Эндрю Фокс - Блюз белого вампира
Морин ждала его на кухне, наливая в высокий миксер содержимое нескольких пластиковых бутылок.
— Твой друг-таксист о тебе сильно беспокоился, — сказала она, деревянной ложкой накладывая в миксер что-то, похожее на сырые яйца.
— Эрато? Беспокоился обо мне?
— Вот-вот, Эрато, он самый. Приходил ко мне в клуб на следующую ночь после того, как сгорел твой дом. Думал, я знаю, куда ты подевался.
Она включила миксер секунд на двадцать, потом вылила полученную смесь в высокий стакан и подала Джулсу.
— Вот, выпей это. Ты ведь голодный.
Джулс неуверенно посмотрел на красноватую жижу.
— Что это?
— Яичные белки, тушеные помидоры, плоды бамии, фруктовый сок и немного перца. Ну и кровь, конечно.
Джулс содрогнулся и поставил стакан на стол.
— Звучит как рецепт надежного средства от запоров. Спасибо, конечно, что побеспокоилась, но можно мне просто немного крови?
Морин угрожающе уперлась кулаками в крутые бедра и пригвоздила Джулса взглядом.
— Джулс Дюшон, ты немедленно выпьешь эту смесь! И попробуй только сказать, что она тебе не понравилась!
— Мо… Я много лет, кроме кофе, никакой нормальной еды не ем.
— Значит, начнешь есть сейчас! Тебе надо похудеть и поправить здоровье! Особенно теперь. Ты что, собирался заявиться обратно в город и как ни в чем не бывало вернуться к прежним привычкам? Ну тогда просто ступай на бульвар Мартина Лютера Кинга и нарисуй на груди здоровенную мишень, а снизу надпись: «Я чересчур жирный и тупой, чтобы о себе позаботиться!» Да чего там! Иди прямо сейчас к этому твоему Мэлису Иксу — сэкономь ему время на поиски!
— Ну, Мо…
Морин оттолкнула его руки и опустилась на колено, сделав вид, что отламывает ножку одного из стульев.
— Или просто заточить для тебя кол, а? Прямо здесь, сейчас? Сам проткнешь себе сердце. Так будет и проще, и быстрей.
Она дернула ножку сильнее, и раздался треск.
— Ну как? Согласен?
Джулс опустился на пол рядом с Морин и как можно мягче отвел ее руки от стула.
— Брось, Мо. Успокойся, ладно? Выпью я твою бурду, выпью. Гляди.
Он взял стакан и осушил его четырьмя огромными глотками, кое-как сдерживая озноб и позывы на рвоту.
Морин немного смягчилась.
— Вот и отлично. — Она взяла у Джулса стакан и поставила его в мойку. — Мой дом — мои правила. Чистую кровь я храню в холодильнике, и тебе пить ее строго запрещено. Понял? Если я как-нибудь приду домой и обнаружу, что ты вылакал хоть сколько-то… Вылетишь за дверь, не успев отрыгнуть. Ясно?
— Ясно как божий день, детка.
— Вот так-то.
Она наклонилась к Джулсу и разгладила складки на его халате. Потом удивительно нежным прикосновением пальцев сняла у него со щеки какой-то волосок.
— А ты отлично выглядишь в моем халате. Хотя все-таки будет лучше, если мы снабдим тебя собственной одеждой.
Джулс попытался улыбнуться, хотя на дне его желудка уже происходили какие-то подозрительные волнения.
— Неплохо бы. Особенно после того, как ты спалила мой последний костюм.
* * *Они ехали вверх по Канал-стрит к универмагу «Краус». Огромный старый магазин на углу Бейсин-стрит и Канал-стрит, сразу за границей Французского квартала, скоро закрывался, и сейчас там проводили распродажу. Джулс и Морин часто делали в «Краус» покупки, потому что, во-первых, работал универмаг допоздна, а во-вторых — в его отделах «Крупный и высокий» (для мужчин) и «Юные пышки» (для женщин) всегда был богатый выбор.
Джулс припарковал «линкольн» за универмагом, в двух шагах от жилого комплекса Лафит,[19] от которого как всегда веяло смутной опасностью. Захлопнув скрипучую дверцу, он невольно заметил, как уместно смотрится его автомобиль на фоне заколоченных окон и искривленных труб. Налетел порыв ветра, и Джулс покрепче натянул на уши неохотно занятый у Морин парик, чтобы тот не сорвало с головы. Полы широкого гавайского балахона взмыли вверх, к толстым как бревна бедрам, и на секунду Джулс стал похож на Мэрилин Монро, стоящую над вентиляционной решеткой в фильме «Зуд седьмого года». Морин заметила его страдальческий вид.
— Говорю тебе, нечего смущаться. Этот универмаг скоро закроется, так что местных продавцов ты вряд ли еще когда-нибудь встретишь.
