Основной закон 2 (СИ) - Матвеев Дмитрий Николаевич
- Вы лжете. Вы сознательно не взяли с собой бумаги, заранее предполагая, что я потребую их предъявить. Что же в них написано такого, что вы настолько перетрусили? Понятно, что Ирина жива, иначе бы вы себя не вели настолько нагло. Но врачебная формулировка «удовлетворительное состояние» всего лишь означает, что нет непосредственной угрозы жизни. То есть, тело более-менее в целости. А как насчет психического здоровья? Ну? Что ж вы молчите? Она вообще себя осознает?
От страшной догадки по спине Валерика пробежала холодная струйка. Он вскочил на ноги и, опершись обеими руками о столешницу, всем телом подался в сторону «номера третьего».
- Вы увезли здоровую жизнерадостную девушку в свои клятые подвалы и там убили! Вы убили её личность, превратили в бездушный овощ! Я не прощу вам этого. Адрес!
Номер два замялся: то ли не имел полномочий, то ли действительно не знал.
- Адрес! Быстро!
В комнате запахло озоном. Послышался треск электрических разрядов, одна за другой вспыхнули и лопнули лампочки в люстре, осыпав стол осколками. Запахло паленой проводкой. Вот тут-то проняло всех: и безопасников, и полицейских, и даже представителя арбитра.
Несколько побледневший номер первый вынул из кармана лист бумаги и подвинул его по столу к разбушевавшемуся магу:
- Вот, пожалуйста.
Он собирался сказать это уверенно и твердо, но голос подвел, дрогнул.
Валерик взял листок, не глядя сложил его и сунул в карман.
- Я вернусь через неделю и позвоню полковнику Муромцеву.
Он еще раз взглянул в упор на безопасников:
- Наш договор очень сильно зависит от того, что я найду по этому адресу.
Повернулся и вышел.
Глава 16
- Ну и что это сейчас было?
Костылев, повернувшийся к безопасникам, был хмур и серьезен.
- Какого хрена вы устроили этот цирк? Зачем вам понадобилось бесить мальчишку? Если он вас пошлет с вашими влажными мечтами, я его поддержу, так и знайте. Здесь не место вашим традиционным фокусам, на кону вещи посерьезнее. И не дай вам бог начать с ним игры в тёмную. Если парень решит снова уйти в тень или, того хуже, выехать за границу, то мало вам не покажется. Это я обещаю от себя лично и от своего босса.
Представитель гаранта полез было за телефоном, но внезапно заорал:
- А-а-а, сука!
И принялся срывать с себя пиджак.
Может, кто другой бы промедлил, теряя драгоценные мгновения и снижая свои шансы, но не он. Пока генералы пытались сообразить, что произошло, Костылев уже пиджак скинул. На рубашке чуть ниже груди была прожжена здоровенная дыра. В дыре виднелось обожженное тело.
Тут и генералы спохватились. Один из безопасников, «номер второй», кинулся затаптывать полыхающий телефон, тлеющий пиджак с выгоревшей на месте внутреннего кармана дырой и занимающийся паркет. А полицейский рванул к двери. Распахнул створки, гаркнул во всю мочь:
- Доктора сюда! Срочно!
Началась суматоха. Младшие чины забегали, потащили огнетушители. Кто-то попытался разбить бронированные стёкла в окне. Прибежал врач с двумя санитарами и носилками. В момент определился с пострадавшим и принялся срезать с тела остатки рубашки, обрабатывать ожог. Генералы навытяжку стояли вокруг, а Костылев матерился сквозь зубы.
- Последняя, мля, модель! Полтораста тыщ, только купил! А вы все без телефонов, засранцы? Значит, знали, готовились? Ур-рою, суки, в Ванино поедете, тюленей караулить.
В дверь постучался кто-то из младшего персонала. Двери были и без того распахнуты, он просто пытался обратить на себя внимание.
- Кто там еще? – рявкнул Костылев.
- Оператор аппаратуры контроля, - доложился стучавший.
- И что там у тебя?
- Ничего. В смысле, всё плохо. Электроника сгорела подчистую, ремонту не подлежит. Никакие данные не сохранились.
Костылев медленно повернулся к безопасникам. Взгляд его жег не хуже напалма.
