Застенец 3 (СИ) - Билик Дмитрий Александрович

Наверное, нельзя это сравнивать. Но сейчас былой Протопопов, ленивый балбес, который желал поесть получше, разбогатеть по мановению волшебной палочки и ничего не делать, умер. А на его месте возник парень с той же беспорядочной шевелюрой, квадратным рабоче-крестьянским лицом, вот только взгляд изменился. Стал заинтересованный, живой. Глаза загорелись странным огнем, природу которого я не мог объяснить. Макар по-настоящему начал жить, а не существовать.

— Сразу заряжается основной контур. А уже после, от него, все остальные. Но на какую бы часть ты ни зарядил, энергия в основном контуре сохраняется, даже если прочие ее потеряют. Ясно?

Я кивнул. Удивительно, но да, все было предельно понятно. Видимо, чтение книг благоприятно сказывалось на словарном запасе Макара. Главный контур — нечто вроде точки сохранения в видеоигре.

— С Перчаткой такое не пройдет. Будь у тебя самый большой сульфар в мире, зарядить ее возможно лишь при стремительном выбросе силы. Когда все второстепенные контуры заполнятся разом. Если честно, не понимаю, кому и для чего понадобилось делать настолько сложный артефакт.

— Чтобы никто кроме обладателя не мог им воспользоваться? — негромко предположил я.

— Чего? — не услышал моей фразы Протопопов.

— Я говорю, что ты проделал большую работу. Смастерил подделку, изучил Перчатку. Макар, ты молодец.

— Да ладно, чего там, все равно интересно было, — улыбнулся он.

— Это еще не все. Таланты надо поощрять, тиктокеры пробьются сами. Держи.

Помимо денег я носил с собой в кармане пару сульфаров. Тех самых, которые нам дали за победу над Медузами. На случай, если вдруг рубли закончатся и придется в срочном порядке расплачиваться тем, что есть. Как оказалось, не зря.

— Это же, ешкин дрын… и здоровые какие… Чтоб меня удар хватил…

Фуф, даже от сердца отлегло. Значит, никакие инопланетяне Макара не подменили. Все нормально, он и вправду, просто книжек начитался и нашел то, что его искренне заинтересовало. Явление довольно редкое.

— Все, давай, большое спасибо тебе еще раз за все, я поеду, — сказал я, заматывая перчатку обратно.

— Это тебе спасибо, Коля. В смысле, Николай.

— Ага, еще Федорович забыл. И поклониться. Ладно, до завтра, в лицее встретимся.

По дороге домой я пребывал в глубоких размышлениях. Вроде бы все складывалось как нельзя лучше. Бабичев искренне считал, что завоевал трофей и настоящая рука у него. Перчаткой могу воспользоваться только я, потому что известными способами ее зарядить практически невозможно. Это значит что? Надо дождаться выздоровления Лады, забрать кристалл и рвануть в… Подумал, а самому страшно стало.

Что я там найду, и нужно ли вообще что-то искать? Не лучше ль остаться здесь и немного подождать? Вот только — чего? Прихода Падших? Что-то мне кажется, что вряд ли они мне понравятся.

Во-первых, надо переместить сульфар Падшего в изначальный мир магов, чтобы сбить хоть ненадолго след. Пусть тот Петербург завоевывают, пусть и без Васильевского острова, а не эту нынешнюю Самару. Она мне как-то дороже.

Во-вторых, хорошо бы узнать, зачем Ирмер таскался в тот самый «нулевой мир» (для меня нулевой, само собой) и что стало с его учеником. Хотя бы в общих чертах.

В-третьих, у меня были сугубо меркантильные цели. Мне почему-то казалось, что после Разломов в домах знати осталось много всяких ценностей. Конечно, в развитых странах это называется мародерство. У меня в голове звучало, что это продвинутое вступление в права наследования. Потому что искать драгоценности я намеревался в многочисленных домах Ирмера. А что? Илларион мне про все рассказал, включая три тайника в имении. По картам я сопоставил, надо лишь зайти, найти и выйти. Приключение, что называется, на пять минут.

Только к чему я был не готов — это к такому скорому развитию событий. Казалось, будто мой ангел-хранитель на небесах вытащил счастливый билет и теперь сверху мне разные плюшки сыпались без всякой очереди. Хотя, поначалу мне так не показалось.

