Инна Витальская - Город призраков
Мишаня явно находился в нокауте. Его тело лежало ничком вдоль стены арки, как неживое, голова была повернута набок, а кровь из разбитого носа стекала прямо в замусоренный водосток. По стене, видимо, вдоль траектории его падения, тянулась кровавая полоса. Рука Мишани была сломана или вывихнута и торчала в сторону под неестественным углом.
Тоник же, непонятно каким чудом отбившись, отскочил к противоположной стене. В руке он сжимал рукоятку Мишаниного тесака, приготовившись защищаться от остальных. «Шестерки» попытались его окружить, Антон шагнул назад, коснувшись лопатками стены… Они бросились все вместе, закрыв его от Алены, но он длинным движением, таким, чтобы никого не убить, махнул тесаком — и они откатились: огромный нож их предводителя казался весьма острым. Почти сразу здоровый балбес предпринял попытку врезать жертве ногой…
Алена закричала:
— А ну, все стоп!
Они замерли — может быть потому, что вооруженный и сильный противник никак не входил в их планы. Страшно с таким связываться. Девушка попыталась закрепить успех:
— Он же вас сейчас поубивает! Сваливаем отсюда.
Бросив взгляд на бесчувственного Мишаню, прошептала:
— Антон, тебе тоже надо уходить…
— Что же так? — Он без улыбки глянул на девушку. — Я еще с твоим ухажером хочу поближе познакомиться. С его свитой, вот, уже очень мило пообщались. Чего мне бегать?
— Сейчас бегать уже поздно, — Саша материализовался из проема арки, как совсем недавно — его друг. Движением руки заставил парней отступить назад. На неподвижно лежащего Мишаню даже не поглядел. Тонко ухмыльнулся: — Давай, урод, рассказывай. Про Нику. Где я могу ее найти?
Он остановился в двух шагах, закурил. Краем глаза Тоник наблюдал, как он вертит в ловких пальцах кастет. Достанет таким — мало не покажется. Саша продолжал, не дожидаясь ответа:
— Я найду эту с-суку, душу из нее вытрясу… а для тебя все лишь начинается, — шагнул к Тонику в окружении помощничков, не оставляя ему шансов. — Карманы, кстати, покажи…
— И чего это всем сегодня так нужны мои карманы? — насмешливо удивился Тоник.
— Можешь сразу куртку снять, — вякнул кто-то сбоку.
— Вы что, мерзнете от недоедания? — Он улыбался все шире. — Вроде почти лето на дворе…
— Умный какой, — Саша сплюнул под ноги. — Я тебе жизнь предлагаю.
— Чью? У меня вроде бы есть одна, и наверняка забавнее, чем твоя. Особенно сейчас.
— Ты, козел, договоришься… — Саша было замахнулся, но… почему-то не ударил. Алена не поняла, что его остановило. Тоник даже не пошевелился.
— Странный ты тип, — он уставился на Сашу с тем же равнодушием, которое недавно обмануло Мишаню. — Шел бы лучше домой, спать. Не твой сегодня день. Не везет тебе — и уже не повезет…
— Может, хватит, а? — попыталась вмешаться Алена. И Тоник, и Саша одновременно посмотрели на нее.
…Мишаня с трудом приоткрыл один глаз. Он почти ничего не соображал, кроме одного: тип, отправивший его в нокаут, стоит на расстоянии полуметра и не ожидает нападения… он умел быстро мобилизоваться. Метнулся с асфальта, вскочил, схватил за горло…
Почти схватил. Правая, поврежденная рука вдруг оказалась за спиной, он согнулся, пытаясь уйти от боли, но тут же шею — словно тиски зажали… Тоник взял его на болевой — да так, что не пикнешь…
Боль накрыла его не сразу — но когда дошла, он закричал! Тоник вздрогнул — он уже забыл, что пять минут назад сломал эту руку…
Саша от неожиданности просто-таки потерял дар речи. Он бы от такого нападения не ушел. Рука приятеля, вывернутая за спину, противно хрустнула, и Мишаня перешел на визг:
— Уууиии!!!
Такого набора матерных слов Тоник еще никогда не слышал. Он заорал на малолеток:
— Пшли вон! Немедленно!!! Убью гада!
Их как корова языком слизнула. Рады, поди, что удалось смыться. Теперь важно закрепить успех. Тоник зловеще обратился к Саше:
— Ну а с ним что делать? Деньги у него есть?!
— Постой, мы же почти договорились! — жалобно вскрикнула Алена.
Мишаня пришел в себя, он не собирался сдаваться так легко, попытался вывернуться, но тут же опять завыл от боли. Тоник перехватил его руку и хлопнул по карману:
— О, что там такое лежит… Только не говори, что пустой…
Извлек из кармана портмоне. Весело подмигнул Алене, которая от страха приросла к месту:
— Хочешь в кабак? Я теперь при деньгах! — Потом наклонился к изнемогающему громиле: — Ладно, будем считать, что ты мне теперь обязательно отомстишь. Только не сегодня…
И, отпустив его, придал ускорение. Мишаня врезался головой в стену, встал на четвереньки и замер. Тут же перевернулся на спину, но подняться даже не попытался — только прижал к животу пострадавшую руку. Тоник ухмыльнулся Саше:
— Вот теперь договорились. Приятно было познакомиться.
