Келли Армстронг - Похищенная
— Так вампиры бессмертны?
— Нет. Во всяком случае, не в полном смысле. Но они легко восстанавливаются и живут сотни лет, а убить их чертовски трудно. В общем, до бессмертия им рукой подать.
Больше я не успела ничего спросить, потому что к нам подошла Пейдж.
— Я поеду с тобой, — объявила она Адаму. — Кеннет возьмет с собой Рут. Я бы тоже с ней села, но он ездит с такой скоростью, что я умру от голода, пока мы доберемся до ресторана. — Она бросила взгляд на меня. — Хотите к нам присоединиться?
Джереми помахал мне рукой, тем самым избавив от труда вежливо ей отказать. Я сказала, что мы встретимся в ресторане, и поспешила к внедорожнику.
ОЖОГ
Мы решили поужинать в итальянском ресторанчике. Выбор оказался неудачным: в восемь вечера заведение ломилось от посетителей. В той части Вермонта не так-то много мест, где прилично кормят, и создавалось впечатление, что здесь собралась вся округа (за исключением ценителей гамбургеров). Столик на семерых, конечно, было не найти. Пришлось разделиться. Официант в конце концов отыскал для нас один шестиместный столик и один двухместный, который Кассандра сразу зарезервировала для себя. Я подумала, что она будет ужинать в одиночестве — удивительного тут мало. Вместо этого она пригласила меня составить ей компанию. Это потрясло всех. Пейдж впилась в меня глазами, словно не могла понять, с чего вдруг Кассандре вздумалось поужинать со мной тет-а-тет. Думаю, ее куда меньше поразило бы, реши Кассандра поужинать мной. Даже Кеннет непонимающе заморгал — явный признак, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Но, сказать честно, мне это предложение польстило. Кассандра была не из тех, кто без компании никуда.
Итак, мы разместились в стороне от других, на летней веранде. Мне все не терпелось увидеть — будет она все-таки что-то есть или нет. Кассандра заказала себе куриную грудку, запеченную с пармезаном, и белого вина. Бокал постепенно пустел, а вот к цыпленку она едва притронулась и, отщипнув всего пару кусочков, повозила вилкой по тарелке — чтобы казалось, будто на самом деле съедено больше. Может, ее настоящий ужин был впереди. Задумываться на этот счет мне не особенно хотелось. Вероятно, для пожирателя сырой крольчатины я излишне разборчива в еде, однако как волку и как человеку мне нравятся разные блюда. Да, свежее оленье мясо — мясо зверя, которого я сама выследила и убила, — великолепно на вкус, но когда передо мной тарелка с лапшой и морепродуктами, я таких мыслей стараюсь избегать.
— Вы довольно любопытны, — произнесла Кассандра, когда принесли наш заказ, — но почти не задаете вопросов. Странная черта для журналиста.
Что еще Рут и Пейдж разболтали обо мне другим, интересно?
— Все зависит от специфики работы, — отозвалась я. — Я пишу на общественно-политические темы. В грязном белье копаться почти не приходится.
— Значит, личных вопросов вы избегаете, чтобы потом самой не пришлось на них отвечать, я полагаю? Но если вас что-то интересует, спрашивайте. Я не возражаю.
— Хорошо, — сказала я… и ничего не спросила.
Несколько минут прошло в молчании. Наконец у меня созрел вопрос, и довольно существенный. Собственно, он был написан большими буквами на нетронутой тарелке Кассандры.
— Вы, как я вижу, не поклонница итальянской кухни?
— Не только ее, но и вообще любой твердой пищи. Я могу съесть несколько кусочков, но потом у меня несварение.
Она ждала, пока я продолжу — лицо бесстрастное, в глазах веселый огонек.
— Кое о чем можно и не спрашивать, верно? — проговорила я, сделав глоток вина. — Например, относительно вампиров… знаете, это все равно, что спрашивать, превращаются ли оборотни в волков. Главная особенность вида как-никак.
— На самом деле в моем случае вы ошибаетесь. Знаю, знаю, вы столько раз об этом читали. Но книги попросту врут. Я ни за что и никогда не буду спать в гробу. — Помолчав, она вскинула брови: — Или вы имели в виду что-то другое?
— Я хотела сказать, что вам наверняка приходится пить… — Я показала на свой бокал.
— Бургундское? Предпочитаю белые вина. Хвала небесам за то, что мне доступны небольшие радости вроде этой. Трудности у меня возникают только с твердой пищей. Елена, позвольте я вам помогу с подбором слов. Скорее всего вы хотели сказать «кровь».
— Ах да. Ну надо же, вылетело из головы.
