Юлия Сергачева - Горелом
Оба фонаря так и остались лежать на полу, скрестив лучи. Ян подобрал их, прежде чем идти следом. Сожаление кольнуло и отпустило. Найдется другой путь.
* * *— Наконец-то! — Беата воодушевленно вскочила на ноги, стоило им показаться из темноты. — Неужели там есть что-то интересное, чтобы застрять так надолго?
— Масса интересного, — заверил искренне Ян.
Лен завистливо вздохнул. Он казался утомленным, но глаза живо блестели, а отблески костра окрашивали кожу в теплый, здоровый оттенок. Курточка застегнута наглухо, до самого подбородка.
— Ну, мы тоже не скучали, особенно, когда из-за поворота появилось…
— Тс-с! — защебетавшую Беату перебил Лен, укоризненно прижав палец к губам. — Ты же знаешь уговор, мы ничего не должны рассказывать. Помнишь?
— О… — Беата виновато смешалась. — Правильно. Простите. — Мелькнувшее на ее лице сомнение быстро растворилось и исчезло без следа, сменившись явным довольством. Что там привиделось девчонке, да и Лену в дурманных снах оставалось только гадать.
— Пора назад, — не глядя ни на кого, заявил «мастер».
— А можно мы завтра к подземным ручьям сходим? — Лен, заглядывавший в черный провал второго хода, просительно обернулся к учителю.
— Завтра будет видно. — Вампир затушил огонь.
Наверху было блаженно просторно и холодно. Ян и сам не знал отчего стал дрожать. И как-то само собой получилось, что Беата и Лен обогнали их с «мастером», спеша к костру, возле которого обрадовано заплескались тени. Которые должны соответствовать числом ожидающим возле огня.
— Завтрашней ночью тебя не должно быть в этом городе, — стараясь не клацать зубами, внятно произнес Ян в сутулую спину «мастера».
Тот неопределенно шевельнул плечами. Потом вдруг оглянулся:
— Однажды я решу, что достаточно. Тогда дождусь рассвета. Солнце убьет меня, но я его увижу хотя бы в последний раз. А тебе не увидеть солнца никогда.
Ян остановился, резко повернул и стал карабкаться вверх по склону. Возвращаться к костру ему лично было незачем. Не его там ждали. Уже на Ольховой улице он вдруг спохватился, что ночевать собирался совсем в другом месте. Выудил мобильник и некоторое время вслушивался в равнодушный голос, сообщавший, что «абонент временно недоступен». Конечно, Дина могла и забыть зарядить телефон. А может, просто выключила, чтобы не мешали. В самом деле, с чего ей беспокоиться? Не на фронтовой полосе они расстались… Да и по большому счету их ничего не связывает, кроме удовольствия.
…В доме номер восемь густо пахло горелой хвоей вперемешку с перегаром. Яну вдруг подумалось, что возможно Аглая, упорно жгущая можжевеловые ветки, вовсе не присутствие жильца второго этажа изгоняет? И словно услышав, Аглая Пустец заступила Яну дорогу на лестницу. Не иначе опять таилась за портьерами, хоронясь от мужа.
— Господин Хмельн, — прерывисто произнесла она, лихорадочно стиснув руки возле груди. — Вы… вы Инека не видели?
Да что я ему нянька? — хотел было Ян огрызнуться, но отмолчался.
— Понимаете, он повздорил с отцом и убежал… Так поздно, а его все еще нет.
Пожать плечами и уйти. Этой женщине тысячу раз предлагали помощь, но она молчит и терпит. А бедняга Инек все равно однажды сорвется. И ускачет на улицу навсегда… В компанию к какому-нибудь «учителю».
Преодолев легкую брезгливость, Ян посмотрел на замершую Аглаю. Да, определенно она закутана в свои несчастья, как в пыльные шали. Но они привычны ей. И новой, черной, означающей смерть, не добавилось.
— С ним все в порядке, — заверил Ян хмуро. Хотел добавить «пока», но не стал. — Вернется.
«…Однажды горелома попросили избавить поселок от нашествия злобных ос, которые не давали покоя жителям. Он согласился помочь. И дня не прошло, как не осталось в поселке ни единой осы… Только с той поры поселяне носят исключительно желтые и черные одежды. А на вопрос «почему?» только с недоумением пожимают плечами. Сами не понимают…»
12
В незапамятные времена некий герцог заразился опасным недугом. Чтобы недуг не перекинулся на подданных и не причинил великих бед, благородный герцог приказал замуровать себя в башне. Правда, по другой версии герцога замуровали в башне испуганные подданные безо всякого на то желания первого…
Сколько еще неприятных сюрпризов таят башни? И не имеет смысла надеяться, что днем неупокойники смирные — у Замка свои правила.