Алена стояла чуть в стороне, обхватив себя руками за плечи. Глаза — огромные, как у лемура, и лицо, застывшее от ужаса. Сама ведь все и заварила. Тоник подошел к девушке, властно обнял ее:
— Проводить?
Алена хотела сказать, что никуда с ним не пойдет… но рука Тоника уверенно легла на ее плечи. Он пошел с чужой девчонкой, мимо застывшей поодаль ошеломленной толпы бестолковых малолеток, мимо Саши, в котором он правильно определил ее парня. Девочка очень его боялась, она не смела и пошевелиться под его рукой. Но… и лестно ей было. Вон, румянец на щечках появился, глаза заблестели. Не понимает, что она — лишь средство добить Сашу и Мишаню.
— Хватит на сегодня приключений, — усмехнулся он. — Давай я лучше провожу тебя домой…
* * *Скоро взойдет солнце. Тоник уже разучился спать по ночам. Плохо, конечно, вот так гулять до рассвета, в поисках сомнительных приключений.
А еще хуже то, что вчера, вернувшись в свою библиотеку, он ясно ощутил: она прямо-таки кишит привидениями. Колебания, завихрения воздуха, едва видимые, метались в полутемных залах, корежа пространство, и очень стильно смотрелись на фоне корешков тысяч и тысяч книг…
Их неукротимая агрессия не дала Тонику насладиться фантастическим зрелищем. Больше он туда не вернется. А сейчас…
Сейчас он пойдет на Московский вокзал. Пока бомжи ушли на промысел, он сможет немного поспать перед следующей трудной ночью.
…Как там этот жлоб назвал Женьку? Никой? Он очень хочет найти Женьку. Сказать ей… что тут можно сказать. Они — в чужом, непонятном мире, полном призраков, они остались вдвоем, и вдвоем смогут здесь выжить. А еще… Женька должна знать, что он ее по-прежнему любит. И рад, если даже умер вместе с ней, — потому что против всех кошмаров, против привидений, неизвестности и загадочной своей судьбы — они будут вдвоем. Хорошо, если навсегда…
Призрак, старый знакомый, сидел в темном проеме соседней парадной. Ссутулившись, упер острый подбородок в кисти рук. По-прежнему терпеливо, спокойно ждал. Ручки тонкие, костлявые, неимоверно сильные. У Тоника мороз пробежал по коже. Нет, страха не было, только леденящее душу чувство, что он находится у самого края бездны — и будет бродить по этому краю, пока ему не помогут сорваться. Тоник вдруг подумал, что если Серега тоже погиб в ту страшную ночь или на следующий день…
— Тебя, случайно, при жизни не звали Серегой?! — ошеломленно обратился он к привидению.
Призрак молчал, распространяя вокруг жуткую безысходность. Он убьет Тоника — если не лично, то заставит его покончить с собой, только чтобы не испытывать этой безумной боли… одной на двоих. Тоник вздохнул и поплелся вдоль улицы.
Пройдя метров двадцать, оглянулся. Его убийца сидел все в той же безнадежной позе и смотрел вслед полными отчаяния глазами. Восходящее солнце не проникало в темный зев парадной…
15
— Когда я приехал, было уже поздно. Ты… умерла.
Серега запнулся, произнося это. Перед ним живо стояла запечатленная в памяти навеки картина: «Лилия» посреди шторма и непроглядной мглы. «Лилия», перекошенная, хорошо видимая в лучах прожектора отходящей от нее «казанки». В тот момент Серега протрезвел. Он в полной мере осознавал, что совершает предательство. В каюте брошенной яхты оставалась мертвая Женька, а на борту — живой Тоник…
Он зажмурился. До конца жизни преступление будет с ним. И то, что сейчас он совершает новое преступление, не имеет значения…
Он ничего не сказал Женьке. Не сообщил, что сам стал причиной ее смерти. Он поменял местами себя и Тоника. Это Серега приехал спасать терпящую бедствие яхту. Это его бросили на погибающей «Лилии»…
Может быть, сейчас он врет для Женькиного блага. Каково ей, потерянной в чужом мире, забывшей свое прошлое, было бы узнать, что вот этот парень, единственный действительно близкий человек — совершил самое большое в ее жизни зло? Возможно, такое признание вообще разрушило бы ее веру в людей. Она бы убежала, куда глаза глядят, и погибла где-нибудь от голода, холода и неприкаянности.
Пусть все останется тайной. Серега никогда и никому ее не раскроет. Только бы не повстречался им здесь Тоник.
