Кристин Каст - Призванный
Он сошел с тротуара, направляясь к углу главного здания. Аурокс старался держаться подальше от фонарей, инстинктивно предпочитая глубокую тень и темные уголки. Его чувства всегда были обострены, всегда находились в поиске. И странно, что простая салфетка заставил его вздрогнуть.
Белый прямоугольник парил на ветру перед его носом, почти как птица.
Аурокс остановился и выхватил его из ночи.
«Странно, — подумал он, — это просто бумажная салфетка».
Без особых раздумий он сунул ее в карман джинсов. Передернув плечами, чтобы избавиться от непривычного дурного предчувствия, Аурокс двинулся дальше.
Но, сделав два шага, ощутил сильнейший водоворот чужих эмоций.
Печаль, глубокое горе. И вина. В ее чувствах присутствовала и вина.
Аурокс знал, что это юная Верховная жрица-недолетка, Зои Редберд. Он сказал себе, что подойдет к ней лишь потому, что следить за врагами мудро. Но, приблизившись и ощущая, как ее переживания захлестывают его, он почувствовал что-то неожиданное. Вместо того, чтобы впитывать ее душевные порывы и поглощать их, Аурокс впитывал их и переживал.
Он не начал меняться. Не стал превращаться в существо, наделенное сверхъестественной силой.
Горе Зои притягивало его, когда он стоял в тени и смотрел, как она плачет. Ее переживания рекой текли к нему, собираясь где-то в сокровенном уголке его души. Аурокс впитывал печаль и вину Зои, ее одиночество и отчаяние, и в нем что-то шевельнулось в ответ.
Это было совершенно неожиданно и уж точно недопустимо, но Ауроксу захотелось утешить Зои Редберд. Это желание показалось ему столь естественным, что он машинально сделал несколько шагов вперед, не владея собой.
Он вышел из тени как раз в тот момент, когда Зои пошевелилась, прижав ладонь к груди, и моргнула, очевидно, пытаясь что-то разглядеть сквозь слезы. Она заметила его и выпрямилась. На мгновение Ауроксу показалось, что жрица готова сорваться с места.
— Нет, не надо уходить, — словно со стороны услышал он свой голос.
— Что тебе нужно? — спросила она и тихо всхлипнула.
— Ничего. Я проходил мимо и услышал твой плач.
— Я хочу побыть одна, — сказала Зои, вытирая лицо рукой и шмыгая носом.
Аурокс не осознавал, что делает, пока вместе с ней не уставился на свою руку, протягивающую Зои салфетку.
— Я сейчас уйду, но тебе нужно это, — сказал он, и его слова прозвучали как чужие. — У тебя лицо мокрое.
Она секунду смотрела на салфетку, прежде чем взять ее, а затем подняла на него глаза:
— Когда я плачу, у меня сопли ручьем текут.
Аурокс почувствовал, как кивает.
— Ага.
Зои высморкалась и вытерла лицо.
— Спасибо. Когда надо, у меня никогда не оказывается под рукой нового платка.
— Знаю, — ответил Аурокс. А затем почувствовал, как его лицо загорелось, а тело, наоборот, похолодело, потому что у него совершенно не было причин так говорить. Как и не было причин вообще разговаривать с этой недолеткой-врагом.
Она снова смотрела на него со странным выражением лица:
— Что ты сказал?
— Что мне пора, — Аурокс развернулся и быстро растворился в ночи. Он ожидал, что вызванные ею эмоции уйдут, улетят от него, как переживания других людей, которые он впитывал, использовал и выбрасывал. Но какая-то часть печали Зои осталась с ним, как и ее вина, и, что самое странное, в бездне, представлявшей собой его душу, поселилось одиночество.
Глава 9
ЗоиЯ долго смотрела вслед Ауроксу.
«Что за черт? — Еще раз высморкавшись, я потрясла головой и уставилась на мокрые остатки бумажного платка в руке. — Какую игру затерял этот приспешник Неферет? Неужели она намеренно послала его сюда, чтобы он дал мне платок и еще больше запудрил мои уже и так неработающие мозги? Нет, это вряд ли. Неферет не знала, что Аурокс с бумажным платком напомнит мне Хита. Об этом не мог догадаться никто, кроме самого Хита. Ну, и Старка. Значит, это просто совпадение. Определенно, Аурокса в каком-то роде создала Неферет, что, однако, не подразумевает наличие у него иммунитета к девичьим слезам. Он же парень — а я печенкой чувствую, что это так, к тому, же нельзя категорически утверждать, что у него напрочь отсутствуют мозги. Он может быть неплохим парнем — по крайней мере, пока не превращается в похожую на быка смертоносную машину. Черт, Стиви Рей нашла себе „хорошего“ пересмешника. Кто знает, что…» А затем я поняла, что творю. Делаю то же, что с раньше Калоной. Стараюсь найти добро там, где его нет.
