Ольга Романовская - Девятка мечей. Игра на опережение

Покачала головой и вышла в вестибюль.

Лотеску моего упрямства в любовных делах не понял, неодобрительно покачал головой, но промолчал.

Ноги гудели, жутко хотелось снять туфли.

На улице оказалось свежо, после теплого помещения дрожалось.

Лотеску попросил немного подождать, накинул пальто и подошел к Барашту. Ровно на два слова – видимо, чтобы попрощаться. После он вернулся ко мне, усадил в огнемобиль и включил подогрев.

Я разомлела на мягком сиденье и задремала. Когда мы подъехали к дому, начальнику пришлось пару раз меня окликнуть, чтобы разбудить. Все же нельзя так гонять! Только закрыла глаза… Зато соседи от зависти умрут. И Гарет приревнует, мигом примчится. С этими мыслями я в который раз поблагодарила Лотеску за чудесный вечер.

– Не за что. Надеюсь, хоть не напрасно вечер потратил, – пробормотал начальник и уехал.

Меня разбудил диктино. Он все трезвонил и трезвонил, окончательно похоронив мечту выспаться. Заворочалась, взглянула на часы и прокляла звонившего. Потом поняла, это Гарет, и решила-таки оборвать утреннюю трель.

Странно, он же со своей пассией в оперу собирался, почему же звонит в девять часов утра? В воскресенье! Представление закончилось в полночь, затем прогулка при луне, проводы девушки до дома… Раньше часу ночи Гарет домой вернуться никак не мог, и то, если бы новая знакомая жила неподалеку. Паромобиль – штука не быстрая, летать не умеет.

Открыв один глаз, поднесла прибор к лицу, коснулась панели и сонно пробормотала:

– Слушаю.

– Это я тебя слушаю! – рявкнул Гарет.

Я аж подскочила. Сон как рукой сняло.

– С кем ты вчера шлялась? Что за франт?

О, неужели новости распространяются так быстро! И кто же ему настучал? Наверняка соседка снизу. С ее неустроенной личной жизнью расстроить чужую – лучшее развлечение. Мирра только глухому не рассказала, какие мужчины козлы, в деталях поведав, кто и как перед ней провинившись. Не удивлюсь, если прильнула вчера к окну и следила за мной.

Остальные соседи – люди культурные, образованные, удивятся, но промолчат. Мирра же… За квартиру платила тетка, сама бы продавщица ювелирного магазина на такое жилье не скопила. По официальной версии Мирра училась, в реальности же сто лет, как провалила экзамены.

– Мой начальник. И на полтона тише, Гарет! Я, в отличие от тебя, работала, а не с девицами развлекалась.

– Лена, он тебя обнимал!

Так, это явно не Мирра.

Лихорадочно соображала, когда Лотеску умудрился меня обнять. Только на приеме. Значит, там же был кто-то из Налоговой инспекции, кто-то, кто знал меня в лицо. Тогда понимаю, почему Гарет так разбушевался.

– По-дружески, Гарет, по-дружески. Уймись, ревнивец! – Я рассмеялась, сводя все в шутку. Но реакция милого грела самолюбие. Значит, любит, значит, сожалеет о своем поступке. – Приезжай, я тебя чаем напою.

– Лена, что у тебя с ним? – не унимался Гарет. – Признайся, это ради повышения?

Ой, дурак!

Тут же меня обуяла злость. Значит, по мнению милого, я шлюха? Да я бы никогда не согласилась, даже если бы Лотеску угрожал увольнением! Это дело принципа.

Молчание затянулось. Гарет ожидал ответа, а я шумно дышала, унимая раздражение и пытаясь облечь мысли в предложения. Желательно цензурные.

– Вот, значит, что ты обо мне думаешь! – наконец, слова нашлись. – Очень приятно, Гарет, спасибо, что сказал! Почему же ты жениться-то хочешь на дряни, которая ради пары ршанов готова под любого мужика лечь?

– Лена, я совсем не об этом, – стушевался Гарет и сразу затих.

Только я разбушевалась. Слишком крепко задели слова Гарета, будто в помоях искупалась. Так горько и обидно! Даже слезы на глаза навернулись.

Да если бы я служебные романы заводила, не мыкалась бы в поисках работы в Нэвиле. И в дипломе бы иные отметки стояли, и… Словом, устроилась бы припеваючи. Да Гарету ли не знать! Я же, когда попалась с налогами, только флиртовала, но не лезла в постель.

– Знаешь, да пошел ты! – в сердцах крикнула я. – Либо извинись немедленно, либо… Либо я пойду и с начальником пересплю. Тебе назло! А что, он красивый, обходительный, как мужчина тоже, наверное, хорош… Ты же… Ничего, утешишься! Вчера же отлично устроился, девицу даже искать не пришлось.

Злые слезы душили, заставляя говорить гадости. А ведь я с Гаретом помириться собиралась. Какой уж теперь мир!

– Лена, я сейчас приеду, – оборвал Гарет очередную мою тираду. – Нам нужно поговорить.

