Юля Лемеш - Чертов angel
— Ты ничего не сломал? Не ушибся? — Нюся принялась интенсивно мять повизгивающего Олега, пытаясь на ощупь определить, нет ли серьезных повреждений.
Кото улучил момент замешательства, схватил Олега за руку и без лишних слов уволок наверх.
— Не волнуйся, взрослые сами разберутся. Брюки — ерунда. Видишь ли, Нюся попала в неловкую ситуацию… Такое с ней бывает. Лучше расскажи, как прошел праздник. Понравился твой подарок?
Дом слегка вздрогнул от многозначительного бабаха двери в «детскую», прервав тотальное онемение семейного совета.
— Вылитый прадед Самуил, — восторженно подытожила Нина Петровна.
В Олеге от таинственного прадеда Самуила было не больше, чем в пуговице. Особенно из образа выпадал цвет глаз, не свойственный подавляющему большинству всех Самуилов на свете — пронзительно синий, как ясное небо в июле. Но этот очевидный факт не смущал потенциальную бабушку. По причине своей не меньшей голубоглазости. Правда, в ее случае более уместно сравнение с небом в октябре и ближе к сумеркам.
— У него на подбородке ямочка, — выпалил Иваныч, продемонстрировав нижнюю часть лица, поросшую щетиной.
Ямочка там имелась, спору нет. Даже не ямочка, а барсучья нора в выпуклом упрямом кирпиче челюсти Иваныча. Но на Нину Петровну она не произвела ровно никакого впечатления. Мало ли у кого челюсть с дефектом? И нечего таким безобразием хвалиться.
Прислушиваясь, Виктор тоже решил внести свою лепту в дискуссию. Неуверенной походкой он дошел до мутного пятнистого зеркала в резной раме, где долго рассматривал свое нечеткое отражение.
— Нос — раз, рот — два, уши — три. Нет сомнений. Мой сын. Мы будем за него бороться. Не сметь запрещать мне видеться с моим сыном! — визгливо вскрикнул он напоследок и попытался прорваться на лестницу.
Своевременно возникший Кото отогнал разбушевавшегося Виктора на прежнее место.
— Цыть, папаша. Мальчик переволновался. Я уложил его спать. И еще — я советую вам определиться, хотите ли вы конфликтовать, или вам действительно не безразлична судьба ребенка? Вот и славно. Будем считать, что не безразлична, — миролюбиво добавил он, воспользовавшись временным затишьем. — Теперь — марш по домам.
— Вы заметили, он назвал меня папашей! Мама! Ты слышала!
Но на Виктора никто не обращал внимания, поскольку Кото уже распахнул дверь и посоветовал во второй раз сваливать по-хорошему.
— Да. Так будет лучше, — с облегчением присоединилась Нюся.
Впервые в ее голосе промелькнул намек на угрозу.
«Если будут артачиться — непременно выйду из себя и учиню безобразный скандал с битьем посуды. Мне давно эта ваза не нравилась», — подумала она со злорадным предвкушением.
Ей захотелось орать как последней халде и бороться за Олега, словно эти чужие гадкие люди действительно могли коварно отобрать мальчика. Нюсю даже начала колотить нервная дрожь. Два-три глубоких вздоха как всегда сыграли не последнюю роль. Привычка быть паинькой взяла свое. Нюся, хоть ей было мучительно трудно, сдержалась. Такое мужество базировалось на некоторой привязанности к вазе. Кроме того, момент яриться был безнадежно упущен — гости понуро выдворялись сами. Впрочем, пригрозив напоследок обещанием вскоре вернуться. Если Нюся сама не отзвонится не позднее, чем завтра.
— И ведь притащатся, бедолаги. Сына им подавай! Ха! Неужели кто-то может подозревать, что в таком городишке возможно быть тайно беременной. А уж тем более — родить. Тут на окраине пукнешь, а в центре сморщатся, — высказывание сопровождалось любовным поглаживанием уцелевшей вазы.
— И, тем не менее, они надеются. Что в этом дурного? — спросил Кото, прикидывая, раз конфликт исчерпан, не насладиться ли раскачиванием.
Догадливая Нюся шустро проскочила у него перед самым носом, изловчилась и сама плюхнулась в кресло-качалку.
— Вот тебе, — мстительно пискнула она.
Выполнив задуманное, она уже более спокойно прибавила:
— Надежда никому не вредила. Только не в этом случае. Олег знает все про свою семью. Он достаточно взрослый и умный мальчик, чтоб не опускаться до вранья. Даже ради таких любвеобильных папаш. Жить во вранье никто не хочет. Это, друг мой, Кото, противно. И не спорь со взрослой женщиной.
— На коленки усядусь, — невпопад пригрозил Кото. Нелепо развернулся спиной к Нюсе и прицелился задом, намереваясь исполнить угрозу.
— Да пожалуйста, — Нюся приглашающе развела руками, ни секунды не сомневаясь, что ее неприкосновенности ничего серьезнее слов не угрожает.
