Дело о стаях (СИ) - Сереброва Алёна

«Он ведь не сделает ничего плохого своему сыну?..»

В памяти воскресает предыдущая охота и слова, сказанные двумя разными людьми.

«Дождёмся полнолуния» — обещание Германа.

«Он пошлёт на смерть всех и даже собственного сына не пожале…»

В ушах Славы звучит отголосок выстрела, оборвавший фразу Сидра, и приходит понимание, что Герман может и не выполнять обещания. Зачем ему ждать почти целый месяц?

«Это его сын» — напоминает себе Слава и вспоминает о случившемся с Сабиной. Её мать не остановил факт родства.

«Ты мой сын» — вспыхивает ещё один кадр-воспоминание и Славу передёргивает. Он понятия не имеет, сказал ли Герман правду или решил с ним сыграть в какую-то игру.

«Потом. Об этом можно подумать и потом, Слав. Успокойся».

— Его укусили, Руслан. Бета. Ты знаешь…

Слава не договаривает, потому что лицо Руслана мгновенно меняется и лёгкая насмешка уступает место застывшей равнодушной маске, за которой прячутся все до единой эмоции. Лишь по поджатым губам и сверкающим сталью серым глазам можно понять разгоревшееся внутри пламя. Он тоже помнит, чем закончился укус беты для его семьи.

— Говори адрес.

Глава 15

Утро полностью вступает в свои права, когда Рита уезжает, подбросив их до машины Демида и бросив напоследок задумчивое: «Так вот почему ты специализируешься на оборотнях».

Теперь Славу по возвращении на работу ждёт допрос, но сейчас он просто отмахивается от этой мысли, полностью сосредотачиваясь на заснувшей на руках Ане.

Переложить её в автокресло не составляет никакого труда, а вот уйти самому оказывается гораздо сложнее. Не просыпаясь, Аня тянется следом, цепляясь пальчиками за футболку. Спасает только наскоро отряхнутый от грязи и пыли потрёпанный волчок, которого она благосклонно обнимает, наконец-то отпуская Славу.

Стоит только выпрямиться, как налетает холодный ветер, стремясь, кажется, забраться под самую кожу и поселиться дрожью в крови. Вот только сильно промёрзнуть Слава не успевает. На плечи, тут же окутывая теплом, опускается куртка.

— Надевай, — требует Демид в привычно грубоватой манере и отступает. — И застёгивайся.

Слава жмурится, на автомате одеваясь и застёгиваясь до самого горла, прежде чем осознать происходящее и обернуться. Возмущение застревает в горле, когда Демид пожимает плечами, отвечая на незаданный вопрос:

— У меня сумка в багажнике.

Слава не переспрашивает, просто преследует Демида пока тот не достаёт из чёрной спортивной сумки тёплый серо-стальной свитер и наконец-то не одевается.

Простреленное колесо попадается на глаза чуть позже, следом за маленьким круглым отверстием с паутинкой трещин на заднем стекле, и пробежавший по позвоночнику холодок уже не имеет ничего общего с окружающей их поздней осенью.

Слава не знает, как Демид получил первое пулевое, с которым ему пришлось уходить от охотников, может быть именно после аварии.

«Не думай об этом» — жёстко обрывает себя Слава, прежде чем воображение подкинет красочные картинки этой погони.

— Слав, всё хорошо.

Слава кивает, пряча руки в карманы куртки, так чтобы не было заметно, как они дрожат.

— Так как ты оказался здесь? — в свою очередь спрашивает Демид, не отрываясь от замены колеса. Пока Слава отвлёкся, он успел не только достать запаску, но и открутить болты.

— Тот же вопрос, — уходит он от ответа.

— Твоей матери не было дома, никто из вас не отвечал. Мы сутки пробыли в гостинице, а потом уехали. Так и думал, что ты во что-то вляпался.

— Эй! — возмущается Слава, скрещивая руки на груди. — Я не вляпывался, так получилось!

— У тебя вечно всё само.

— А мама в больнице была, — словно не слыша чужого ворчания, продолжает Слава уже более спокойно. — Небольшая авария. Если верить Рите, то уже всё в порядке, но телефона она лишилась, поэтому ты не смог дозвониться.

— А твой? — отвлекается от колеса Демид и Слава пожимает плечами, признаваясь:

— А мой дома.

