Ольга Романовская - Девятка мечей. Игра на опережение
Две минуты погоды не сделают, поэтому зашла в дамскую комнату и привела себя в порядок. Теперь только пятна на щеках и мокрое пятно на подоле платья напоминали о недавней пробежке. Но лучше уж мокрый, чем грязный подол. Немного подсушила его подручными средствами и, гордо выпятив грудь, потопала в приемную. Снаружи – сама невозмутимость, внутри – трусливый заяц, сжавшийся в комок.
Вошла и сразу оказалась под перекрестным огнем взглядов.
Во главе стола восседал Лотеску. Пальцы вертели карандаш; чуть в стороне стояла пустая чашка.
Справа – Синглер, рослый бритый мужчина, напоминавший бандита. Слева – незнакомый блондин в идеальном костюме, но у меня глаз наметан, не того же пошива, что у Лотеску, а посреди стола – коробка из-под обуви. Странно.
– Замечательно, можно начинать, – прокомментировал мое появление Лотеску. – Женщины – существа ветреные, часов не замечают. Извиним же госпожу ишт Мазеру.
Гора упала с плеч. Если заместитель главы Карательной инспекции простил опоздание, никто слова поперек не скажет. Тот блондин, отчаянно пытающийся казаться респектабельным господином, явно не Барашт, а никто кроме него слова Лотеску сказать не может.
С дозволения начальства села, выложила блокнот, диктино и попросила включить изопроектор, чтобы показать снимки.
– Потом, – остановил меня Лотеску. – Я сам посмотрю.
Намек ясен: огласка начальнику не нужна, об Алерно надлежит молчать.
– Это вам, ишт Мазера, – Лотеску кивнул на коробку. – Прислали вчера утром. Думаю, выводы сделаете сами. И да, – спохватился он, – позвольте представить нового начальника Отдела по работе с магией, господина Итона ишт Невриса. Впредь, пожалуйста, никуда не посылайте его, Магдалена.
Смутившись, поздоровалась с Неврисом и извинилась. Блондин промолчал, только засопел. Ну да, взбучку лучше устраивать в отделе, чтобы все видели мое унижение.
– Платок приготовьте на всякий случай, – посоветовал Лотеску, когда я потянулась к коробке. – Она уже не пахнет, но все же зрелище… Не букет, это точно.
Подняла крышку и тут же выронила, зажав ладонью рот. В коробке лежала женская голова, отрезанная, изуродованная голова брюнетки. Теперь понятно, почему Лотеску так кричал вчера и требовал никогда не отключать диктино. Наверняка все Карательное управление сделало один-единственный вывод. Но ведь на каждого сотрудника заводится личное дело, куда вписывают разные физические параметры, даже образец крови берут, зубы пересчитывают и тому подобное. Можно было просто поднять документы, взять те же волосы, у меня целую прядь отрезали и запечатали в специальный пакетик, и лаборатория быстро бы подтвердила: я жива.
На столе нашелся графин с водой. Не выдержав, налила себе стакан и залпом выпила. Чуть-чуть полегчало, но все равно немного подташнивало. Отвернулась, чтобы скрыть свою слабость. Не положено сотруднику Отделу по работе с магией терять сознание при виде подобных «подарков».
– Хорошая реакция, – одобрительно протянул Синглер. – А вы говорили: «В обморок хлопнется!» Девчонку даже не стошнило.
Это он моего лица сейчас не видит! Наверняка зеленая, и очень в туалет хочется, к раковине.
– Уберите коробку, – попросил Неврис. – Мне кажется, мы все достаточно полюбовались.
Неслышно отворилась дверь, и вошла Алина. Значит, Лотеску нажимал на кнопку вызова секретаря. Бедная Алина, она же по стеночке сползет при виде содержимого коробки! Но, оказалось, Синглер уже успел ее закрыть, и секретарь даже не подозревала, что ее попросили вернуть в лабораторию.
– Пару долек лимона принесите, – когда Алина уже стояла в дверях, попросил Лотеску и покосился на меня. – Госпоже ишт Мазере плохо.
– Окно открыть? – тут же откликнулась секретарь.
Лотеску кивнул, и через минуту в переговорную ворвался свежий воздух. Сразу стало легче дышать.
– И как вам подарок? – Лотеску откинулся на спинку стула и скрестил пальцы на затылке. – Прислали с курьером от имени покойного журналиста. Сходство есть, не находите? И символично было бы, вернуть сотрудницу на рабочее место. Частично, но ведь голова – самое главное, верно?
– То есть вы решили, будто меня?.. – С благодарной улыбкой забрала принесенный Алиной лимон на шпажке и проглотила. – Но ведь анализ показал бы…
– Показал, – Лотеску выдержал паузу, – близкое родство как минимум. Потом, конечно, нашли различия, но первую половину дня вы, ишт Мазера, числились мертвой. С выключенным диктино и подавно. Сколько пропущенных вызовов было, а? Или вы решили, мне нечем заняться, как вам когда-то после натского?