- Ну что, наигрались? Получили, что хотели, игрунцы хреновы? Вы знаете, СКОЛЬКО стоит эта аппаратура? Да вам за всю жизнь столько не заработать! И я даже знаю, за чей счет будет ремонтироваться этот домик. Как раз сейчас идет обсуждение бюджета на будущий год, и я вполне успею тонко намекнуть на толстые обстоятельства. А ваше начальство потом вас за это по-свойски обласкает. А теперь рассказывайте как на духу: что найдёт Меркушин на том адресе, и что можно сделать, чтобы он не послал вас в те гребеня, где вам самое место.
***
Валерик шел по городу. Конец июня, прямо как год назад. Накатило чувство де жа вю: те же улицы, те же машины, те же деревья, даже прохожие, кажется, те же самые. Только он другой.
Вон в том доме он жил, вот парк, где он бегал, где тренировался, и где нечаянно инициировал Веронику. Кстати, она должна жить где-то неподалёку. Не хотелось бы с ней встречаться. Ясно ведь: ничего хорошего из этого не выйдет. Расстались плохо, и от встречи добра ждать не приходится. Он взглянул на экран телефона. Навигатор вёл через дорогу, к ближайшему зданию.
Валерик не поленился, дошел до перекрестка, подождал зеленого сигнала светофора. Обогнул длинную девятиэтажку, заходя во двор. Нашел нужный подъезд, поднялся по лестнице на пятый этаж и остановился перед солидной дверью. Нажал кнопку звонка. Послышались приглушенные шаги, щелкнул замок. Распахнулась дверь и перед изумленным парнем предстала не менее изумленная девушка.
- Вероника?
- Валера?
Они произнесли это одновременно и ошеломленно замерли друг напротив друга.
Первым опомнился Валерик. Для очистки совести глянул в бумажку с адресом: нет, всё точно. И после секундного колебания задал вопрос, ради которого пришел:
- Вероника, скажи: Иринка… она здесь?
Голос подвел, сорвался под самый конец, но Вероника против обыкновения не съехидничала и даже не улыбнулась. Это настораживало.
- Здесь, - кивнула девушка. - Ты проходи, разувайся.
Голос Вероники тоже был странным, непривычным. Он звучал глуховато, усиливая и без того нарастающую тревогу.
Следом за хозяйкой Валерик прошел в дальнюю комнату, откуда по всей квартире расходился запах болезни. На медицинской кровати – простой, без наворотов – лежало нагое тело. Он сделал шаг, другой, третий, склонился над кроватью. Да, это была Иринка. По крайней мере, тело принадлежало ей. Только сейчас оно словно усохло. Пожелтевшая кожа облепила скелет, пустые мешки грудей обвисли по сторонам. А где пышные рыжие волосы? Обтянутый пергаментной истончившейся кожей череп был абсолютно гладким. Пустые глаза, лишенные малейшего выражения, смотрели куда-то в потолок, а из уголка полуоткрытого рта на подушку стекала тягучая нитка слюны. Вены на руках сплошь были в следах уколов, в синяках.
Валерик крутнулся вправо-влево в поисках нужных предметов. Увидел, быстрым движением ухватил с тумбочки пачку влажных салфеток, протер ладони, протер грудь и затылок лежащего перед ним тела, приложил руки. Прикрыв глаза, всмотрелся в потоки золотистых искорок и спустя несколько секунд резко поднялся. Руки его бессильно повисли вдоль тела. Он медленно обернулся и, встретившись глазами со стоявшей у входа Вероникой, в ответ на безмолвный вопрос лишь обреченно покачал головой.
Через полчаса они вдвоем на кухне пили чай. Примерно так же, как год назад, только нынче потчевала Вероника. Заварила духмяный индийский чай из тех, что держат обычно для дорогих гостей. Нарезала дольками лимон, напластала бутербродов и села за стол напротив.
- Извини, Валер, я никого не ждала, - развела она руками, - ничего не готовила. А мне самой достаточно салата и витаминного коктейля.
- А что так? Ты же ведь была инициализирована. Могла торты лопать килограммами, и при этом не потолстеть ни на волос.
Девушка тяжело вздохнула:
- Могла. Теперь не могу. Профукала я твой дар.
- Жалеешь? – полюбопытствовал Валерик.
- Сперва жалела, особенно, когда отца из внутренней тюрьмы Службы выпустили. Потом привыкла. Я ведь толком ничему не научилась, и с силой своей даже в малой степени освоиться не смогла. От неё ведь только проблемы были. Я психовала, всё вокруг разносила. Вот с психу и похерила то, что имела. А когда Иринка пропала, я испугалась едва ли не до мокрых штанов, и добила то, что еще оставалось. Теперь-то уж поздно жалеть.
