Оборотень с границы (СИ) - Прядеев Евгений
Я с изумлением наблюдал, как в недрах безразмерной сумки исчезают не только книга «Двести легких рецептов», но и пакетик кокосовой стружки, корица, сахарная пудра…
— А это вот все что? — недоуменно спросил я у суетящегося домового.
— Ничего, — кто-то был явно не настроен на беседу и только продолжал ускоряться, сметая с поверхностей разноцветные баночки и пакетики.
— Степан, что-то случилось? — негромко спросил я. — Может, помощь какая-то нужна?
— Нет, — буркнул он, не поднимая на меня глаз.
— Сте-епа-а-ан, — протянул я укоризненно. — Колись! Что ты здесь готовил?
— Какая тебе разница? — продолжал темнить Степан. — Теорию одну хотел проверить.
— Это неправильно, — добавил я в голос вкрадчивости и убедительности. — Раз уж мы живем рядом и практически вместе. То и секретов у нас друг от друга быть не должно.
Степан посмотрел на меня долгим взглядом, что-то прикидывая, потом обреченно махнул лапкой и сдался.
— Торт хотел испечь, — обреченно выдохнул домовой. — По рецепту. Но там столько хитростей, а тут ты не вовремя. Я думал тебя опять до завтра не будет, я разберусь не торопясь. Попробую…
— Торт, — я аж сел от изумления. — Зачем? Сказал бы, я бы тебе из магазина принес.
— Я не хочу из магазина, — мотнул головой Степан. — Я хочу сам. Это важно.
— А почему важно? — не понял я. — Что-то все-таки случилось?
Домовой потоптался у плиты, потом поскреб ножкой по полу и вдруг поднял на меня глаза, полные тоски и безысходности:
— День рождения у меня! Отметить хочу. Как люди отмечают! С тортом, свечками и загадыванием желаний. В моей жизни такого никогда не было!
Только что прикуренная сигарета вывалилась изо рта. Вот это поворот, конечно…
— А разве у домовых бывает день рождения?
— Не знаю, — вжикнул молнией на сумке Степан и посмотрел на меня с опаской, видимо, ожидая подшучиваний с моей стороны. — Но должно же быть.
— Бесспорно, — согласился я, поднимая с пола упавшую сигарету и давя ее в пепельнице. — Просто как-то необычно. Ты раньше никогда не говорил про такой праздник, поэтому я и удивился. А так хотя бы подготовился. Подарок с меня, если что. Так, когда событие? Сегодня?
— Можно и завтра, — оживился домовой. — А что ты мне подаришь?
— Подожди, так сегодня или завтра? Ты меня совсем запутал, — развел руками я, глядя прямо в глаза Степана, распахнувшиеся в ожидании чуда.
— Как подарок сообразишь, так и будет праздник, — объяснил домовой. — У меня ж никогда дня рождения не было, в какой день решим, в такой и будем праздновать. Только я еще шарики хочу, и ленточки разноцветные…
— Эй, подожди, — спохватился я, осознав, что случайно оказался организатором праздника. — Я только про торт говорил. Причем здесь шарики и ленточки?
— Ну так мы же вдвоем праздновать будем, — удивленно посмотрел на меня Степан. — Мне больше некого пригласить. Да и некуда, если честно…
Домовой смотрел на меня так искренне и пронзительно, что я, по правде сказать, не нашелся, что ему возразить. Праздники должны быть у всех, и у людей, и у нелюдей. Вот только очень уж неожиданно эта весть свалилась на меня, в чем я и признался Степану. А тот только вздохнул и поведал мне бесконечно трогательную историю про то, как вчера вечером праздновали день рождения мальчика Виталика из тридцать седьмой квартиры.
Я помнил этого курносого мальчишку. Вечно улыбающийся школьник был сгустком кипучей энергии, которая, казалось, не давала ему ни секунды постоять на месте. Он задорно кричал мне «Здрасьте!», вне зависимости от того, где и во сколько мы с ним встречались.
Оказывается, вчера Виталику исполнилось целых десять лет, и его родители в честь юбилея организовали празднество, на котором Степан и увидел большой кремовый торт, шарики, ленточки и все остальное. Особенно домовому понравилось, как все гости по очереди вставали и говорили мальчику комплименты.
