Айгуль Иксанова - Улицы Севильи
Но как же хорошо, что сейчас она именно одна в этом черном трюме, совершенно одна…
— Это еще что такое? Кто здесь? — вдруг отчетливо произнес мягкий женский голос прямо у нее над ухом, и девочка, вздрогнув от неожиданности, вскочила с мешка, вмиг забыв про свои несчастья.
— Кто здесь? — в свою очередь спросила Настя.
Резкий свет карманного фонарика резанул глаза, и она зажмурилась, а когда открыла, увидела перед собой молодую женщину лет тридцати, длинноволосую шатенку, чуть полноватую, но чрезвычайно миловидную, и она приветливо улыбалась девочке.
— Итак, значит я не единственная, кто путешествует подобным образом, — заключила женщина, погасив фонарик. — Могу я узнать, что ты здесь делаешь?
— Еду, — еле слышно вымолвила Настя, еще не опомнившись от неожиданной встречи.
Ее спутница была гораздо спокойнее.
— Исчерпывающий ответ. — Женщина рассмеялась и откинулась на мешок рядом с девочкой. — Как тебя зовут для начала, попутчица? — поинтересовалась она.
— Настя.
— Что ж. Очень приятно, Настя. А я — Олеся. Итак, что же происходит? Ты сбежала из дома? Я правильно понимаю?
— Да, можно и так сказать. — Настя не знала, как еще можно ответить.
— Очень глупо! — Олеся невесело рассмеялась. — Пока ты еще ребенок, ты не понимаешь, что значит — быть дома. Не можешь ценить это счастье. И ты не знаешь, что значит — трудности, я имею в виду настоящие трудности, а не те, которые создает твое воображение!
Довольная произнесенной речью, Олеся закрыла глаза, но тут же снова открыла их, когда услышала ответ девочки. Настя тихо сказала:
— Я не знаю, что такое быть дома. Это правда. Потому что у меня нет дома. У меня нет отца и нет матери. Я потеряла брата и не знаю, увижу ли когда-нибудь его снова. У меня нет родных и нет друзей. Я была в детском доме, жила на улице, работала посудомойкой в кафе, а до этого выполняла всю домашнюю работу у своей бабки. Так что моему воображению не нужно особенно трудиться.
Олеся приподнялась на локте и внимательно еще раз, выхватив фонариком из темноты детское лицо, вгляделась в него. Пережитые невзгоды оставили лишь небольшую печать преждевременного взросления и излишней серьезности, но ни капли испорченности или цинизма. Лишь грусть затаилась в глубине чистых голубых глаз, лишь бледная кожа обтягивала впалые щеки, слишком плотно были сжаты губы девочки. Удивительное лицо! Такое детское и такое взрослое одновременно!
— Прости, — испуганным шепотом сказала Олеся. — Просто я забыла, что и у других людей могут быть проблемы. Просто забыла, — повторила она, погасила фонарик и тяжко вздохнула.
На несколько минут воцарилось молчание.
— Ну и куда же ты держишь путь? — поинтересовалась наконец Олеся.
И тогда Настя, повинуясь незнакомому ей порыву, почувствовав странное доверие к этой чужой женщине, рассказала ей все то, чего не рассказывала никому и никогда: про передачу, про цыганку, про улицы Севильи, про путь, пройденный ею, про то, как проникла она на этот корабль, про ее жизнь у бабки, про детский дом, про маму, брата, отца, про свои страхи и надежды и про то, как она будет танцевать на залитой солнцем испанской площади.
— Я не знаю, почему рассказываю вам это, — сказала она, пытаясь объяснить произошедшее самой себе. — Мне просто показалось… Показалось, что вы поймете. Поймете, почему я так хочу попасть туда. И, может быть, объясните мне.
— Во-первых, говори мне «ты», — поправила Олеся. — Я не так уж стара. Во-вторых, мне кажется, я действительно понимаю…
Больше она ничего не сказала, и Настя напрасно выдержала паузу, ожидая продолжения разговора. Но продолжения не последовало, и девочка решилась напомнить о своем присутствии задумавшейся собеседнице.
— Что ты понимаешь? — спросила она, чувствуя странное волнение, как если бы в эту самую минуту решалась ее судьба.
— Понимаю, что ты очень хочешь этого. По-настоящему хочешь. И ничто и никто не сможет остановить тебя на пути к твоей мечте. Ты маленькая, но ты сильная. И твои стремления дают тебе силы. Если есть цель, то идти легко. В мире нет никого сильнее того, кто идет к своей цели. Ты доберешься до твоей Севильи, обещаю тебе. Только ты выбрала странный маршрут, — засмеялась вдруг Олеся. — Почему ты считаешь, что из Египта туда добраться проще, чем из России?
— А при чем здесь Египет? — Настя удивленно приподняла голову.
— То есть как при чем? Мы, кажется, плывем в Александрию. А это Египет. Африка. Ты слышала о такой науке, как география? Колумб, Марко Поло и все такое? — Олеся шутливо ущипнула Настю за щеку.
— Мы плывем в Барселону, ты меня разыгрываешь! Как тебе не стыдно? — Настя с притворным возмущением толкнула ее в бок.