— О, нет-нет-нет! Туда я больше ни ногой! — вслух обругала я саму себя.
— Куда, Зет? — Старк возник передо мной с коробкой бумажных платков. — Похоже, тебе нужна замена, — он указал на скомканную салфетку в моей руке.
— Хм, я возьму другую, спасибо, — сказала я, вытягивая из коробки пару бумажных платочков и снова вытирая лицо.
— Так куда ты там не пойдешь? — Старк сел рядом на скамейку, задев меня плечом, и я прислонилась к нему.
— Я просто убеждала себя, что творящееся вокруг безумие, не должно свести меня с ума — по крайней мере, еще больше.
— Ты не сумасшедшая, Зет. Сейчас у тебя непростой период в жизни, но все будет хорошо, — заверил меня Старк.
— Надеюсь, ты прав, — пробормотала я, и тут меня осенила еще одна, более угнетающая, мысль. — Ты предупредил всех не относиться ко мне как к чокнутой из-за мамы?
— Мне не пришлось ничего им говорить. Они твои друзья, Зет. И будут вести себя с тобой так, как решат сами, — сказал Старк.
— Знаю, знаю, просто… — Я замолчала, не зная, как разложить по полочкам и облечь в слова боль, вину и жуткое чувство одиночества.
— Эй, — Старк посмотрел на меня, — ты не одна.
— Ты читаешь мои мысли? Ты же знаешь, мне не нравится, когда…
Он положил руки мне на плечи и легонько потряс.
— Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что ты сейчас чувствуешь. Я больше не знаю никого, у кого только что умерла мама, а ты?
— Я тоже, — я прикусила губу, чтобы снова не разрыдаться.
И тут он поцеловал меня. Не горячим страстным поцелуем типа «хочу-тебя-хочу», а нежным, сладким и успокаивающим. Оторвавшись от моих губ, Старк улыбнулся:
— Как я уже говорил, ты со всем справишься и не сойдешь с ума, потому что ты умная, сильная, красивая и просто очешуенная!
Я хихикнула:
— Очешуенная? Ты серьезно так сказал?
— Черт возьми, именно так я и сказал! Ты просто офигенная!
— Но очешуенная? — я снова хихикнула и почувствовала, как кулак, сжимающий мой желудок, ослабил хватку. — Это самое дурацкое слово, которое я от тебя слышала.
Старк схватился за сердце, словно я только что ударила его ножом.
— Зет, это больно! Я всего лишь попытался быть романтичным!
— Хорошо попопытался, — сказала я. — Пожалуйста, скажи, что не сам выдумал это слово.
— Не-а, — хитро и соблазнительно улыбнулся он. — Я услышал его час назад от стайки девчонок с третьей ступени. Они назвали меня так в манеже, глядя, как я стреляю из лука.
— Прааавда? — Я изогнула бровь и пронзительным взглядом уставилась на Старка. — Девчонок с третьей ступени?
Соблазнительность исчезла из его улыбки.
— Я хотел сказать, стремных девчонок с третьей ступени.
— Уверена, именно это ты и хотел сказать!
В его глазах заплясали искорки:
— Ревнуешь?
Я фыркнула и соврала:
— Нет!
— Не нужно ревновать. Никогда. Потому что ты не просто очешуенная. Ты просто очешуеннейшая!
— Уверен?
— Угу.
— Обещаешь?
— Угу.
Я прижалась к нему.
— Ладно, верю тебе, дурачок. — Я положила голову ему на плечо, а он обнял меня, — Мы можем поехать домой?
— Конечно. Твой маленький желтый лимузин готов и ждет только тебя.
Старк встал и помог подняться мне. Держась за руки, мы пошли к парковке. Я втихомолку покосилась на своего Воина. Он выглядел довольным собой и чертовски сексуальным. Очевидно, дурацкой игрой в слова он попытался хоть немного выдернуть меня из бездны депрессии, в которую я падала.
И Старк, должно быть, тоже это чувствовал, и не только потому, что без спроса читал мои мысли, а потому, что он мой Хранитель, мой Воин и много-много кто еще.
Я сжала его ладонь.
— Спасибо.
Он посмотрел на меня, улыбнулся, и поднес мою руку к губам.
— Всегда пожалуйста. Подожди, ты еще не слышала слово, которое я выдумаю, чтобы описать твои сиськи. Его-то я точно сочиню сам. И здесь мне помощь стремных соплячек не понадобится.
— Нет. Даже не вздумай!
— Но тебе может пригодиться пара минут смеха.
— Не-а. Все нормально, а говорить о сиськах совсем необязательно.
— Ладно, просто помни, что я здесь, если понадоблюсь, — улыбаясь, сказал он. — Всегда готов, хочу и могу.