Она расхохоталась, напугав своим грудным смехом одного из официантов. Мы заказали у него еще по бокалу и дождались, пока он уйдет.
— Итак, как это выглядит в наши дни? — начала я. — Банк крови открыл доставку на дом?
— Боюсь, все совсем не так.
— Договорились с местным мясником?
— Управлению по санитарному надзору это бы не понравилось. Как ни жаль мне вас разочаровывать, пищу мы себе добываем по старинке.
— А…
— И вправду, а, — снова рассмеялась она. — Да, я беру кровь из непосредственного источника. Но существуют строгие правила. Детей не трогать. Молодежь до тридцати лет тоже. Так больше азарта.
— Я вам говорила, что мне двадцать восемь?
— У меня другие сведения, — широко улыбнулась Кассандра. — Однако вам не о чем беспокоиться. Элементарная вежливость не позволяет мне высасывать жизненные соки из тех, кому меня официально представили.
Она возила кусочком курятины по тарелке.
— Если честно, я пробовала и консервированную кровь, и кровь животных — все без толку, то же самое, что жить на хлебе и воде. Сил едва хватает, чтобы продолжать существование. Тем не менее некоторые питаются только так. Я для этого слишком большая эгоистка. Если уж я живу, то моя жизнь должна быть полной во всех отношениях. Оправдание у меня одно: я стараюсь выбирать тех, кто сам ищет смерти — стариков, больных, самоубийц. Это, разумеется, самообман. Допустим, я чувствую, что человек хочет умереть. Откуда мне, спрашивается, знать — вдруг это временное уныние из-за неудачи в любви? Может, он и не собирается бросаться с крыши? Наша жизнь была бы намного проще, если б с перерождением мы теряли способность отличать добро от зла. Видимо, поэтому наш дар и называют проклятием. Души остаются с нами.
— Но ведь у вас нет другого выбора.
— О нет, выбор есть всегда: самоуничтожение. Некоторые так и поступают. Задумывается об этом большинство — и все же стремление жить чаще всего побеждает. Что важнее — моя смерть или «их»? Моя, и к черту альтруизм. Вот девиз сильных духом. Или безнадежных эгоистов.
После минутного молчания она спросила:
— Я правильно поняла, что оборотни не занимаются каннибализмом?
— Вы хотите сказать, не едим ли мы людей? Строго говоря, оборотень-каннибал — это тот, кто ест других оборотней.
— Так вы не считаете себя людьми?
— У каждого по-разному. Лично я считаю себя наполовину человеком, наполовину волком. Кле… другие со мной не согласны. Оборотни, по их мнению, — это отдельный вид. Не подумайте, я не пытаюсь уйти от вопроса. Волкам из Стаи есть человеческое мясо запрещается. Да мы бы и не стали этого делать — незачем просто. Убитый человек так же утолит голод, как и убитый олень. Какой смысл в людоедстве?
— Неужели все так просто?
— К сожалению, нет. Помимо голода в нас живет охотничий инстинкт, и человек — скажу откровенно — более интересная добыча, чем любое из животных.
Глаза Кассандры заблестели.
— «Самая опасная дичь».[14]
Мне вдруг подумалось, что странно разговаривать о таких вещах с другой женщиной. Прогнав эту мысль, я продолжила:
— Вся загвоздка в том, что охотиться, не убивая, очень тяжело. Нет, такое возможно, но всегда рискуешь зайти слишком далеко. Оборотни, не входящие в Стаю, охотятся на людей и пожирают их. Соблазн чересчур велик, а контролировать себя пытаются немногие.
Подошел официант, предложил нам заказать десерт. Я хотела по привычке отказаться — всегда так поступаю, когда ем за одним столом с обычными женщинами, — но внезапно поняла, что сейчас нужды в том нет. Кассандре было безразлично, два куска я слопаю или три. Поэтому я попросила тирамису и кофе. Кассандра заказала тот же напиток. Официант уже собрался уходить, но она вытянула руку и взяла его за запястье.
— Без кофеина, пожалуйста.
Руки она при этом не убирала, держа большой палец на его пульсе. Парень был молодой, красивый на латиноамериканский манер — большие темные глаза, гладкая оливковая кожа. Заметил ли он, что случайный жест затянулся? Нет. Кассандра не сводила с него глаз, словно узрела перед собой чудо. А он смотрел на нее, как мышь, введенная коброй в транс. Помани она его сейчас в темный закоулок, бедняга бросился бы за ней со всех ног. Наконец она отпустила его запястье. Парень моргнул, и нечто похожее на разочарование промелькнуло на его лице. Он заверил нас, что через минуту принесет кофе, и вернулся в главный зал.
