Птицы (СИ) - Торин Владимир

— Неужели ты думаешь, что… — Гелленкопф оборвал себя на полуслове. На его лице появилось недоумение, за ней пришла боль, и в следующий миг — осознание.

Гелленкопф опустил взгляд и увидел круглую дыру в жилетке, из которой, впитываясь в ткань, вытекала черная кровь.

Его рот исказился и раскрылся. Гелленкопф сделал судорожный вдох и… закричал.

Перья в комнате пришли в движение. Подернувшись, будто на ветру, они медленно поползли к Гелленкопфу, постепенно набирая скорость. Добравшись до него, перья начали врастать в его тело, забираясь внутрь через прореху в груди и широко распахнутый рот, словно в две чудовищные воронки.

Собираясь со всех сторон, в какой-то момент они накрыли и Финча. И тогда он буквально на своей шкуре ощутил, что это такое — оказаться в сердце этой перьевой метели. Его било и толкало, швыряло из стороны в сторону, пинало и тащило по полу. И все это одновременно. Он кричал, закрывал голову руками, но даже не слышал собственного крика.

Все закончилось так же стремительно, как и началось. Черная туча словно выплюнула Финча.

Он обнаружил себя лежащим на полу и схватившимся обеими руками за трубу радиатора. Не решаясь разжать пальцы, Финч повернул голову. Туча, словно злобный черный дух, заползала в трясущегося Гелленопфа, и ее последние конечности как раз забирались в его грудь и рот.

Когда последнее перо исчезло внутри Гелленкопфа, он схватил зонтик, резким движением раскрыл его над головой, словно спрятался под ним от снега, и замер. Веки его опустились, рот закрылся. Он прекратил шевелиться и будто превратился в статую.

Финч не стал проверять, что с ним случилось. Он знал, что Гелленкопф жив. Всем своим существом ощущал, что это чудовище не умерло. Оставаться на месте было нельзя, ведь если он очнется…

Отпустив трубы, Финч перевернулся и пополз к распростертой на полу женщине. Оказавшись рядом, он взял ее за руку.

— Мадам…

Клара Шпигельрабераух не могла даже повернуть к нему голову. Ее изрезанное лицо было залито кровью, ужасный кровоточащий шов тянулся до середины щеки, как отвратительная полуулыбка.

— Риввин… — сорвалось с ее губ. — Я слышала… Его голос… он здесь?

— Да, мадам. Мистер Риввин здесь.

— Спаси Риввина, — прошептала она. — Это важнее всего. Забери его отсюда…

— Но как, мадам? Я…

— Окно… Открой окно… Скорее…

Финч вскочил на ноги и бросился к окну. Он с силой дернул рычаг, вжав голову в плечи и ожидая, что буря вот-вот сметет его своим напором. Штормовые ставни поднялись, но метели за ними не оказалось. Зато в буре был пробит уже знакомый Финчу коридор, который вел прочь от «Уэллесби».

— Финч! — раздался за спиной сдавленный голос Арабеллы.

Он обернулся. Девочка стояла в дверях, по очереди переводя немигающий взгляд на всех, кто был в комнате. За ее спиной замерла Фанни. От ужаса женщина зажала рот руками.

— Скорее! — воскликнул Финч. — Нужно бежать! Фанни! Мистер Риввин — мы должны забрать его! Фанни, очнись!

Мадам Розентодд дернулась и сбросила оцепенение. Не говоря ни слова, она бегом вернулась в коридор и вскоре вернулась вместе с банкиршей с улицы Мэпл. С трудом они затащили в комнату мистера Риввина, поддерживая его под руки.

— Кто это такой? — спросила Фанни, кивнув на Гелленкопфа.

Финч подошел к мадам Кларе и вновь взял ее за руку.

— Дети! — Банкирша с улицы Мэпл, наконец, решила все выяснить. Хоть и выбрала для этого не слишком подходящий момент. — Что здесь творится? Что все это значит?!

— Мадам, туда! — Финч ткнул рукой в сторону окна и белого тоннеля за ним. — Тащите его туда!

— Там человек лежит у дверей. Он жив, но….

— Нет времени спорить, мадам! О нем позаботятся. Скорее!

Банкирша с улицы Мэпл кивнула. Они с Фанни потащили к трубе в снежной буре мистера Риввина, который вдруг пришел в себя и что-то забормотал о слонах в чулках и о лоскутных одеялах, сшитых из обрывков ночи, лунного света и чернил.