Погода торжествовала очередную победу над прогнозом. Теплый легкий ветер прогуливался по улицам снулого городка. Примирительно лопотали осины. Истерически вскрикивали страшно занятые прожорливые птицы.
В просторной полутемной комнате с видом на ночной двор, натужно скрипя сочленениями, раскачивалась парочка спорщиков. У одного из которых, похоже, напрочь отсутствовало чувство юмора. Зато упертости было хоть отбавляй.
Придавленная восьмьюдесятью килограммами чужого живого веса, Нюся изумленно выглядывала из-под локтя бесстрастного Кото. Который воплощал сейчас оскорбленную статую безмятежности со скрещенными на груди руками.
Качалка панически затосковала, вспомнив про свой допотопный возраст, про тяжелую трудовую жизнь на благо разновыпуклых задов, вспомнила происки одинокого жучка-древоточца, полакомившегося ее левой изогнутой ногой. Качнулась напоследок — и развалилась на пружинистые запчасти, оповестив вселенную о своей кончине прощальным пронзительным воплем.
То, что жалкой кучей валялось на полу, мало напоминало семейный портрет в интерьере. Кряхтел Кото, зацепившийся штаниной за острую качалкину запчасть, заливисто хохотала распластанная Нюся.
— Куча-мала! — радостно завопил Олег, кубарем сбегая с лестницы, и в полном восторге шмякнулся сверху на Кото, под которым плакала от смеха полузадушенная мать семейства.
* * *Сидя за просторным рабочим столом, полковник распекал невидимого ослушника невероятно скучным голосом, бесстрастно матерясь в телефонную трубку. Такая картина была для Нюси не внове, что не мешало ей в который раз изумиться особому расширенному варианту простого российского мата, свойственному исключительно труженикам милиции.
Подавляющее большинство любителей непечатной лексики даже не подозревают о наличии такого количества вариаций на тему сексуальных утех. А опубликование ментовских синонимов слова «достал» вызовет необходимость издания приложения к толковому словарю русского языка. Да, мат полковника был сочен, разнообразен, образен и цветист. Хороший был мат, качественный. Впрочем, как и сам полковник. Которого мат вовсе не портил, скорее — дополнял. Вспомнив поучительную книгу знаменитого лингвиста Льва Успенского «За языком до Киева», Нюся криво усмехнулась. С лексиконом полковника и до Тмутаракани пешедралом доберешься без проблем. Если будешь передвигаться от одной ментовки до другой. Повсюду за своего примут.
Но в данный момент Нюся решила обратить внимание на другой аспект. Ей показалось, что эффект внушения достигается Сергеем вовсе не за счет изощренных ругательств. Скорее всего, тут главнее не «что», а «как» говорится. В интерпретации полковника матюги звучали буднично, произносясь ровным поразительно тихим голосом. Настолько тихим, что надо буквально затаить дыхание, чтоб уловить хоть слово. Впрочем, почти беззвучно полковник разговаривал только с подчиненными. Нюся своими хроническими «Ась? Что ты там бормочешь?» давно выдрессировала его повышать голос до хорошо слышимого.
Выволочка закончилась. Сергей жестом крайне усталого человека протер глаза. Вероятно, чтоб получше разглядеть оголенные коленки визитерши.
— Вот твои документы на ребенка. Но пока я попридержу их у себя.
Для убедительности полковник шлепнул прозрачной синей папкой об стол. Перевел взгляд с привлекательных коленок на приоткрытые нежно-розовые Нюсины губы.
— Все бабы — дуры. И ты, хорошая моя, не исключение. Поясняю для особо одаренных. Твоя прихоть выполнена. Не дуйся. Может, хоть на этот раз ты все продумала, но остается главный вопрос. Мальчишка-то согласен остаться у тебя? Ну и ладненько. Поверим. Проверим. Ты хоть его фамилию знаешь?
Неприятный вопрос поставил Нюсю в неловкое положение. Она сразу поняла, что попала впросак. Вот если б она сейчас смогла продемонстрировать свою осведомленность, тем самым поставив самоуверенного полковника на место. Мол, конечно, я подготовилась как надо, все про мальчика знаю. Но, увы.
— Он две называл. Только я не запомнила.
— Кличку своего барбоса, небось, сразу выучила. А тут тебе не щенок. Тут — человек! Я ж говорил, что все бабы… Хороший пацан, правильный. Он тебе две фамилии называл, которые ты не изволила запомнить, потому что его родители были не расписаны. Сожительствовали. И кто его батя — хрен его знает. Смешно не это. Смешно то, что и мать ему не родная. Она его у помершей сестры, которая числится как мать-одиночка, заради пособия усыновила. Только он про это не знает. Эта псевдо-мамаша, то есть тетка его, сначала свою жилплощадь прогуляла, потом в сеструхину квартиру въехала. Ее тоже просрала. Мутная история. Но за наследственность можешь не волноваться. Натуральная мамаша была трезвенницей.