Покраснела до корней волос, начала оправдываться, но начальник добродушно усмехнулся, махнув рукой:
– Не надо. Дело прошлое. А вот нынешнее…
Лотеску помрачнел и резко выпрямился, покосившись на Синглера. Тот отчего-то стушевался и изобразил, будто занят собственным маникюром. Значит, мне хотели сообщить неприятную новость. И шутил Лотеску специально, стараясь отвлечь внимание. К чему же они меня так готовили?
Сердце болезненно сжалось, на миг стало нечем дышать.
У Томаса две дочери, у меня – три сестры, а еще множество кузин и других родственников. «Близкое родство как минимум»… И эта пауза…
– Кто это? – хрипло спросила я. – Кого убила эта мразь?!
Не выдержав, перешла на крик и выругалась при начальстве – нервы. Если с головы родных упал хоть один волосок, костьми лягу, но найду некроманта!
Даже со стула вскочила, уперлась руками в стол и уставилась на Лотеску. Почему на него? Он точно все знал.
Но ответил мне Неврис. Сначала попросил успокоиться и вспомнить о субординации, а потом назвал имя, от которого я рухнула обратно на стул. Мир перед глазами поблек, переговорная поплыла. Конечно, она так на меня похожа, если выколоть глаза и исполосовать ножом, не различишь.
– Она же не в Вертавейне… – только и смогла выдавить из себя.
Селия ишт Мазера, моя кузина… Я ведь пошла в отца, а они с братом почти копия друг друга. Селия тоже папина дочка. Мы с ней погодки.
– Трупу от силы три дня, – равнодушно вбил гвоздь в кровоточащее сердце непосредственный начальник. – Значит, либо она ехала погостить к вам, либо преступник силой привез ее в Вертавейн, чтобы совершить ритуал.
– Еще и ритуал… – одними губами прошептала я и таки сползла на спинку стула. Сознание не потеряла, но дышала так, будто на грудь давил камень.
Меня подхватили под мышки и поднесли к окну. Странно, но помогло, после насильно влитой рюмки чего-то крепкого и вовсе полегчало. Закашлявшись – спиртное попало не в то горло, отстранила руки Синглера и прошептала: «Все, прошло уже».
Стараясь отвлечься от главного, думала о всяких мелочах, вроде того, откуда в переговорной взялась бутылка. Ее точно не было на столе, значит, притаилась на полке. Вероятно, держали для высоких гостей, а пришлось изводить на меня.
– Сходите в лабораторию, – мягко попросил Лотеску. – Понимаю, тяжело, но нужно. Если чувствуете, что не справитесь одна, возьмите провожатого. Неврис, проводите ишт Мазеру. Все же это не просто труп, а кузина. Магдалена, вы способны мыслить, или даже не стоит включать изопроектор? Там записи с кристаллов вокзала, есть кое-что примечательное.
Помахала на лицо руками, утерла слезы и заверила, смогу, выдержу. А душа клокотала от ярости. Сама бы с удовольствием перерезала горло ублюдку!
Лотеску кивнул и потянулся к пульту управления. Повисший над столом двусторонний, особой модели, изопроектор мигнул, и я увидела знакомый перрон. Видно было плохо: темно, вечер уже, но людей много.
– Десять часов, – прокомментировал Лотеску. – Пассажирский из Баррии.
Кивнула, хлюпнув носом. Расписание поездов знаю, понимаю, почему толпятся люди. Это выход для третьего класса, а баррийский состав всегда полон. Он ходит раз в неделю и привозит в Нэвиль новых искателей счастья. На перроне же толпятся родственники и знакомые тех, кто решил с их подачи обосноваться в Вертавейне. Либо же ждут посылок и весточек от близких, переданных с кондукторами.
– А теперь внимательнее, – предупредил Лотеску. – Левый угол, ближе к часам.
Изображение дрогнуло. Картинки быстро сменяли друг друга, пока изопроектор не замер на сцене прибытия баррийского поезда. Тот уже стоял у перрона, обдавая встречающих паром. Двери вагонов открыты; суетятся носильщики, толпятся возле важных кондукторов в гербовых куртках люди… И тут я увидела двоих, мужчину и женщину, протискивавшихся сквозь толпу к выходу. Оба в темных плащах с капюшонами; в руке мужчины чемодан. Вроде все в порядке, спутник заботливо держит за руку, прокладывает дорогу. Только со второго раза поняла, в чем дело: в движениях женщины! Она будто под воздействием дурмана, идет как кукла. Ее толкают, женщина не замечает.
