Основной закон 2 (СИ) - Матвеев Дмитрий Николаевич
Безопасники стрельнули взглядом в сторону Трофимова, но тот сидел с бесстрастным лицом, ожидая продолжения.
- Мои личные вещи, остававшиеся в офисе, в том числе гардероб, бытовая и вычислительная техника, мебель. Вряд ли сейчас удастся найти хоть что-то, а вещи были почти новые, дорогие, от лучших производителей. Перечень с ценами я предоставляю.
Еще один лист бумаги лег на стол.
- Упущенная прибыль. В течении почти что года я не мог заниматься лечебной деятельностью без риска быть захваченным и убитым службой безопасности. Два первых месяца дали мне вполне приличную сумму. Если среднемесячную выручку помножить на срок вынужденного по вине конторы бездействия, получается немало. И это без учета того, что уровень клиентуры и размеры гонораров неизбежно бы выросли.
Валерик добавил в стопку очередной лист:
- Вот выкладки. И, наконец, компенсация морального ущерба.
При этих словах все разом вытаращились на парня.
- Что вы на меня смотрите? Для вас это понятие незнакомо? Я могу объяснить: государственные силовые ведомства по определению должны меня, как и всех остальных граждан государства, защищать от внешних и внутренних врагов. И когда одна из этих служб начинает вместо этого за мной охотиться для того, чтобы убить, это полностью рушит мою картину мира и, несомненно причиняет тот самый моральный вред. Его я оцениваю в сумму, равную сумме ущерба материального.
- А почему вы считаете, что вас хотели именно убить? – с интересом спросил Трофимов. – Возможно, специалисты ГБ собирались предложить вам участие в нескольких медицинских экспериментах, после чего вы продолжили бы свою деятельность.
- Анатолий Евгеньевич, не заставляйте меня думать о вас хуже, чем вы того заслуживаете. Я допускаю, что вам не дали возможности ознакомиться с полным вариантом моего дела. Поэтому поясню: в момент, когда я, узнав об убийстве моей матери, вернулся в офис, меня ожидал подполковник Усольцев и группа захвата: десяток бойцов в полной экипировке и с оружием. Еще неизвестное мне количество людей заблокировало вход в офис сразу после того, как я вошел. Наверняка были и снайперы на крышах, и еще куча всего. И когда подполковник направил мне в голову заряженный пистолет с расстояния в полтора метра и нажал спусковой крючок, это трудно квалифицировать иначе, чем попыткой убийства. К счастью для меня, у пистолета в момент выстрела вырвало затвор, и этим затвором нокаутировало подполковника. Счастливая случайность дала мне пару минут для спасения жизни. Теперь давайте поговорим об участии в медицинских экспериментах.
Валерик положил на стол фотографию.
- Попрошу всех ознакомиться. Это фото сделано в августе прошлого года. Жизнерадостная рыжеволосая девушка на ней – моя невеста Ирина Васильевна Сергеева.
- У вас прекрасная невеста, Валерий Григорьевич, - заметил Трофимов.
Валерик выложил на стол еще одну фотографию.
- А теперь прошу сравнить эти два фото. На втором – всё та же Ирина Васильевна Сергеева, выписанная из ведомственного госпиталя ГБ в удовлетворительном, как меня пытались уверить, состоянии. Без моего вмешательства она бы скончалась неделю назад. А вы, господа, - он в упор взглянул на безопасников, - заявили бы на голубом глазу, что не при чем, и виной здесь ненадлежащий уход за пациентом. Так? Не хотите повторить ваши слова здесь и сейчас, глядя мне в глаза?
Валерик перевел взгляд на Трофимова:
- Надеюсь, теперь вам понятно, почему я не хотел принимать участие в медицинских экспериментах нашей службы безопасности? Результат этих экспериментов – вот он, перед вами.
