Великий и Ужасный 5 (СИ) - Капба Евгений Адгурович
И для того, чтобы попасть к нему на аудиенцию, нужно было преодолеть семь кругов ада. Ну, то есть — нет. С кругами ада было бы попроще, я бы кард с собой взял, гранатки — и, глядишь, как-нибудь бы прорвался. А тут — нужно было записаться на прием и дождаться своей очереди, а потом явиться лично в Тифлис, в Воронцовский дворец. Ну, или дворец Наместника Кавказского, если будет угодно. Глава опричного полка обычно автоматически занимал этот пост, и уже лет двести, как именно Воронцовы оставались его насельниками. За редким исключением…
Например, события, которые тут именовали Смутой или Мятежом Пустоцветов, по роковой аналогии происходившие тут, в местном Государстве Российском с 1917 по 1921 год, заставили могущество этой великой фамилии пошатнуться, но возвращение их в Тифлис было скорым и кровавым…
Но это — лирика. А по факту — я не мог просто так взять и набрать светлейшему князю. Мол — але, Михалыч, это Бабай, подсоби по-братски! Это так не работало. Воронцов являлся, когда ему хотелось, привлекал меня к решению тех вопросов, которые казались ему стоящими, и испарялся без предупреждения. Он же князь, черт подери! Имеет право на… На все, что угодно, почти. Тоже хочу быть князем. Только настоящим, а не помоечным.
Я пробовал связаться с Николенькой Воронцовым и с Петенькой Розеном, и с Лаврентием Нейдгардтом, но тщетно. Они, похоже, были вне зоны доступа — опричники же! Что угодно могли делать: где-нибудь в Латинской Америке мятеж против эльдаров поднимать или топить в крови уйгурское национально-освободительное движение, или — тыкать кол в жопу врагам государства… Эти милые мальчики, обманчиво интеллигентные и приветливые, были цепными псами Грозного Государя — в первую очередь. И — не отвечали.
А больше подходов к князю у меня не было. Все предыдущие разы я выходил на него через молодых аристократов. Даже Рикович тут помочь не мог, хотя присягу принять согласился, хотя сразу и бухтел что-то про то, что, мол, я должен сидеть тише воды и ниже травы. Однако после моего рыка о том, что СВОИХ СНАГА Я НЕ БРОШУ, он осознал и обещал похлопотать о предоставлении ЧВК «Орда» права вербовать заключенных орочьего происхождения в свои ряды. Если, конечно, статьи, по которым зеленокожие, серокожие и синекожие отбывают наказание — не самые тяжкие. Я еще не решил — нужна ли мне такая привилегия, но, учитывая имеющийся в моем распоряжении инструментарий по социализации сородичей клыкастого племени — идея была в целом неплохая.
Об этом — и еще тысяче вещей — я мог думать в вагоне поезда «Сан-Себастьян-Тифлис». Почему поездом? Да просто — спать хотел. А тут — семь часов, вечером сел, утром приехал! Маршрут был популярным, потому — взял плацкарт. СВ не было, в купе урукам билеты не продавали. С какого хрена — я так и не понял. Фрида Хазенклевер-Дюрхденвальд, женушка Хуеморгена, пояснила, что купе считается семейным типом вагонов и, например, мама с двумя детьми или молодая семья с маленьким ребенком, получив в попутчики урука и оказавшись с ним запертыми в тесном пространстве, могли получить психологическую травму. По крайней мере — объяснение было именно таким. И именно поэтому же уруков до 21 года вообще в поезда не пускали. Только организованными группами, в отдельных вагонах. Так, например, таборные пацаны и девчонки в Читу на соревнования ездили… Говорят, на обратном пути им даже дверь заварили и еду через окошки передавали. Но это не помогло: они все равно бегали по крыше поезда и стучали машинистам в окна.
У нас по крыше никто не бегал. Уруков в поезде не было, кроме меня. Зато остальной каждой твари — дохрена и еще немного. Я насмотрелся на поездатую публику еще на перроне Сан-Себастьянского вокзала. С тех пор, как полгода назад полностью восстановили пассажирское железнодорожное сообщение, народ полюбил и освоил этот вид транспорта. Люди, гномы, снага, гоблины буйной многоголосой толпой осаждали проходящий состав «Карасун-Тифлис», имея какие-то неотложные дела в столице Кавказского Наместничества. Я даже толком не успел насладиться вокзальным житьем-бытьем, слишком долго меня мордовали на кассе.
