповник; там громко трещали, ломаясь, ветки. Слишком далеко…
Дернуло сильно и резко, словно механическим краном. Яну мельком вспомнилась хрупкая с виду фигурка. И ее неестественные, но быстрые движение.
Не успеть! До земли еще оставалось этажа три, когда мягкие клочья выскользнули из рук, и Ян со сдавленным воплем сорвался вниз. Приложился о пружинистые, колючие ветки шиповника, мгновение покачался и ссыпался вместе с кустами и остатками земляного пласта в дождевую промоину. Мелькнула, уходя вверх, вертикаль фундамента, покрытая зеленоватыми разводами.
Плюх! В центре ямы натекла грязевая лужа. Но от удара все равно в глазах стемнело.
* * *…Ничего себе.
Он заклял ее, бросил много веков назад, скорее всего в сердцах: «Ты будешь прясть свою пряжу в этой башне вечно!»… Всего лишь неосторожные слова, но сказку Замок переродил в ужас. Бедняга обречена прясть ВЕЧНО… Из того, что попадает в ее башню или из себя самой.
Ян опасливо запрокинул голову. Нет, ей оттуда не выбраться… И никому живому мимо нее не пройти. Этот путь закрыт для всех, даже если там есть выход. Ну и ладно.
Он забарахтался, хлюпая грязью и пытаясь подняться на ноги. Кажется, обошлось без членовредительства, не считая заноз, ссадин и синяков. Теперь придется добираться до дома кружным путем, чтобы людей не пугать…
Сырая стенка ямы послушно ссыпалась вниз, выворачивая камни, стоило только попытаться взобраться по ней наверх. С другой стороны стенка раскисла и скользила. Изъязвленный фундамент башни тянулся отвесно, не позволяя даже носок ботинка вбить в щели кладки. Через несколько минут, извозившись по самые уши, перекопав всю жижу на дне ямы и плотно начинив ее мятыми ветками шиповника, Ян осознал, что ничего забавного не происходит, а из глубокой каверны ему самостоятельно не выбраться.
Это было неожиданно и унизительно.
Он потоптался в центре лужи, машинально обирая с себя ветки и стряхивая грязь. Окоем ямы сочувственно окружили липы. До их заманчиво выглядывающих корней не хватало совсем чуть-чуть. Звать на помощь? Да тут не ходит почти никто!.. А если и ходит, так сбежит, если услышит зов из-под земли…
Не успел Ян осознать масштаб катастрофы, как вопреки собственным выводам услышал приближающиеся голоса.
— …тут, недалеко. Да днем ничего не случится, не ссы!..
Голоса становились все явственнее и отчетливее. Двое мальчишек. Первый явно авторитетней:
— …мне тетка сказала, а она в этом деле знает толк. Верный способ, я тебе говорю! Ты воду какую взял? Из-под макарон?
— Из-под пельменей, — растерянно отозвался другой. — Не подойдет?
— Нормально. Главное, чтобы наваристая была… Хлебные лягушки пустой бульон не любят.
— А сколько они выводиться будут? — второй, поуспокоившись, проявил любознательность.
— Ну, с неделю, не меньше. Придется ходить сюда каждый день… Чего? Испугался?
— Да не… Неуютно тут.
— Иначе не выйдет. Лягушек надо либо горелому подсовывать, но где ж ты его найдешь? Либо к Замку тащить, он-то никуда не денется.
— Поможет?
— Еще как! Верное средство, чтобы неприятности от себя отвести. У меня брат стекло разбил в школе, тут же одну лягушку слопал, так директорша на его одноклассника подумала!
— Невкусные небось.
— Солью посыпь…
— А Митек сказал, что у него не вышло ничего.
— Да дурак твой Митек. Небось струсил к Замку пойти или где-нибудь возле Стеклянной башни поставил. А надо к Чумной или к Черной… Погодь, куда мы с тобой зашли? Это ж Принцессина! Надо дальше.
Ян открыл было рот, чтобы позвать пацанов. И закрыл. Нет, так низко он не падет. Чтобы неудачника-горелома спасали юные натуралисты, разводящие хлебных лягушек? Может, заодно и зачаровать жаб в знак признательности?
Мальчишеские голоса стали отдаляться. Пацаны заспорили, чем Первая Драконья башня отличается от Второй. Сероватое облако, одно из тех, что бестолково разбрелись по небу, заслонило солнце, обзаведясь золотой, горящей каймой. Стало прохладнее. Ночная непогода ушла недалеко и готова была вот-вот вернуться. Ян вздохнул, почесав затылок. В такую глупую ситуацию попадать ему еще не приходилось… И позор его еще не закончился, потому что добытый из кармана мобильник вовсе не разбился во время недавних приключений, как он малодушно рассчитывал. Ну, оттягивать момент унижения не стоит…