— И мы возвращаемся…

— Я не вляпывался, а просто влез. Рабочий момент…

— Но ты не на работе. Я слышал, как ты разговаривал со своими коллегами.

Слава поджимает губы и отворачивается, не желая говорить, но потом, спустя несколько минут напряжённой, разбавленной только шумом леса в стороне тишины, всё-таки сдаётся:

— У меня отпуск за свой счёт. Никто бы не дал добро на внедрение или командировку. Не нашему отделу.

— И ты сунул голову в петлю за свой счёт, — припечатывает Демид, снимая машину с домкрата.

— У меня была поддержка, ты сам видел.

Демид хмыкает, выражая своё отношение к этой самой поддержке, и что-то внутри Славы лопается от перенапряжения.

— Если бы я не влез во всё это, — очень тихо начинает он, разворачиваясь к закрывшему багажник Демиду. — То твоя волчья задница была бы нашпигована отравой, а я бы так и не узнал, что с вами случилось. Ты не подумал об этом?

Слава наступает, недовольно вглядываясь в хмурое лицо. Сведённые на переносице брови и поджатые губы только добавляют раздражения. Славу начинает потряхивать, будто он снова на улице в одной футболке, а ветер голодно облизывает кожу.

— Я прихожу домой, пытаюсь вам дозвониться, ищу вас, когда начинаю подозревать, что что-то случилось, но не нахожу. Ты понимаешь, каково бы мне было? Вы бы просто пропали, исчезли, будто растворившись в воздухе.

— Ты оставил телефон дома, — напоминает Демид и приходит черед Славы поджимать губы. Только вот отступать или стыдиться он не собирается.

— Перед тем как уехать я звонил тебе, чтобы узнать добрались ли вы, но телефон был недоступен. Так что не смей обвинять меня в оставленном дома телефоне, слышишь? Ты не ответил и не перезвонил потом. Так что не надо наезжать на меня.

Слава дышит шумно, заполошно, будто только что пробежал стометровку. Они стоят нос к носу, и он не собирается отступать.

— Не дозвонившись до меня, ты мог позвонить Сабине или Руслану. Ты прекрасно знаешь их номера. Но ты не позвонил. Я знаю это, потому что они бы мне сказали. Если твой телефон сломался, то ты мог позвонить с другого, а не обвинять меня в том, что я оставил свой дома!

Слава выдыхается так же внезапно, как и заводится. Просто кончается запал, оставляя после себя внутри звенящую пустоту.

— Ладно, забей. Поехали, — он отворачивается, не желая больше смотреть в напряжённое лицо.

— Слав, — тихо зовёт Демид из-за спины, но Слава даже не поворачивает головы.

— Ты сможешь вести? Я не помню, куда права сунул, так что, пока не найду, за руль мне нельзя.

— Слав, — снова зовёт Демид, когда Слава уже оказывается рядом с пассажирской дверью. — Посмотри на меня.

— Зачем?

Слава всё-таки оборачивается, внезапно снова оказываясь нос к носу с Демидом. Тот подошёл так тихо, что он даже не заметил этого.

— Чего тебе?

— Прости.

Совсем недавно Слава бы съязвил на эту тему. Слишком уж редко Демид признаёт свои ошибки и уж тем более извиняется, но сейчас… У Славы просто нет на это сил. Поэтому он лишь пожимает плечами, а потом, внезапно уткнувшись лбом в грудь, признаётся:

— Я так испугался, Демид. Ты не представляешь, как мне было страшно, когда я увидел вашу фотографию и понял, что эта охота ведётся на вас.

Слава шумно втягивает носом воздух, когда на затылок ложится крепкая, горячая ладонь и пальцы успокаивающе зарываются в волосы.

— Прости, — повторяет Демид очень тихо, и Слава чувствует, как обжигают глаза непрошеные слёзы.

Он так чертовски испугался тогда.

— У тебя есть планы на ближайшие дни? — внезапно интересуется Слава, поворачиваясь к Демиду, когда они выезжают на главную дорогу. — Так как, никакие проекты не ждут твоего возвращения из отпуска?

Он не торопит, просто вновь повисшее в машине молчание напряжением оседает на плечи.

— Что ты задумал? — наконец-то отзывается Демид, бросив на него быстрый взгляд и тут же вернув всё внимание дороге.