Вагон был забит битком! И отличался он от привычных мне плацкартов не так, чтобы сильно. Разве что — боковушек не было, сами по себе вагоны были пошире, и с обеих сторон от прохода располагались отсеки по четыре полки — две верхние и две нижние. Тут не было недостатка в розетках, везде ловила сеть — правда, довольно хреново, и проводник выдавал в аренду VR-шлемы для бесконфликтного времяпрепровождения. Эдакий бонус от РЖД по приемлемой цене. Так что примерно половина пассажиров лежали с надвинутыми на физиономии футуристическими штуковинами и подергивались в такт каким-то своим виртуальным приключениям. Конечно, их пристегивали ремнями, а то дергались бы по всему вагону…
Вторая половина пассажиров пользовалась еще одним бонусом от РЖД — дешевыми закусками. Напитки проводники тоже продавали, но из-под полы и несколько раз предупредив, что, буде кто-то попытается буянить, позовут начальника поезда и — все, филяйхт, аллес филяйхт. Может быть, даже аллес капут! Потому что, если проводницами работали в основном кхазадки, а машинистами — кхазады, то начальником поезда — охренительно огромный киборг монголоидной внешности. Его даже снага боялись, которые дико бухали в ближайшем к туалету отсеке.
Я попросил чаю в граненом стакане с подстаканником, потому как пить кофе в поезде — это ересь. И был приятно удивлен, когда проводница — очевидно баба тертая — спросила:
— Лимончику?
Конечно, я захотел лимончику и пачку печенья «SHAHMATNOE». И сидел некоторое время у окна, глядя на пролетающие мимо темные горы, огни населенных пунктов и провалы туннелей, и пил крепчайший чай с бергамотом, и грыз печенье.
На одной верхней полке дергался и стонал тщедушный студентик с VR приспособой на морде — явно либо трахал иллюзорных девок, либо — убивал иллюзорных монстров. На второй полке с рычанием и ворчанием храпел носатый кхазад, и его пышная борода самым натуральным образом взлетала над объемным пузом при каждом приступе храпа.
А напротив меня, на нижней полке, в самой развратной позе задремала толстая старая снага, облаченная в невероятного цвета ночнушку, которая задралась до неприличия. Вот где настоящая хтонь-то! От такого зрелища даже чай в глотку не лез, так что я сунул под подушку тощий рюкзак с документами и парой смен белья, снял ботинки и вытянулся на полке, намереваясь поспать.
Конечно, каждая сволочь, которой среди ночи приспичило переться в туалет, запиналась о мои торчащие в проходе ноги и материлась сдавленно, потому как такого размера ноги могли принадлежать либо уруку, либо троллю, а троллей возили обычно в теплушках, поэтому эмоции свои пассажиры старались сдерживать.
* * *Растолкали меня самым бесцеремонным образом. Проводники вообще народ бесстрашный, им что орк, что эльф — все едино:
— До Тифлиса двадцать минут, успейте сходить в туалет! — дергала меня за ногу эта дщерь подгорного народа. — Очередь уже!
И на кой хрен будить, если уже — очередь? Мы, уруки — народ терпеливый. Я сел на полке, очумело мотая головой, тут же мой взгляд уставился на развратную снажью бабку, которая совершенно никого не стесняясь (нет такого чувства у снага, как у уруков — страха, а у кхазадов — благотворительности) заправляла свои прелести в костюм леопардового цвета. За что мне это все? Расплата за один-единственный приятный вечер за полгода⁈
Ухватив рюкзак, я мигом сложил белье, сдал его проводнице и оставшуюся часть пути проторчал в тамбуре, потому что смотреть на этот мрак дальше я попросту не мог. Стуча колесами, поезд, постепенно замедляя ход, подъезжал к светлому зданию вокзалас высоким шпилем и колоннадой по периметру. А я запоздало подумал, что жутко лоханулся и не уточнил статус Тифлиса: а ну, как опричнина? То есть, запись на прием к Воронцову давала мне право нахождения в городе, но я никогда не бывал в опричнине и мог здорово напортачить. Все-таки отношение к урукам тут было весьма специфическое…