Вместо ответа нажала на отбой и откинулась на подушки.

Когда эмоции немного улеглись, побрела на кухню – завтракать и пить кофе.

Идти никуда не хотелось, видеть кого-то – тоже, поэтому решила весь день посвятить бумагам редактора «Глашатая». Работа лечит любые сердечные раны.

Никогда не думала, что для двенадцати полос газеты требуется столько материала! Тут одних черновиков до конца года хватит. Секретарь положила даже то, что не пошло в печать.

Густав ишт Майер тоже вел плодотворную журналистскую жизнь. Писал о политиках, разного рода финансовых махинациях, светских скандалах и культурных мероприятиях. Например, об открытии музыкального училища. То есть о чем угодно, лишь бы платили.

Позевывая и поглощая кофе литрами, разбиралась с закорючками чужого почерка. Он у Майера оказался мерзким, хуже моих бывших учеников. Бумагу журналист экономил, поэтому на одном листе могло быть начало одной статьи, а на обороте – наброски другой. Пришлось все это маркировать, компоновать…

Детские утренники отмела сразу – некромант не мальчишка, а остальное приходилось читать. Уже через два часа выяснилось, что Майер успел досадить куче людей. Он совал нос во все щели, вытаскивал на свет чужое грязное белье. С его легкой руки затеяли пару громких расследований, закончившихся не менее громкими отставками и даже тюремным заключением для одного казнокрада.

Отложив на время записи Майера, снова взяла статьи невышедшего выпуска газеты. Я еще раз пробежала глазами заголовки, пытаясь понять, зачем уничтожили именно его. И пришла к парадоксальному выводу: преступника не интересовал этот номер. Там не было ничего сенсационного. О преступлениях некроманта ни слова.

– Лена?

От неожиданности едва не выронила бумаги, а потом вспомнила: у Гарета ключ, поэтому и вошел без стука.

Не сочтя нужным ответить, – не меня же оскорбили! – подняла глаза и выжидающе уставилась на молодого человека. Как-то неудобно называть Гарета любовником, поэтому, по примеру девушек, продолжала представлять его молодым человеком. Кстати, он меня на два года старше.

– Лена, ты это специально?

Вместо того чтобы просить прощения, Гарет хмурился.

Пожала плечами – мало ли о чем он, и вернулась к черновикам Майера. Нужно отложить самые громкие расследования и по ним сделать запросы в учебные заведения. Уверена, среди тех, у кого рыльце в пушку, есть некромант.

– Я пустое место, да?

Гарет сел рядом, крестив руки на груди.

– Я обижена, между прочим, – напомнила я. – Из-за тебя пришлось сгорать от стыда перед коллегами и навязываться начальнику. Думаешь, он обрадовался, узнав, что планы на субботу пошли коту под хвост? А мне, ой, как было приятно его уговаривать! И вдвойне приятно узнать, что на самом деле думает обо мне будущий муж. Как опера? Хотя бы слушали или целовались?

– Лена!

– Что Лена? Если я обжимаюсь с мужиками, то ты с бабами. Или двойные стандарты?

Гарет промолчал, а потом пробормотал:

– Давай не будем. Я тебе верю.

– Извинишься – и не будем.

Гарет шумно выпустил воздух и взял меня за руку. Пальцы погладили запястье и замерли на выемки ладони.

– Бросай эту работу, проживем. Видишь, что она делает? Отношения ведь важнее денег.

Не стала спорить насчет последнего тезиса, но напомнила, кто виновен в нашей размолвке. Уж точно не работа!

Гарет вновь засопел, но извинился. Он признал неправоту, обещал не верить сплетням и предложил прогуляться.

– Или тебе это к завтрашнему дню нужно сделать? – Гарет покосился на ворох бумаг.

Покачала головой и отправилась переодеваться. Не то чтобы я совсем простила Гарета, но он извинился, а это самое главное. Осталось только убедить его помогать, а не мешать работать. Можно подумать, ему дом не нужен! Я не желаю сидеть с детьми на съемной квартире, я хочу собственное жилье. Оно же подспорье на черный день, в конце концов!

Мысленно представив себя начальником Отдела, кокетливо повязала на шею шарфик и вернулась к Гарету. Тот одобрительно кивнул и даже сделал комплимент.

Мы прогуливались вдоль набережной, когда до меня долетел крик газетчика. С некоторых пор я проявляла интерес к печатному слову, поэтому не пожалела пары рхетов на свежий выпуск последних новостей.

Одна из статей, увы, не стала неприятным сюрпризом. Мальчика, который написал послание под окнами Карательной инспекции, нашли в лесу всего в паре часов езды от Нэвиля. Рядом с железнодорожным полотном. На первый взгляд – несчастный случай, но ушлые газетчики не уделили бы даже строчки смерти ничем не примечательного ребенка. Увы, некромант остался верен себе: убил, забрал жизненную энергию и подбросил на рельсы. Чудовище без сердца!