Тим Ваггонер - Врезано в плоть (ЛП)
Сэм примерз к месту, когда увидел ее. Сзади она выглядела, как Триш. Те же рост и телосложение, и носила она ту же одежду, в которой была около дома Герольда. Она снимала со сковороды бекон и вилкой выкладывала его на тарелку, прикрытую бумажным полотенцем, чтобы впитать лишний жир. Бекон оказался не коричневым, а угольно-черным, и Сэм понял, что она – кем бы она ни была – его сожгла. Когда тарелка наполнилась, девочка уронила вилку на пол, как будто, став ненужной, та перестала для нее существовать. Потом она повернулась, не выключив плиту, и направилась к столу.
Взгляд Сэма первым делом прикипел к темному пятну на свитере. Оно высохло и стало почти черным, как бекон. Потом Сэм поднял глаза и заставил себя посмотреть ей в лицо.
Это и была Триш. Ее лицо приобрело землистый оттенок, черты размякли, ничего не выражая. А глаза… ее расширенные глаза смотрели в пустоту и выглядели твердыми и остекленевшими, как мраморные шарики.
Когда Сэм был помладше, они с отцом отправились в поездку. Сэм не помнил, куда и зачем. Просто очередное долгое путешествие на машине и еще несколько ночей в мотелях, где о нем заботился Дин, пока отец занимался своими делами. Где-то по пути они остановились на маленькой малолюдной заправке. Сэму захотелось в туалет, и Дин проводил его туда, пока отец расплачивался за бензин. Туалеты располагались внутри заправки, и по пути Сэм с удивлением увидел стоящую на прилавке лису. Сперва он решил, что она настоящая – домашний питомец владельца заправки, скажем. Но через секунду, когда лиса продолжала стоять абсолютно неподвижно, он понял, что она ненастоящая. То есть, настоящая, но уже не живая. Чучело – страшноватое, но все же классное. Сделав все дела, Сэм вернулся к прилавку, чтобы взглянуть на лису как следует. Подойдя поближе, он увидел, что некоторые швы разошлись, а шерсть покрыта тонким слоем пыли. Но хуже всего были глаза. Глянцевито-черные, безжизненные, они были похожи на кукольные, только хуже, потому что кто-то вынул настоящие и вклеил в глазницы искусственные.
Точно так же выглядели глаза Триш. Мертвые кукольные глаза.
Сэм посмотрел на Дина и увидел, что тот в шоке таращится на Триш. Сэм, наверняка, сам выглядел так же. Они оба даже не попытались подойти и сесть рядом с Уолтером.
Триш остановилась у стола, но тарелку на него так и не поставила.
Заметив взгляды братьев, Уолтер улыбнулся и подмигнул:
– Было бы желание, а возможности найдутся… особенно когда работаешь с охотниками. Многие не могут позволить себе платить наличными, так что расплачиваются старым-добрым обменом. За годы я собрал множество всевозможных интересных вещей. Иногда я продаю их другим охотникам, но большую часть просто прячу, надеясь, что когда-нибудь смогу найти им применение.
Уолтер достал из кармана небольшой предмет и поставил его на стол. Это была маленькая обсидиановая фигурка человека с собачьей головой в старинном египетском головном уборе.
– Узнаете парня? Это Анубис, египетский бог мертвых. Он не особенно высокого ранга, но готов дать фору многим, когда дело касается возвращения людей из того, что Шекспир назвал «неизведанная страна», – он посмотрел на Триш и улыбнулся: – Не так ли, дорогая?
Триш открыла рот, будто собиралась ответить, но только тонкая ниточка слюны упала на бекон.
Уолтер развернулся обратно к братьям и широко улыбнулся:
– Ну, кто голоден?
***
Снаружи офис «НюФлеш Биотек» выглядел точно так же, как вчера, но когда Дин и Сэм, выйдя из машины, направились к двери, та распахнулась и на улицу выскочила секретарь доктора Мартинеса. Хрупкая женщина выглядела до смерти перепуганной и, не понимая, куда бежит, влетела прямо в Дина. Мыщц на ее косточках было немного, поэтому из-за силы столкновения она отшатнулась, будто на полной скорости врезалась в кирпичную стену. Дин умудрился схватить ее за руки вовремя, чтобы не дать шлепнуться на тощую пятую точку.
– Что такое? – спросил он. – Что-то случилось?
И тут же застонал про себя. Он сам терпеть не мог, когда люди в ужастиках задавали подобные тупые вопросы. Ну разумеется, что-то случилось! С чего бы еще ей нестись так, будто ее за пятки стая адских гончих хватает?
Поначалу ее взгляд никак не фокусировался ни на Дине, ни на Сэме, а нижняя губа дрожала. Дин уже начал бояться, что она повредилась рассудком, но тут женщина заговорила:
– Доктор Мартинес. С ним… неладно.