— Представляешь, — горячился Степан. — Все-все говорили, что он милый, добрый, заботливый. И даже не вспомнили, как он банку с вареньем разбил на прошлой неделе. И то, что страницу из дневника с двойкой вырвал, и как штаны порвал…
Короче, я попал… Единственное, о чем сумел договориться, так это о том, что праздник состоится через два дня. Мне ж подготовиться надо, подарок купить, шарики…
Я вспомнил, как мы праздновали мой день рождения на заставе, давным-давно, когда я еще солдат срочной службы стаптывал сапоги на дальних рубежах нашей необъятной родины. Пара банок сгущенки с дырками, пробитыми штык-ножом, горячий чай и печенье курабье из чьих-то запасов. Другого, по-моему, в передвижной лавке не продавалось.
На боевом расчете была, скажем так, официальная часть. Начальник заставы вызвал из строя, пожелал стать настоящим мужиком и всё! Торт и свечки откладывались, потому что из-за погоды мы оказались отрезаны от большой земли.
Сидели уже после отбоя с молчаливого разрешения дежурного по заставе, а потом пришел старшина, выпил полкружки чая, пожал мне руку и… шуганул всех по койкам. Ибо нечего распорядок нарушать.
В институте бывало по-разному, но запомнилось одно, в период усиления. Мы все чего-то ждали, отменены были не только увольнительные, но и вообще все праздничные и траурные мероприятия. На дальней полке в каптерке отыскалась бутылка водки, и мы сидели тесным кружком, передавая ее, как трубку мира, по кругу. Бедно, не пафосно, но так душевно, что мало какое мероприятие может с этим сравниться.
Ладно, домовой у меня один, так что раз ему захотелось праздника, то значит будет праздник. Вот только не сегодня, пожалуйста! Ну вот не самый удачный день для этого. И дело, надо признаться, не в подготовке торжества, я просто напросто хочу выспаться. И выслушав торжественное обещание Степана, что кухня будет лучше прежней, я с чистой совестью провалился в сон.
И спал я очень долго и очень крепко, вырубив звук на телефоне и наслаждаясь мягкостью подушки. И снилась мне Светка, с которой мы бежали по лесу, ища укромное местечко. Но даже в самых дремучих кустах нас находила Алиска, а я так и не успевал поцеловать девушку.
Внезапно Светка с Алиской исчезли, я бежал по лесу один, не понимая, куда они могли подеваться. Я звал их, пытался найти место, где мы расстались, но ответом была лишь тишина.
Я метался по чаще и не понял, как оказался на открытом пространстве. Яркое солнце мешало сориентироваться и осознать, куда меня занесло.
— Андрей, чего ты крутишься? — услышал я знакомый голос. Валерка? Он то здесь что делает?
Выстрел! Меня скручивает боль, я падаю и вижу лицо Валерки, склонившееся надо мной. Он что-то говорит, но я слышу только стук сердца. Как же громко бьется сердце!
Звук нарастал, изображение лица моего товарища расплывалось перед глазами и…
Я проснулся. Опять этот дурацкий сон из прошлого. Вот только в дверь кто-то барабанит по-настоящему. И Степан, стоящий возле кровати, тоже настоящий.
— Не открывай, — хмуро пробурчал он. — А то опять вся квартира провоняет.
В дверь же барабанили, судя по всему, уже ногами.
— А кто пришел? — отчаянно зевая, спросил я у своего приятеля.
— Ведьмы, — буднично ответил он. — Числом две штуки. И почему-то злые. Наверное, убить тебя хотят, а мне лестницу потом мыть придется. Не открывай им.
— Ну как же не открывать, — энергично потер я лицо руками. — Они же ждут!
Ведьм, кстати, оказалось целых две. На вид очень молодые, очень горячие, очень резкие и очень возбуждённые. Вот прямо всего очень. Даже цвет волос у обоих оказался насыщенно черный, я даже задумался, покрашены они или действительно их природа-мать таким богатством наградила.
Точеные модельные фигурки по заведенной кем-то не так давно в этом сообществе моде были затянуты в обтягивающие черные джинсы и темно-зеленые кофточки с неприличным декольте. Хорошо хоть не в туфлях со шпильками ходят, а в кроссовках. Но смотрятся все-равно эффектно, количество свернутых мужских шей уже давно не поддается подсчету.
