Один плюс N (СИ) - Смогов Максим

— Окей, принято. Так и что в итоге? Что-нибудь выяснили за всё время исследований?

— Да. Во-первых, аномальные зоны — это места соприкосновения с параллельным многомерным миром. Мы зовём его измерение «М».

— Многомерным… — задумчиво произнёс я. — Что-то не припомню там «многомерности».

— Ты там и не был. Зоны — это межмирье. Оно образуется в небольшой области вокруг прорыва в измерение «М».

— Так… Прорыв — это типа дырка в «стенке» между двумя мирами? А межмирье — вроде расплескавшегося пространства другого измерения?

— Ну… Наверное, можно и так сказать.

— И какого чёрта это происходит?

— По вине существ, которые «роют» к нам ходы.

Я некоторое время молчал, переваривая услышанное.

— Ага… Кажется, понял. Мы можем копать только в трёх направлениях нашего трёхмерного пространства. А они фигачат в каком-то четвёртом и потому могут добраться до наших задниц.

— Это очень упрощённая версия, но суть ты уловил.

— А существа — разумные?

— Пока они сами по себе — нет. Но когда они становятся адаптантами — есть некоторая вариативность.

Лена рассказала, что на данный момент известны три основных вида иномирных созданий. Первые из них, собственно, «копатели» — огромные существа, проделывающие дыры в пространстве. Они очень редко прорываются в межмирье. Сама Лена их ни разу не видела, лишь знает, что в таких случаях аномальная зона занимает намного большую область, чем обычно.

Вторые — «охотники». Это монстры меньших размеров, но куда подвижнее, а потому для случайных «попаданцев» в межмирье они гораздо опаснее. Как раз один из таких и вымотал вчера Лену, перед тем как её похитили.

И последний вид — «паразиты». Та бесформенная чёрная жижа, что слилась со мной, судя по всему, была одной из них.

Попадая в межмирье, все эти монстры претерпевают трансформации, из-за которых их структура становится нестабильной. Чтобы выжить, им необходимо в очень короткие сроки получить «адаптационный» материал — плоть существа, принадлежащего другому миру. И по какой-то причине самыми жизнеспособными особями становятся те, что отведали именно человеческой плоти.

Охотники получают её при непосредственном поедании людей, после чего меняют свой облик в соответствии с поглощённым генотипом. Паразиты, наоборот, запускают изменения в организме-хозяине, чтобы тот помог им адаптироваться к окружающей среде. Таким образом и те, и другие становятся так называемыми адаптантами. Случаи подобного перевоплощения «копателей» до сих не были зафиксированы.

Обретя человеческие тела, монстры проникают в нашу реальность, которая для них ещё губительнее, чем межмирье. Многие почти сразу погибают, среди охотников так вообще почти все. Паразитам же везёт чаще. Но и для них это только начало пути. Чтобы продержаться в условиях нашей реальности, им нужно постоянно снабжать себя новым «адаптационным» материалом. Если по-простому: паразиты превращают людей в каннибалов.

Как правило, чем больше плоти съедают монстры, тем устойчивее их структура и тем дольше они могут прожить без убийств. Но в действительности дело не столько в количестве, сколько в качестве. Они ищут удачные комбинации генов. Бывает, такие находятся быстро. А бывает, даже после десятков убийств монстры всё равно умирают.

Если же им всё-таки везёт, то со временем они и как люди становятся лучше. У них появляются социальные навыки, разные умения и что-то вроде случайной компиляции некоторых знаний их жертв.

— Вот в этом месте хотелось бы уточнить, — сказал я. — Изначально все адаптанты тупые?

— Охотники — поголовно, — ответила Лена. — А адаптанты с паразитами — когда как. В зависимости от того, как прошло слияние. Обычно полмозга приходит в непригодное состояние, и адаптант медленно восстанавливает его функции, как человек после инсульта. Но, само собой, от старой личности остаются лишь какие-то отголоски.

— Но бывают и другие варианты, так?

— Да. Если слияние не удаётся, и организм-хозяин отвергает паразита. Тогда паразит ищет нового носителя. И благодаря опыту следующее слияние проходит лучше, аккуратнее. При таком раскладе, бывает, человек даже общается с близкими, и те какое-то время не замечают изменений. Но это всего лишь иллюзия. Потому что в момент слияния настоящая личность человека погибает. Паразит подменяет собой практически всю нервную систему.