Возразить на это было нечего, и потому пять человек за столом опустив глаза молчали. Парень же продолжал:
- Похищение Ирины Сергеевой было совершено втайне. На работе, по месту учебы, для родных она просто исчезла без следа. Единственная её родственница, бабушка, после исчезновения внучки умерла с горя. Кроме того, из-за действий госбезопасности Сергеевы не успели завершить сделку по приватизации квартиры, в которой проживали, и лишились единственного жилья. Констатирую: служба безопасности выкрала человека, безжалостно использовала его и вышвырнула на улицу умирать. Поэтому со своими требованиями и пожеланиями они могут идти по всем известному адресу, называть который вслух я считаю неприличным. Если мне удастся вылечить девушку, устранив последствия, с позволения сказать, экспериментов, она окажется без образования, без работы, без средств к существованию и без жилья. Будет справедливо компенсировать Ирине Васильевне понесенный ею материальный и, конечно, моральный ущерб. Думаю, в её случае вопрос о наличии морального ущерба не встанет. По моему мнению, он более, чем очевиден.
Еще один лист бумаги занял своё место в общей стопке.
- Что касается материальных требований, у меня всё.
Один из безопасников усмехнулся:
- Наверное, у вас имеются и нематериальные требования.
Валерик усмешку не принял:
- Именно так. Есть люди, которые сотворили с Ириной вот это, - он ткнул пальцем в фотографию. - Они истязали девушку методично, хладнокровно, на протяжении длительного времени, полностью отдавая себе отчёт в своих действиях. Я хочу, чтобы они умерли в течение ближайшей недели. Причем хочу не посмотреть на фальшивые могилки, а своими глазами увидеть, как они подыхают. Подсунуть других у вас не получится, я могу распознавать ложь и обнаружу подлог с помощью одного-двух вопросов.
После этого демарша безопасники резко посмурнели: видимо, такого захода они не предполагали. Трофимов выглядел озадаченным.
- Скажите, Валерий Григорьевич, - сказал он после минутного молчания, - как насчет «мне отмщение и аз воздам»?
Валерик ответил вопросом:
- Анатолий Евгеньевич, Вы исповедуете христианство? Нет? Тогда к чему эта догма? Лично мне ближе другое утверждение: «око за око».
Он чуть помедлил и добавил:
- Жизнь за жизнь.
Глава 19
За столом наступило тягостное молчание. Полиция молчала потому, что ей было пофиг. Пофиг на проблемы Валерика и на проблемы конкурирующей фирмы. Главное, чтобы халявный ресурс не уплыл на сторону. ГБ молчала потому, что была в корне несогласна с требованием, но возразить по существу вот так, сходу, ей было нечего. И предложить какую-то альтернативу возможности тоже не имелось. Сперва всё требовалось согласовать с начальством, обдумать, оценить последствия и выверить возможные варианты развития событий. Трофимов же впервые в жизни столкнулся с подобной ситуацией. Вдруг оказалось, что в его жизненном багаже отсутствуют готовые рецепты на такой неординарный случай. Ему тоже требовалось обдумать и посоветоваться. Если будет необходимо, то даже с верховным шефом. Кто знает, каковы его планы насчет силовых ведомств. Решит, что для него есть выгода в этом деле и прикажет безопасникам выдать обидчиков головой.
Валерик безмятежно ждал. Пауза тем временем затянулась до неприличия, пора было дать хоть какой-то ответ, пусть даже уклончивый. Трофимов глянул по сторонам – делегации силовиков высказываться не спешили, предоставляя отдуваться ему. В принципе, они были правы: это его работа – разруливать подобные моменты. Он прокашлялся в кулак, и несколько сконфуженно начал:
- Валерий Григорьевич, я понимаю чувства, которые сейчас движут вами. Но прошу понять и нас. Мы все, готовясь к сегодняшнему разговору, обсуждали, каждый в своей епархии, возможные варианты развития нашего разговора. Пытались предсказать ваши требования и готовили свои ответы на них. Надо сказать, в большинстве случаев мы угадали. Могу сказать уже сейчас, что всё касаемое материальных компенсаций, с нашей стороны вопросов не вызовет. Деньги будут перечислены вам на счет, едва мы придем к какому-либо соглашению. Но вот последнее… Поймите, мы просто не готовы дать хоть какой-то ответ. Вместе с тем, не хотелось бы затягивать наши переговоры. А потому я предлагаю следующее: давайте прервемся на час-полтора. За это время вполне можно успеть связаться с начальством, обсудить возможные варианты. Так ведь, коллеги?
