Остров (СИ) - Никонов Андрей

Павел приложил телефон к сенсору, получил правила заведения — живого обслуживающего персонала тут не было, даже охранника, только вечером бармен следил за порядком и заодно разливал напитки за отдельную плату, и утром, когда солнце уже вставало, появлялись две горничных, они вычищали номера, меняли полотенца и загружали пищевые автоматы. Всё остальное постояльцам предлагалось делать самостоятельно. В том числе развлекаться, парень, выйдя на улицу, ещё раз осмотрел окрестности, но вроде бы кладбища, где лежали сдохнувшие от тоски гости мотеля, поблизости не наблюдалось.

— Наверное, трупы бросают сразу в море, — сказал он сам себе, и отправился на берег. До заката оставалось ещё часа четыре.

Пляж возле маяка был шикарным, белый песок, плавный вход в кристально чистую воду, в пятидесяти метрах от берега на воде шлёпался ряд буйков с отпугивателями и защитными сетями, где-то на пределе видимости во водяной поверхности скользили треугольные плавники, но к тому месту, где Павел решил поплавать, они не приближались. Тупорылые акулы существовали на Сегунде задолго до того, как здесь появился человек. Как они сами перебрались из реки одного мира в реку другого, учёные так точно и не установили, но три миллиона лет — достаточный период времени для того, чтобы даже самые невероятные случайности произошли. К буйкам акулы старались не приближаться, чего не скажешь о рыбах паку с квадратными зубами, похожими на человеческие — эти иногда проскальзывали мимо сетки.

Так что Павел нацепил заодно и сканер, который отслеживал всех крупных особей на расстоянии до ста метров, и только потом нырнул. Вода была в меру тёплой, не очень солёной — из-за впадающей неподалёку в океан Рио-Лунго. Через полчаса Веласкес вылез из воды и запрыгал на песке, вытряхивая из уха воду. Полежал на песке, повторил ещё раз. И так почти до ужина, который здесь начинался с первыми сумерками.

Немного отдохнув в номере, Павел прошёл в общий холл, помахал рукой парню, сидевшему возле бара — его подружка куда-то исчезла, зато появился бармен, точнее — барменша, женщина средних лет, довольно миловидная и явно молодящаяся, с растрёпанными светлыми волосами. На бейджике было написано имя — Мари. Негромкая музыка всё так же звучала из встроенных в стойку колонок, что-то блюзовое. На большом экране двадцать человек бегали по зелёному полю — чемпионат по футболу должен был начаться в октябре, и как раз заканчивались отборочные игры.

Ужин никто не собирался готовить, сюда привозили уже скомплектованные наборы, которые Мари кидала в автомат, и через пять минут постоялец мог забрать его в номер, и там съесть в одиночестве, или воспользоваться одним из диванов и столиком, а заодно взять что-нибудь выпить.

Павел хотел было так и поступить, в компании жевать всегда приятнее, но тут его взгляд упал на четвёртого постояльца, который показался ему знакомым. Невысокий мужчина, с кожей оливкового оттенка, седеющими короткими волосами, выдающимся носом и глазами навыкате, сидел на диване и нехотя что-то жевал, запивая еду пивом. Перед каждым глотком он чуть морщился, словно вкус напитка был ему неприятен. На мага он взглянул мельком, и, как показалось Павлу, с неудовольствием. Возможно, мужчина был мизантропом, и каждый новый человек доставлял ему душевные страдания. Но он заплатил ровно столько же, сколько Павел, так что мог сидеть и страдать, сколько душе угодно.

Тем не менее Веласкес был готов избавить его от своего присутствия. Когда барменша Мари принесла и ему пиво в запотевшей кружке, Павел вспомнил, где он раньше видел этого человека. Пятнадцать лет назад, в приюте, на острове Мечты, тот работал старшим воспитателем. Звали тогда мужчину Шань Ли, он занимался с детьми физической подготовкой. Кроме Павла, у воспитателя было ещё три сотни подопечных, но Веласкес надеялся, что изменился достаточно, чтобы не привлечь к себе внимания — вырос, разросся в плечах и бицепсах, состриг длинные волосы, и почти ничем не напоминал того тощего глиста, которым попал в приют.