От её слов у меня внутри всё похолодело.

— И ты думаешь, что я?..

Она вяло улыбнулась:

— Как знать. Может, ты — чудесное исключение. Но теряться в догадках по этому поводу — моя проблема, а не твоя. Паразиты пользуются памятью организма-хозяина, но совершенно точно не путают себя с их личностью. А знаешь почему?

— Почему? — тихо произнёс я.

— У них есть чёткая цель: привести сюда побольше своих.

— И для этого надо заранее собрать кучу людей в месте, где возникнет очередное межмирье…

Выгнув бровь, Лена пристально посмотрела на меня каким-то недобрым взглядом.

Я виновато улыбнулся:

— Прости. Просто мысли вслух.

— В общем, я что хотела сказать… Если ты меня не дуришь, то у тебя этой цели нет.

Я с облегчением вздохнул.

— Прямо гора с плеч, спасибо… Значит, те парни похитили нас по той же причине? Ну, в смысле, чтобы в итоге достичь этой своей цели.

— Возможно.

— Хотя там был как минимум один не одержимый человек. Пётр. Интересно, что им двигало…

— Думаю, я скоро это выясню. Кстати, мы же на его машине приехали?

— Да.

Лена поднялась из-за стола и зашагала через зал.

— Проводишь до неё?

— Без проблем, — ответил я, вставая.

Мы вышли из дома и проследовали в соседний район, где ночью я бросил угнанное авто.

— Так а что насчёт громилы, который гнался за нами? — спросил я по пути. — Ну, его ещё фура сбила.

— Вряд ли он получил серьёзные травмы.

— В этом я и не сомневался… Я о том, что ты, вроде как, догадывалась о его прибытии.

— Предположительно, это один из немногих адаптировавшихся охотников. Впервые был замечен ещё в другом городе. С тех пор сменил несколько личин, периодически всплывает под разными именами. Мы зовём его Волком.

— Пафосное прозвище. Наверняка придумывали, держа в голове «волк в овечьей шкуре».

— Не помню, как оно было. Но да не суть… Совсем недавно появилась информация о его возможной связи с местной преступной группировкой. Мельком видела дело нашего знакомого Петра — за ним только-только хотели установить наблюдение. Поэтому, когда увидела его вживую, поняла, что Волк не заставит себя ждать.

За разговором мы подошли к авто. Оно стояло на небольшой неасфальтированной площадке у высокого забора, за которым велись шумные строительные работы. Открыв машину, Лена плюхнулась на пассажирское сиденье и принялась копаться в бардачке.

Я встал рядом и спросил:

— А у тебя какая роль в этом всём?

— Если в двух словах: всё, что касается чрезвычайных ситуаций с монстрами и межмирьем, — это по моей части, — ответила она, перебирая какие-то бумаги.

— Ты как бы… из отряда быстрого реагирования?

— Именно. Стараемся сделать так, чтобы возникновение крупных аномалий обходилось без жертв. Также занимаемся поиском и задержанием либо устранением адаптантов.

— И как вы взаимодействуете с межмирьем? У всех есть редкая мутация?

— Нет. Нам помогает специальная технология.

— Вроде моего интерфейса?

— Возможно, — сказала она, бросила бумаги в бардачок и захлопнула крышку.

Я скрестил руки на груди:

— Всё ещё не хочешь рассказывать?

— Я расскажу. Но позже. Сейчас мне уже пора. — Она протянула мне раскрытую ладонь. — Дай телефон.

— Ну конечно — «позже», — ворчливо пробормотал я, отдавая мобильник.

— К следующему нашему разговору я проконсультируюсь с доком. Может, выясню что-нибудь по твоей «особой» ситуации.

— Доком? А как же тайна моей «фантастической» персоны?

— Не волнуйся. Как я и сказала, конкретно о тебе — ни слова. — Она набрала номер по памяти, сделала короткий вызов и вернула мне телефон. — Если снова попадёшь в неприятности — звони. Самостоятельно лучше никуда не встревай.