Она ухватила Джулса за руку и потянула к заднему входу.
— И кроме того, дорогая Джулия, в таком виде тебе не привлечь внимание одного плохого мальчика, который может узнать, что кое-кто вернулся в город.
Джулс выдернул руку.
— Ну уж нет! Мы только на один раз договаривались! Не собираюсь я все время, выходя из дома, наряжаться как извращенец с Бербон-стрит!
— Я и не думала требовать ничего подобного. Чересчур велика опасность, что ты войдешь во вкус, а я в результате лишусь всего гардероба. Нет, на такие крайние меры мы пойдем только в том случае, если не удастся вбить в твою твердолобую голову, что пора наконец попросить помощи. А у кого попросить, ты сам знаешь.
Джулс собрался потребовать от Морин объяснения этих загадочных слов, но в следующий момент они вошли в универмаг и закрутились в людском водовороте. Полки и вешалки магазина выглядели так, словно по ним прошлись толпы мародеров. Или стаи саранчи. Десятки покупателей просматривали ценник за ценником в поисках заветных скидок. Немолодые кассиры с ожесточением колотили по клавишам своих столь же немолодых кассовых аппаратов — реликтов эры свинга, и Джулс, глядя на них, вспомнил, как больше ста лет назад мама привела его в «Краус» на день открытия — поглазеть по сторонам и сделать покупки. Он огляделся вокруг и с удивлением понял, насколько мало изменений произошло в «Краусе» с тех пор. Новый Орлеан хранил верность своим уютным старомодным магазинам гораздо дольше, чем другие города, подумал Джулс. Хотя и это скоро исчезнет. Исчезнет буфетная стойка в форме подковы на втором этаже, рядом с обувным отделом. Не станет странного маленького отдела на четвертом этаже, где причудливо сочетались домашние сладости, свечи и морские безделушки. Не останется продавцов, которые знали постоянных покупателей лучше, чем членов собственных семей…
Морин дернула Джулса за руку.
— Пойдем уже! Встал тут, рот разинул! Еще немного — и выбросят тебя вместе со старыми манекенами. Мне надо быть в клубе примерно через час. Не заставляй меня опаздывать. По крайней мере пока я тебя обеспечиваю.
Отдел «Крупный и высокий» ютился в дальнем углу секции мужской одежды на первом этаже универмага. Джулс с облегчением заметил, что полки здесь опустошены не так, как в остальных отделах. К ним подошел измотанный продавец со съехавшим набок галстуком.
— Добрый вечер, дамы. Чем могу помочь? Подыскиваете что-нибудь мужу или сыну? У нас отличный выбор костюмов «сафари». Большие скидки.
Джулс откашлялся.
— Вообще-то, — сказал он, — мы подыскиваем кое-что на меня.
Продавец, которому за годы службы наверняка случалось видеть самых разных покупателей, ограничился тем, что слегка приподнял бровь.
Когда через некоторое время Джулс подошел к кассе, в руках он держал три костюма «сафари» — два розовато-лиловых и один лавандовый (другие цвета давно разобрали), две пары брюк, пиджак в черную и золотистую клетку, несколько лимонных и зеленых хлопчатобумажных рубашек и красный бархатный жилет, который смотрелся на нем так стильно, что это вынуждена была признать даже Морин.
Однако самой лучшей из покупок был длинный плащ, который продавец специально для Джулса выудил откуда-то со склада. Плащ оказался почти точной копией того, что носил Хэмфри Богарт в «Касабланке». Нет, даже лучше, потому что обладал интригующе экзотической родословной, а именно — был сшит в Польской Народной Республике.
Стоя в очереди, Джулс толкнул Морин переполненными пакетами.
— Слушай, Мо, а что ты имела в виду, когда сказала, будто мне надо у кого-то помощи просить?
Морин обернулась и посмотрела на него с раздражением.
— Что сказала, то и имела в виду. Тебе нужна помощь.
Она нервно оглядела толпу, состоящую в основном из людей с темной кожей, и оттянула Джулса из очереди в уединенный угол.
— Помощь в том, чтобы не погибнуть! Ну не можешь же ты таскаться по городу, будто большой глупый клоун в поисках своего цирка. Тебе необходим тот, кто придумает, что теперь делать. Сам-то ты, мягко говоря, не физик-ядерщик.
Джулс почувствовал, что с ног до головы заливается краской. По каким-то причинам, ведомым только необъяснимому женскому уму, Морин взяла и нанесла его самолюбию самое настоящее оскорбление.
— Эй! Ты что, хочешь сказать, у меня мозгов не хватит самому собственные проблемы решить? Ну знаешь ли! Я, конечно, не был первым в классе по арифметике, да вот что касается старого доброго здравомыслия, то тут у меня все в порядке! Помнишь, как я во Вторую мировую, а? У военно-морского флота не было бы и половины его десантных судов, если бы не мы с Дудлбагом…