Все началось с того, что на пороге меня встретила нимфа. Ну, если бы в лесу год оказался невероятно урожайный и нимфу раскормили. Нет, не сказать, что девушка была толстая, скорее, излишне крупная. К тому же, испугал немного ее взгляд — в глазах плясал бесовский огонек, а рот блестел от жира, словно она только что оторвалась от поедания жареного поросенка.

— Здрасьте, — как-то тихо пролепетал я.

— О, барин, — почему-то невероятно обрадовалась нимфа. — А я все жду, стало быть, когда придешь.

— Зачем? — я не торопился закрывать за собой дверь, чтобы не лишать себя единственного пути отступления.

— Стало быть, этого самого, отблагодарить. Мне дядька все рассказал. Я это, того, Лада, в общем.

Впрочем, я уже и сам догадался, кто эта гостья. Меня смутила корпулентность девушки. При последней нашей встрече, когда, хвала Аллаху, Лада была без сознания, она выглядела более хрупкой. Неужели отъелась, пока в госпитале лежала? Хотя способность женщин набирать килограммы, ничего не делая — это особая магия. Тетя на нее все время жаловалась.

— Понимаю, барин, что даже схватиться не за че, — похлопала она себя по бокам. — Отощала в больницах, но я ж услужливая. Умею всякое.

— Может, не надо? — шагнул я назад.

— Да я ж с пониманием, чай, не дура, — успокоила меня Лада. — Вижу, барин устал, не до утех ему.

— Каких утех? Илларион говорил, что ты целомудренная и все такое.

— Да, дядька у меня такой забавный, — махнула рукой девушка. — Все о чистой любви говорит. Мол, потому и не женился. Я же попроще. Влюбчивая я, барин. Значит, нет настроения у тебя сегодня?

— Да, что-то как-то не особо, — поспешил согласиться я. И вообще подумал, что о смене ориентации парни начинают думать не во время парадов, а из-за таких внезапных встреч.

— Дело поправимое, — успокоила меня Лада. — Все ж под одной крышей жить будем.

— Это как? — я сейчас ощущал себя хлоридом бария, в который добавили сульфат натрия. Иными словами, выпал в осадок.

— Так дядька сказал. Дядь!

От звука ее могучего голоса в гостинной задрожала ваза. Вот так, без всякой магии. И еще мне показалось, что где-то в доме ойкнул соседушко. Послышался топот сапог, и в гостиной появился Илларион.

— Барин приехал, — указала на меня пальцем Лада.

— Не барин, а господин, — поправил ее слуга. — И я тебе где сказал быть? Вот там и сиди, а не шляйся по дому.

— Я ж только посмотреть захотела, шо такого?

— Иди уже, иди… Как съездили, господин, все ли хорошо?

— Илларион, потрудись объяснить, что здесь происходит?

— Ну, это, врач, который старшой у них, позавчера, значит, Ладу в сознание привел. Я Вам и сказать толком не смог, все время разминаемся. То Вы в лицее до вечера, то я в больницу, прихожу — спите уже. А сегодня говорит, мол, здорова, выписываем. Я ему, как же здорова, столько месяцев бревном пролежала. А он злой как черт, твердит, здорова, ходит, пить-есть может, забирайте. Нечего, говорит, мне персонал смущать. Вот тут я совсем не понял. Каким лядом она кого смущала?

Зато я понял все прекрасно. Влюбчивая Лада придя в сознание первым делом почувствовала вкус к жизни. Со всеми вытекающими.

— Я и привез ее сюда, — заключил Илларион. — Больше некуда, господин. Разве можно невинную девку на постоялый двор куда определять, или в комнаты меблированные? Это ж позор. Ее потом замуж никто не возьмет.

— Согласен, невинную нельзя, — отозвался я. — Значит, решил сюда?

— Она в подвале поживет, где кладовая была. Я там ей постель соберу. Девка она к трудностям привыкшая. Будет жить, как мышка, Вы ее даже не заметите. А после уж и решим что-нибудь.

По поводу мышки — я что-то очень засомневался. Но Илларион смотрел таким жалобным взглядом, что кот из «Шрека» нервно курил в углу.

— Что на обед? — спросил я, чтобы сменить тему.

— О, там Мария Семеновна пироги печет. Я же пока до Ладочки сбегаю. А то она будто бы заблудилась, не туда пошла.