Перевалив мистера Риввина через подоконник, женщины забрались следом в трубу и поволокли его прочь.

Фанни обернулась:

— Вы… за нами?

— Уходите! — велел мальчик. — Мы догоним…

— Финч!

— Мы догоним!

Фанни отвернулась, и они с банкиршей, волоча мистера Риввина, двинулись по трубе.

Арабелла подошла к Финчу и няне на негнущихся ногах. Ее лицо блестело от слез.

— Мадам Клара… что он с ней сделал?..

— Нам надо забрать ее, — прошептал Финч. — Надо забрать ее…

Мадам Клара теряла сознание и возвращалась в него раз за разом, словно кто-то включал и выключал ее, дергая невидимый рубильник. Это было жутко, и Финч не знал, что с этим делать. Она то обмякала и будто бы умирала, а то вздрагивала и начинала биться, словно забыла все и отчаянно пыталась понять, где она и что происходит.

В комнате вдруг раздался дрожащий от обиды и непонимания голос:

— Скрипун… Скрипу-ун…

Финч поднял голову. Рядом с Гелленкопфом стояла Уиллаби. Она казалась совсем крошечной, в сравнении с этим великаном. Девочка дергала его за рукав.

— Уиллаби! — закричал Финч. — Не трогай его!

— Это ты! — Уиллаби гневно на него посмотрела. — Ты убил Скрипуна! Моего единственного друга!

Кажется, ее больше волновал Гелленкопф, чем ее собственный отец, лежащий в коридоре без сознания.

— Мой Скрипун…

Финч попытался ее образумить:

— Уиллаби, ты не понимаешь…

— Скрипун! — Уиллаби прикоснулась к его запястью. — Скрипун…

И Гелленкопф шевельнулся. Он задрожал, его веки подернулись.

Финч с ужасом услышал, как затрещала ручка зонтика, когда длинные черные пальцы ее крепко сжали.

Гелленкопф дернул висевшей вдоль тела рукой и отшвырнул Уиллаби от себя прочь. Удар был так силен, что девочка пролетела половину комнаты и ударилась о стену. Уиллаби рухнула на пол, как ком тряпья.

— Кла… ра… — прохрипел Гелленкопф и открыл глаза.

Мадам Клара словно услышала его и в очередной раз очнулась.

— Бегите… — едва слышно произнесла она. — Я не могу… бегите… скорее…

Финч склонился над ней и сказал:

— Я пришел сюда за вами. Без вас я никуда не уйду.

Он неловко закинул ее руку себе на плечо, Арабелла сделала то же самое, и они поволокли ее к окну. Мадам Клара была тяжеленной — она весила, как дом, отлитый из чугуна.

Гелленкопф окончательно пришел в себя. Он повел головой и бросил испепеляющий взгляд на беглецов.

— Клара… — проскрежетал он. — Ты… ты не уйдешь от меня…

Гелленкопф качнулся и сделал шаг. Преградив детям путь, он встал между ними и окном.

— Ты ее не заберешь! — закричал Финч и прижал к себе мадам Клару так сильно, как только мог. — Я не отдам ее!

Гелленкопф поднял зонтик.

И тут Финч в полной мере осознал, кто это такой. Пусть у Круа Гелленкопфа не было его былых сил, от него веяло морозом и опустошающим бесконечным отчаянием. Это был не тот старик Одноглазый — черной тенью над мальчиком нависло нечто совершенно иное, будто сама стихия — это была будто бы сама зима. Не падал снег и не дул порывистый ветер, но тем не менее не оставалось сомнений, что зима здесь, она дышит и готова убивать. Финч ощутил себя слабым и жалким, совершенно никчемным.

Арабелла, видимо, чувствовала нечто похожее, поскольку тряслась всем телом, задрав голову и не мигая глядя на высоченного не-птицу в черном цилиндре.

— Ты очень зря попытался навредить госпоже Уиллаби, — раздался голос от дверей.

Гелленкопф медленно повернул голову и увидел мистера Эйсгроу, склонившегося над бессознательной девочкой.

— Ты очень зря попытался навредить господину Уильяму, — проговорил дворецкий.

— Тебя это не касается, Мноммор, — оскалившись, ответил Гелленкопф.

— Ошибаешься, — сказал дворецкий и распрямился.

Он вскинул руку, завел ее за голову и… Финч сперва даже не поверил своим глазам. За сегодняшний день он повидал уже предостаточно, но то, что сделал старик, его ошарашило настолько, что он просто захлебнулся от оживающего прямо перед ним кошмара.