Павел встречал некоторых людей из прошлой жизни, особенно в последние четыре года, но никто пока не связал воедино его и того тощего мальчишку, которого перевели в июне 323 года в другой пансион, для проблемных подростков, где он и утонул года через три. И он очень рассчитывал на то, что это так и дальше будет продолжаться. Не было никаких причин волноваться, Паулу Гомеш умер восемь лет назад, когда Павел Веласкес уже отметился на Свободных территориях. К тому же Кавендиш очень постарался, чтобы не только отпечатки пальцев и ген-код, но и многие детали были изменены в архивных файлах, это несложно, когда ты продвинулся по карьерной лестнице до помощника директора Службы контроля. Единственного помощника.

Поэтому он спокойно сидел, цедил пиво, и ждал, когда его старый знакомый наконец покончит со своим ужином и свалит к себе. Через пять минут после того, как Шань Ли ушёл, он забрал коробку с едой, и вышел на улицу. Солнце уже садилось, но ещё не наступил тот момент, когда видимость падает, ветер почти совсем стих. На стоянке Шань Ли открыл переднюю дверь своей машины, и, видимо, собирался уезжать.

Павел нацепил служебные очки — и Сол ещё слишком сильно светил, и репортаж про маяк мог пригодиться на худой конец, мысленно пожелал Шаню хорошего пути, все эти сельские пансионы, где отдыхаешь в одиночестве и тишине, хороши первые несколько часов. С того места, где стоял маг, была видна верхушка маяка, в ускользающих лучах она выглядела, словно шпиль старинного замка. Веласкес собирался подняться на верх и немного поснимать, и уже повернулся в сторону своего номера, чтобы оставить там еду, когда на стоянке показалась девушка, та, что была днём с парнем, сидящим внутри. Она явно была напряжена, и очень торопилась. Настолько, что чуть было не сбила Павла с ног. Девушка была в кожаной куртке и обтягивающих голубых джинсах, руки она держала в карманах, но под полой куртки у неё был пистолет в кобуре.

Ничего необычного, многие носили с собой оружие, Остров был местом опасным, особенно на Свободных территориях. У самого Павла карабин лежал в байке, а пистолет — в номере, но если бы он собрался выйти за территорию мотеля, то тоже взял бы его с собой.

Девушка стремительно шла с угла стоянки по направлению к нему, траектория её пути шла как раз мимо машины воспитателя. Парень из бара тоже вышел, он стоял чуть позади Павла, и маг ощутил дуло пистолета у своего виска.

— Не шевелись, — посоветовал ему голос сбоку. — И не вздумай кричать.

Павел застыл. Ему сразу пришло в голову, что это могут быть люди Карпова, непонятно зачем, но они его выследили. Но потом ситуация изменилась.

Когда девушке оставалось несколько шагов до Шань Ли, она выхватила из наплечной кобуры пистолет, и, почти не целясь, выпустила очередь. Пороховое оружие не требовало подготовки, в отличие от разгонного, но и попасть в цель из него было значительно труднее, к тому же, у неё дрожала рука. Из двадцати восьми пуль только три попали в жертву, остальные ушли в молоко.

Первая пуля ударила в плечо, Ли стоял к девушке боком, прикрываясь спереди дверью машины, и поставив ногу внутрь, таким образом и спина его была частично прикрыта. Вторая попала в ногу. Судя по тому, как брызнула кровь, Шаню повредило артерию. И третья попала в шею, вырвав кусок, так что, скорее всего, бывший воспитатель после первой очереди был уже мёртв, он свалился на сиденье, скрывшись из вида.

Потом девушка посмотрела на Павла, и потянулась к кобуре, чтобы сменить обойму.

Маг оценил своё положение как почти безнадёжное. Тот, кто держал его на прицеле, стоял совсем рядом, и можно было попытаться выбить пистолет из рук, но тощий предусмотрительно отступил на шаг, так что пока он будет разворачиваться, чтобы уйти с линии выстрела, ему несколько раз прострелят голову.

Девушка не была профессионалом, её кобура висела неправильно, обойма была внутри, а не на магнитных захватах, и чтобы её вытащить, ей понадобится несколько секунд.