С удивительной силой для такой миниатюрной женщины она вырвалась из рук Дина и помчалась к парковке. Если у нее там и стоял автомобиль, об этом она не вспомнила, а просто бежала, пока не добралась до пешеходной дорожки и не исчезла из виду.
– Я бы сказал, это определенно плохой признак, – проговорил Дин.
– Думаешь?
Братья достали пистолеты, которые уже успели перезарядить, и вошли в здание.
В приемной было пусто, что неудивительно, потому что единственный ее обитатель только что удрал куда подальше. Дин вскинул руку, подав Сэму знак остановиться, и они оба прислушались. Сначала Дин не слышал ничего, но потом разобрал негромкий голос, напевающий песенку:
– Червячки будут вползать, а потом и выползать, в карты на твоем лице играть…[1]
– Страшноватенько, – прошептал Дин.
– Не то слово, – отозвался Сэм.
Братья направились по коридору к офису Мартинеса. По мере их приближение пение становилось все громче: одни и те же строки снова и снова детским напевным тоном. Дверь оказалась наполовину открыта, и Дин колебался, позвать ли доктора или молча войти с оружием наготове.
Он так и не успел ничего решить, потому что дверь открылась полностью, и в коридор вышел Мартинес. Увидев Винчестеров, он остановился. Если он и заметил, что они вытащили пистолеты, то виду не подал.
– Привет, агенты! Не ожидал увидеть вас так быстро. Чем могу помочь?
Его голос стал густым влажным бульканьем, которое было почти невозможно разобрать.
Братья могли только стоять и таращиться. За свою жизнь они перевидали достаточно откровенно жутких зрелищ, но это легко вышло бы на вершину хит-парада.
Кожа Мартинеса приобрела ярко-розовый цвет и обвисла, словно тающий воск. Плоть отошла около глаз и рта, из-за чего лицо сделалось похожим на череп, а волосы соскользнули на левую сторону лица, как нежелающий оставаться на месте парик. Уши повисли на длинных розовых нитях, тянущихся из головы, словно косички, а пальцы почти доставали до пола. Плоть с ног вытекла из штанин и накрыла ботинки, так что стало похоже, будто у него толстые розовые обрубки вместо ног. Подбородок свисал ниже груди и кошмарно болтался при разговоре.
Дин повернулся к брату:
– Сэм, помнишь, я говорил, что это дело напоминает мне «Франкенштейна»? Я передумал. У нас тут полный «Реаниматор»![2]
Мартинес продолжал, будто и не слышал его слов:
– Надеюсь, вы пришли не за образцами НюФлеш, чтобы сравнить их с тем, что нашли на теле того кошмарного животного, которое вы мне вчера показывали? – его булькающий голос звучал почти весело, будто все было в полном порядке. – Боюсь, я продал последние запасы моему особенному покупателю. Он снабжает меня специальным линиментом, который облегчает зуд, вызванный шрамами от ожогов, и…
Это были последние слова, которые Мартинес произнес прежде, чем его нижняя челюсть отсоединилась от черепа и шлепнулась на пол. Она с плеском приземлилась во все расширяющуюся лужу розовой жижи у его ног, и братья одновременно отпрянули, чтобы избежать контакта с отвратительным веществом. Дин видел фильмы про Каплю[3] и знал, какой опасной может быть всякая мерзкая слизь. Слизь, между тем, продолжала сползать со скелета Мартинеса, и тот начал рассыпаться на отдельные кости, оставшиеся без поддержки мышц, связок и хрящей. Фигура Мартинеса начала терять форму и складываться, только глаза остались нетронутыми, и их взгляд недоуменно метался туда-сюда, будто доктор внезапно понял, что что-то определенно не так, но не мог сообразить, что именно. Потом он потерял последнюю устойчивость, и его скелет рухнул: на полу остались кости, одежда и горка водянистой слизи. Лишь глаза смотрели из черепа, криво сидевшего на вершине кучки останков. С нечитаемыми эмоциями они взглянули на братьев и тоже расплылись.
– Я никогда больше не буду есть мороженое, – пообещал Дин. – И жвачку жевать тоже.
Сэм выглядел так, будто собирался распрощаться с парой литров выпитого за утро кофе:
– Абсолютно с тобой согласен, братец.
***
– Вот уже сколько недель я использую подвал в качестве лаборатории, а все никак не привыкну к тому, как здесь холодно. Иногда кажется, что надо не халат надевать, а куртку на меху. Но холод полезен для тебя, не правда ли, дорогая?
Она улыбнулась дочери. Бэка, обнаженная, лежала на столе, прикрытая простыней по шею. Несмотря на то, что здесь, кроме них двоих, никого не было, Кэтрин хотела позволить дочери сохранить достоинство. Может, Кэтрин и ее мать – да еще доктор к тому же – но Бэка подросток, почти взрослая, и ее тело принадлежит только ей самой. Кэтрин в самую последнюю очередь стала бы обращаться с ней, как с куском мяса.
