Крест и крыло (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна
Одна из женщин легко, словно птица, взлетела на капот машины - и хладнокровно разрядила всю обойму в беззащитную Алину спину.
***
Леонид осознал, куда едет, только когда увидел перед собой Юлин дом. Чертыхнулся. Но уезжать не стал. Припарковался неподалеку от арки, из-под которой выезжали машины - и посмотрел на окна.
Алина.
Аля, Алечка, Аленька, цветочек аленький...
Еще год назад он бы от души посмеялся над такой ситуацией. Профессионал. Пятидесятилетний безо-пасник. Оборотень.
И вдруг такая любовь к женщине!
Леонид понимал, что глупо, что он не может управлять собой, но и поделать ничего не мог. Любовь была сильнее его.
С того самого момента, как он впервые увидел Алю. Он заезжал за Юлей по какой-то мелочи. И де-вушка вышла из подъезда вместе с НЕЙ.
Поцеловала маму в щеку, запрыгнула на сиденье джипа - и произнесла с какой-то затаенной гордо-стью: 'А это моя мама! Правда, красивая?'.
А в следующий миг Аля вышла из тени дома на солнечный свет - и вдруг вспыхнула как феникс.
Засияли золотом темные волосы. Солнечный свет окатил стройную фигурку с головы до ног, очертил контуры тонкой руки,... ничего не видел Леонид красивее, чем эта тонкая рука, поправляющая не-брежно прядь волос. Полуоборот, Аля взмахивает рукой, посылая дочери воздушный поцелуй - и раз-ворачивается к арке. Идеально прямая спина, темные джинсы отблескивают искорками от солнца, ко-роткая куртка высверкивает пряжками - и она исчезает за углом. А Леонид остается сидеть, растерян-ный и ошалевший. И понимает, что пропал. Что уже не сможет забыть, разлюбить, развернуться и уйти... нет, никогда не сможет.
Быть вместе?
Нереально.
Она - мать Юлии.
Она - человек.
Она любит другого...
И это, последнее, было самым мучительным.
Он ведь знал историю Юлиной семьи. И понимал, что любовь между Алей и Константином - реаль-на. Он видел, как они шли куда-то вместе. Аля вся светилась и сияла. Константин улыбался ей, нежно и удивительно беззащитно, а Леонид чувствовал себя так, словно ему в сердце вонзались острые ос-колки стекла. Или это его сердце разбивалось на осколки?
Она. Любит. Другого.
И ничего ты тут не поделаешь. Хоть в лепешку расшибись.
Ей-ей, в то время Леонид начал хорошо понимать хозяина, который бесился от Юлиных выходок. Но и Юлю...
Сердцу не прикажешь. Его не заставишь полюбить или разлюбить. Не получится. Ты над ним не вла-стен. Ты можешь свет во тьме зажечь и гору разрубить, только сердцу не прикажешь, только сердцу не прикажешь, человеческому сердцу не прикажешь полюбить...
Старая песня преследовала Леонида с навязчивостью шизофрении. А толку-то?
Ноль.
Он справился с собой, как и всегда.
Никто ничего не замечал. Юля поняла, но она - это другое. Как и Мечислав. Этим двоим было видно многое, чего не видели остальные. А сам Леонид был, как и всегда, спокоен и сдержан.
И только иногда позволял себе приехать - и посидеть под окнами. Посмотреть... хотя бы раз в неде-лю увидеть свою любовь.
Вот и сегодня, с утра...
Он бы даже во двор не заехал. Не стоило травить душу лишний раз. Постоял бы и уехал.
Но когда из-под арки донеслись крики, шум и выстрелы...
Волосы на загривке у оборотня встали дыбом. Он выдернул из тайника под сиденьем автомобиля на-дежного 'стечкина' с серебряными пулями, так, на всякий случай, и принялся красться по направле-нию к арке, на ходу частично трансформируясь в боевую форму.
Появились клыки, лицо приобрело черты сходства со звериной мордой, волосы порыжели, на паль-цах блеснули когти - лишь бы не мешали стрелять...
Джип Дмитрия он узнал сразу. А донесшиеся запахи - крови, смерти, оружия... медведиц рассказа-ли все, не хуже какой-нибудь желтой газетенки.
Убивали его людей. И если Дмитрий...
АЛЯ!?
НЕТ!!!
Леонид влетел под арку одним прыжком.