— Сожалею, но мне нужно в Египет. Поэтому мы плывем в Александрию, понятно? То есть, вернее, мы плывем в Египет, и поэтому я здесь. Потому что мне — туда. А вот ты, малышка, явно перепутала корабли, — растерянно произнесла Олеся, и в ее голосе не было и намека на шутку.
— Как перепутала? — Глаза Насти мгновенно наполнились слезами.
Значит, тот парень сказал ей неправду! А она-то думала, что плывет в Барселону, что Севилья уже рядом, а вместо этого какой-то Египет, Африка! Ну, почему ей всегда так не везет? Неожиданная беда вновь обрушилась на нее, и, не в силах вынести ее, уткнувшись лицом в пыльную мешковину, девочка зарыдала с новой силой.
— Ну-ну, тише, тише, не плачь! — Олеся подвинулась ближе и обняла ее за плечи. — Не надо плакать, все будет хорошо!
Но, почувствовав чье-то сострадание, Настя, не привыкшая к милосердию и дружеской поддержке, продолжала плакать, выплескивая накопившуюся усталость: ведь впервые за долгое время рядом был человек старше и сильнее ее, и человек этот сочувствовал ей! Не угрожал, не пытался ударить или оскорбить — просто хотел помочь! Это ли не повод расплакаться?
— Тихо, не плачь! — повторила Олеся. — В Египте тоже есть порт. Там ходят круизные корабли, а у тебя уже есть опыт безбилетного проезда. И ты поплывешь оттуда в Марокко, потом на Мальту, а потом и в Барселону. Не плачь, я же сказала, что ты обязательно доберешься до своей Испании. Не плачь! Я обещаю тебе, ты доберешься!
Настя вытерла рукой мокрые глаза, а Олеся вытащила из кармана платок и протянула его девочке.
— Ну что, успокоилась? — ласково спросила она.
— Почти. — Настя кивнула. — Прости, пожалуйста. Я так давно не плакала. А почему ты едешь в Египет? — продолжила она, все еще всхлипывая, после того как Олеся понимающе кивнула в ответ. — И почему таким способом? Почему не на самолете, не на палубе, почему здесь, в трюме? У тебя нет денег?
— Мне нельзя на самолете, нельзя на палубе, — усмехнулась Олеся. — И мне нельзя домой. Понимаешь, как ужасно? Меня скоро вообще не будет… — добавила она вдруг.
Олеся Василенко — в девичестве Белова, миловидная, веселая, счастливая — такой ее знали окружающие, такой представлялась она и сама себе. Лучшая ученица в школе, потом студентка журфака МГУ, обожаемая родителями и друзьями, а затем сотрудница редакции журнала, имеющего высокие рейтинги как в столице, так и в других регионах страны. Три «П» — преуспевающая, перспективная, профессиональная — называли ее в редакции.
Ей было девятнадцать, когда в университетской библиотеке она познакомилась со своим будущим мужем, в то время он был абитуриентом юридического факультета. А через несколько лет его карьера уже быстро шла вверх, а любящая жена Олеся и очаровательная дочка Сашенька обеспечивали надежный тыл, такой нужный в вечной борьбе с нынешней нестабильной жизнью. Олесе никогда не приходилось усомниться в любви мужа, в прочности своей семьи или положения на работе. Что же еще? Ах да, ей необыкновенно повезло и с начальством. Кирилл, ее шеф, души не чаял в Олесе, ведь она отличалась веселым, авантюрным характером, позволявшим ей смело браться за любой репортаж, а особый дар — умение найти общий язык с каждым, понравиться и вызвать расположение собеседника — помогал в самых, казалось бы, безнадежных случаях. Принесенные ею интервью отличались смелостью и откровенностью и неизменно имели успех. Наверное, не было человека, которого Олеся не смогла бы расположить к себе, столько обаяния было в этой невысокой шатенке, в ее неизменной доброжелательной улыбке, и поэтому, когда однажды Кирилл вызвал ее в кабинет, предупредив, что дело «из рук вон», она согласно кивнула головой: что ж, она возьмется и за самый сложный случай, она не боится трудностей!
— Видишь этого парня? — Кирилл протянул ей фотографию красивого молодого человека в темном костюме, облокотившегося на дверь темно-синей иномарки. — Его имя Валентин Алексеев. Он преуспевающий бизнесмен, хотя в его делах не все чисто. Впрочем, нас это не интересует. Тебе нужно познакомиться с ним, постарайся втереться к нему в доверие. Он не должен знать, что ты журналистка. Было бы замечательно, если бы ты смогла устроиться к нему на работу. Конечно, временно… Твоя задача состоит в том, чтобы понять, что такого важного хранит он у себя в кабинете. Многие искали, но там вроде бы все чисто, ничего необычного. Нет ни денег, ни важных бумаг… и все-таки там что-то есть, я уверен! То, что он скрывает от других, находится именно в его кабинете, он охраняет это как банковское хранилище. Постарайся понять, что это. Хорошо? И, кстати, не для журнала. Это просто нужно, понимаешь?