В комнату лился пасмурный свет, и терпко пахло тропиками. Ян чистил уже пятый апельсин. Диван и лежащую на нем книгу засыпали оранжево-белые ленты. Они обрамляли рисунок на открытой странице — копия средневековой гравюры, где неуклюжие, сильно вытянутые по вертикали люди размахивали руками, толпясь возле отверстия в боку башни. Из отверстия торчала голова в короне. Выражение лиц у всех было одинаковым, так что не поймешь — то ли собравшиеся радовались, то ли горевали.
Апельсин оказался кислым. Кривясь, Ян жевал дольку за долькой, краем глаза следя за мельтешением красок в телевизоре. Чересчур оживленная домохозяйка в нарядном переднике демонстрировала виртуозное владение теркой. Натертые морковки отчего-то наводили на весьма мрачные ассоциации…
Вздохнув, Ян стряхнул очередную порцию апельсиновых шкурок, потянулся, пытаясь устроиться поудобнее. Хотя выспаться в последнее время не удавалось, сна не было. Только тяжесть в голове.
На экране мелькнуло знакомое бровастое лицо крепыша Каппа. В крови и саже. Вокруг озабоченно сновали люди с характерным снаряжением.
— …егеря вскрыли крупное гнездо вымров, — не пользуясь обычными эвфемизмами, тараторила еле сдерживающая волнение корреспондентка. — Активность тварей оказалась удивительной! В начавшемся пожаре пострадали соседние дома. Специалисты уже отмечали возросшую агрессивность нежити в городе, но власти до сих пор отрицают очевидные факты…
Ян, пожалуй, слишком суетливо переключил канал.
— …не понимаю, куда смотрят власти? — подхватил эстафету лощеный господин в очках. — И в особенности пресловутый горелом. Кажется своевременным поставить вопрос — куда ты смотришь, избавитель?.. — Очки строго сверкнули в камеру.
Не помню, чтобы мы с тобой пили на брудершафт, — сумрачно подумал Ян.
А ведь утро казалось таким тихим.
Внутри часов нечто провернулось с металлическим бряцанием. Ян рывком поднялся с дивана, мельком покосился на смирный пока мобильник. Скоро тот заголосит, и тогда трудно будет отвертеться. Так что лучше оставить его здесь.
Что там говорили ученики вампира об озере? В книге про Башни Ян вычитал, что один из владельцев Замка и впрямь прокопал ход в озеро. Только в книге не было четких координат. Но вчера их вполне толково описали…
* * *…Заповедник окутывал Старый город плотно и надежно, как колючее одеяло. Со стороны Заповедника попасть в Белополь было практически невозможно — лес тянулся во все стороны на много километров, а немногочисленные мощеные дороги охранялись Мировым Советом по культуре, как исторический объект. То бишь, ездить по ним на чем-то тяжелее велосипеда запрещалось. Исключение делалось для лесников, но и те, в основном, предпочитали лошадей.
Лес начинался сразу же за крайними улицами, поначалу выдавая себя за светлые, жидкие рощицы, но затем бескомпромиссно обращаясь в непроглядную чащобу. Было в нем что-то от реки Серебряны, которая у берега кажется ясной и чистой, а уже через десяток шагов проваливается в темную синеву глубин. Парк за Замком тоже постепенно перетекал в заповедный лес. А может, там сам лес притворялся парком.
Дом, где проживала Ева со своим мужем лесником и сыном, формально еще считался принадлежащим улице Лесной, но на самом деле стоял на отшибе. Ян обогнул его по широкой дуге. Час ранний, однако, в семье с малым ребенком свое расписание. А у Евы глаз острый.
Уже заметно рассвело. Небо затянули низкие, блеклые тучи. Шуршали заскорузлые листья под ногами. Неподвижные деревья было словно вплавлены в прозрачный, холодный воздух. Пахло прелью. Ян поддавал ногами вороха опада, чтобы слегка развлечься и согреться. Надо было велосипед одолжить. Хотя тогда пришлось бы придерживаться дороги, а это большой крюк.
Лес неспешно расступался. Земля, на которой он рос, была скомкана, словно исполинская перина, вспухая неровными буграми, и проваливаясь впадинами. Лес покорно следовал всем изгибам. Внимательный взгляд угадывал в кривоватом земляном холмике очертания оплывшего строения. И в лощине справа — развалины домов. А вон там — каменная стенка, обросла мхом, как шкурой. Кустарники словно нарочно заплетали все подходы к ним. Говорят, когда-то здесь тоже был город. Тот самый городок, с которого началась история гореломов. На месте мельницы вырос замок. А городом завладел лес. За одну, кажется, ночь…