Две машины, из которых он хорошо знал одну, три женщины, от которых пахло медведицами, мерт-вое тело Дмитрия...
Ни один человек не смог бы стрелять с такой быстротой. Но не оборотень, нервные импульсы кото-рого проходили со скоростью, во много раз превышавшей человеческую. Леонид мог даже уворачи-ваться от пуль, что уж говорить про скорость и меткость! Стрелки дикого Запада дружно съели бы от зависти свои ковбойские шляпы.
Три выстрела. Три пули. И ни одной промашки.
Одна в затылок первой. Две в лицо второй. Уйти от пули! И выстрелить в третью!
В туловище.
И добить выстрелом в голову.
Человек не смог бы соревноваться с медведицами в скорости. Но Леонид, в полутрансформации...
Сейчас ему не хотелось брать языка, допрашивать, разбираться...
Ветер рассказывал ему страшные вещи.
В джипе была Аля.
Раненная. Залитая своей и чужой кровью.
Мертвая или умирающая.
И больше ничего не имело значения.
Он рванул дверь джипа - и кое-как вытащил женщину из машины. Опустился с ней на асфальт.
И задохнулся от ужаса.
Как она еще жива!?
В нее попали пять пуль. Одна пробила руку. Две попали в район поясницы - и Леонид понимал, что у нее, похоже, поврежден позвоночник. Одна повредила легкое, судя по розовой пене на ее губах. Еще одна застряла где-то... в лопатке? В ребре? Во всяком случае, выходного отверстия он не видел.
Кровь лилась, не встречая никаких преград. Его брюки уже были мокры от ее крови.
- Аля, Алечка...
Леонида всего трясло.
Сейчас она просто умрет. И все. И ее не будет.
Нигде и никогда.
Оборотень едва соображал. И единственное, что пришло ему в голову...
Он вытащил из кармана пиджака перочинный нож. Разрезал руку, полоснув вдоль вены.
И принялся капать своей кровью на раны Али. А потом влил, сколько мог, ей в рот.
Он отлично понимал, что это - не выход. Что она умирает. Что шансов выжить у нее - два на сотню. А если выживет - может стать оборотнем. Какое - может!? Станет!!!
Что нужен врач.
Но не мог даже пошевелиться. Сидел, пока вдалеке не завыли сирены. И только потом опомнился. Подхватил на руки легкое тело, распихал толпу зевак - и помчался к Але домой - вызванивать своих медиков.
Дверь он даже не заметил. Снес плечом. Как бумагу. Он и стену бы сейчас снес...
В ужасе заорала Тамара. Шарахнулся - и куда-то упал, кажется, Васисуалий - Леониду все было без-различно. После того, как он залил ее раны своей кровью, Аля была жива. Она еще дышала. И кровь больше не текла из ран.
Она по-прежнему не приходила в сознание, но сейчас оно было и к лучшему.
Черт!
Леонид крепко сжал Алину ладонь - и уселся ожидать первого прибывшего. Врачей? Милицию?
Неважно. Все было неважно. Лишь бы она дышала. Лишь бы жила...
Второй рукой он зажимал выходное отверстие на ее груди.
Господи, если ты есть - помоги ей...
Ты слышишь!?
Я не дам ей умереть просто так!!!
***
Константин Савельевич Леоверенский сидел у себя в офисе, объясняя Шарлю разницу между кон-салтингом и лизингом. Дракоша осваивался поразительно быстро. Он уже успел очаровать весь жен-ский персонал фирмы, включая семипудовую бухгалтершу Ниночку и личную секретаршу Константи-на. И все дамы встречали его очаровательными улыбками.
Костя только фыркал.
Он-то знал, что пока Шарлю не до женщин. Шрамы бы залечить.
- Вот, смотри. У нас есть контракты вот с этими фирмами. Вот в этих файлах моя личная база дан-ных. Организовано все так. Папка - название фирмы. Внутрь я вношу все заказы. Таблица. Даты, сроки заказов, что требовалось, кто выполнял... сейчас сам поглядишь.
Отдельно - файлы на руководство фирм, что, как, когда, где, компромат, если удается...
Еще - претензии, пожелания всякие мелочи...
Одним словом - тебе надо просто проглядеть каждый файл.
- А вы не боитесь хранить это на компьютере?
- Нет. Этот не в сети. Вообще. И даже админ с ним колдует исключительно под моим присмотром.
- понятно...
